Персиваль выполнял свои новые служебные обязанности очень усердно не только потому, что всегда так делал, но и для того, чтобы отвлечься. Он не носил траур по матери и брату, но все и так знали о его потере. Для него, Артура, Рона и Джинни две смерти в один день стали страшным ударом. Он и не подозревал, что в этот день будут еще жертвы, кроме пострадавших в озере.

Персиваль ещё до начала второго тура знал, что просто не будет. Он неоднократно писал своим младшим друзьям — лордам Блэку и Слизерину, что Дамблдор что-то затевает. Перси не обманывался, как все остальные, тем, что Дамблдор своей магией гарантировал безопасность участникам и гостям Турнира. Молодого Уизли это, наоборот, настораживало, ведь директор был не из тех, кто так просто подчиняется невыгодным для себя обстоятельствам судьбы и условиям, которые ему ставили другие волшебники. А после того, как Персиваль встретил мать, с гордостью носившую подозрительный браслет, — непонятный подарок Альбуса, — он заволновался не на шутку, сам не понимая причины.

Поэтому когда с Чемпионами произошла беда, а потом на зрителей напали, Персиваль был готов. Вместе с адвокатом Кларксоном, с которым они вместе сидели на трибуне, наблюдая за состязанием, они с легкостью отбились от каких–то типов в темных балахонах и предложили стражам порядка свою помощь. Те вежливо, но настойчиво, спровадили отправили их к точке аппарации. Перси хорошо помнил, о чем подумал в тот момент: ну наконец-то хоть что-то в родном Министерстве происходит не через… в смысле, происходит подготовлено. Персиваль сейчас не имел допуска к министерским делам и не знал, что там на самом деле происходит. Он предположил, что если штатских так уверенно отправляют из опасного места, то наверняка авроры действуют согласно четкому и продуманному плану действий, заранее составленному компетентными специалистами.

Попрощавшись с Кларксоном, Персиваль аппарировал домой — в поместье Пруэттов, где его и нашла сова, посланная Джорджем.

Персиваль аппарировал в Годрикову впадину, быстро нашел там дом Дамблдора, куда его призывала паническая записка брата с требованием срочно явиться, если Перси не хочет смерти родных людей.

Но Перси прибыл слишком поздно. При виде того, что осталось от его семьи, лорд Пруэтт побледнел. Наклонившись над Фредом, он с болью вглядывался в мертвое, залитое засохшей кровью лицо, с затаенной нежностью коснулся холодной руки.

— Прости меня, брат. Я должен был быть рядом, должен был быть для тебя авторитетом, чтобы ты не связался со старым мерзавцем…

С этими словами Персиваль отошел от дивана, уделяя теперь все свое внимание матери. Несколько минут он не отходил от Молли, пытаясь с помощью найденной в доме аптечки привести ее в чувство. Наконец это удалось. Невзирая на сопротивление Джорджа Перси вызвал колдомедиков, потому что не хотел рисковать.

— Что же у вас здесь произошло? — в отчаянии воскликнул он.

***

Лорд Пруэтт дал себе минуту на скорбь, а потом потребовал объяснений.

— Что вы с Фредом натворили? — в бешенстве спросил он, стараясь не повышать голос, чтобы не потревожить мать. Он с трудом подавил в себе желание схватить Джорджа за шкирку и встряхнуть. — Только не ври!

Джордж находился в расстроенных чувствах, наверное поэтому на него подействовал приказ старшего брата. Запинаясь на каждом слове, он пересказал события, приведшие к трагическому финалу. Но как бы Джордж ни был расстроен и подавлен, он всё равно искусно обошёл причину, по которой он находился на территории Хогвартса, где им с братом нельзя было появляться. Также он умолчал и о том, что предшествовало моменту, когда злобный Малфой проклял Фреда неизвестным смертоносным заклинанием, наверняка пожирательским. Перси успел отметить про себя все нестыковки и недомолвки, пообещав себе вытрясти из выжившего близнеца всю правду, не сейчас, а когда горе от утраты Фреда хоть немного стихнет.

Но последние минуты жизни Фреда и внезапную болезнь матери Джордж описал подробно и правдиво, так, что Перси словно прожил эти страшные мгновения вместе с ним.

Вот что Персиваль узнал со слов брата.

Джордж после стычки с пожирательским сынком Малфоем аппарировал с бессознательным, но все ещё живым братом, на порог дома Дамблдора в Годриковой впадине. Их встретила сначала просто встревоженная, а потом до крайности перепуганная при виде раненого сына Молли. Вдвоем они поспешно уложили его в гостиной на диване и при помощи наличных зелий попытались остановить кровотечение.

— Ничего не понимаю… Почему ничего не помогает? — в отчаянии бормотала ведьма, пытаясь обработать рану, проходившую через всё лицо Фреда. Фред к тому времени был уже не бледным, а посерел. Парень не приходил в сознание несмотря на все усилия родных.

— Это всё Малфой!.. — только и мог сказать Джордж, обхватив себя руками и раскачиваясь.

Джордж перестал помогать матери, предоставив ей возможность самой заботиться о сыне, потому что вдруг понял, что родные стены — или место, где находится мать, куда он так стремился, — не помогают. Это открытие полностью выбило его из колеи.

— Тогда это тёмное проклятье, — убежденно сказала Молли. — Что Малфои, что Блэки ими владеют. Остальным не под силу с таким справиться. Уже были случаи, уж поверь… Сынок, надо поскорее разыскать Малфоя, пусть просит, что хочет, уступи! Соглашайся на все условия — иначе Фреда не спасти!

Несколько минут прошло в уговорах — Джордж наотрез отказался идти на поклон к Малфою. Он упрямо твердил, что Молли нужно использовать какое-нибудь своё особенное зелье из тех, что она варила, когда её дети были маленькими.

— Можно ещё попробовать бадьян, — сообразила между тем Молли.

Она отчаялась переупрямить Джорджа, который, конечно же, не посвятил её в подробности своей последней встречи с Малфоем. По его словам, это слизеринец напал на них с братом, поскольку уже давно хотел им навредить. Это же Малфой подсунул близнецам опасные медальоны, науськал министерских, чтобы выгнали их с Фредом из школы.

Молли не дала себе труд задуматься, так ли это на самом деле, а вот Перси сразу не поверил Джорджу, но теперь это уже ничего не меняло. Ему лишь оставалось дослушать рассказ брата до конца.

— У Альбуса бадьяна нет, надо отправляться в аптеку за настойкой, — заявила Молли, обыскав аптечку.

Этот вариант Джорджу понравился больше. Он позвенел в кармане несколькими сиклями, полученными от матери, собираясь уже аппарировать, как вдруг заметил перемену в состоянии брата. Фред вдруг слабо зашевелился и с тихим стоном потянулся рукой к лицу. Родные с надеждой бросились к нему.

Однако, Фред не издал больше ни звука. Он тут же затих, безвольно уронив руку. Молли наклонилась к сыну и, к своему ужасу, поняла, что тот не дышит.

— Фред!

Ведьма вцепилась в свитер сына, собственноручно для него связанный, пытаясь заставить своего мальчика дышать, но парень не откликнулся на зов матери. Время, когда ему ещё можно было помочь, было окончательно упущено. Фредрик Уизли умер от потери крови, не приходя в сознание.

Молли, осознав утрату, дико завыла. Рыдания перемежались упреками сначала живому сыну, который не послушался здравого совета отправиться к Малфою, а потом Альбусу, которого всё нет и нет, и отсутствующему мужу, чья помощь сейчас была особенно нужна.

Джордж отстранённо, все ещё не осознавая случившегося, смотрел на мертвого брата, а потом, бессознательно отреагировав на голос матери, переключился на неё. Сначала, когда он только появился на пороге дома, он не обращал внимание на то, как Молли подурнела, что она с трудом двигается и вообще плохо выглядит. Сейчас это бросалось в глаза, а тогда вниманием полностью завладел раненый. Но оказалось, что Молли с утра чувствует себя плохо.

— Где же Альбус? Как он ушел на рассвете, так мне сразу стало не по себе, — бормотала Молли, стоя на коленях рядом с диваном, на котором лежало тело Фреда. Она не отрывала от него взгляд, нежно касаясь рыжих волос. — Он уже давно должен был вернуться… Он великий волшебник, он сможет…