Клонило в сон. Парень держался. Ему нельзя спать. Не сейчас.

Амелия сползла по животу и прыгнула на землю. Щебенка захрустела под лапами. Сэмюэль вспомнил Дерека. Хруст плоти.

— Эй, — позвал он. Фея попыталась грациозно развернуться. Лапы запутались. Она упала на хвост. Ему нужен был выход, способ попасть в квартиру и достать кошелек. Парня ничего не держало в графстве. Он обратится к инструменту на все случаи. Тауматургии. — Мне нужно как-то защитить себя. Есть мысли?

— Конечно, — подняла Амелия уголки пасти — Приступим к настоящей практике.

— Настоящей практикой? — с недоверием переспросил Сэмюэль.

Слова Амелии сквозили высокомерием и пренебрежением. Одним предложением фея обесценила страдания Рентина, все действия Сэмюэля и смерть Дерека. Парень вспомнил учительницу на первом уроке. Такую же гордую и напыщенную.

«С этого мига начнется ваша настоящая жизнь», — ожили неприятные воспоминания.

— Воистину, — воодушевленно протянула Амелия и закивала.

— А до этого чем я занимался?

— Детским лепетом, — отрезала она. — Топтанием на пороге величайшего искусства и науки!

— ... Хочешь сказать, мистер Нейви умер из-за топтания на пороге? — сквозь зубы процедил Сэмюэль. Внутри закипал гнев.

— Твой друг? Нет, его сгубило слепое упорство. Ритуал призыва...

— Замолчи! — выкрикнул парень. Вскочил с места и впился яростным взглядом в фею. Она не шелохнулась. — Слепое упорство? Детский лепет? Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? О смерти человека! Это... Это трагедия! Как смеешь ты так говорить?

Амелия молча смотрела на Сэмюэля пару секунд. Заговорила пустым голосом:

— Умерь свой пыл, дитя. В твоих потугах нету смысла.

— Ты...

— Думай, думай, думай. Продолжай думать, ни на секунду не прекращай. Ты сам загнал себя, теперь ищи выход. Что сделано, то сделано. Назад пути нет.

— Ладно, — вздохнул он. Спорить бесполезно. Сэмюэль говорил с чудовищем из грез. Чего он ожидал? Сочувствия? Человечности? Смехотворно. Рухнул на обломок и закрыл лицо рукой. — Ладно. Продолжай.

— Ради твоего покоя скажу, — подняла фея лапу. — Ритуал призыва не «детский лепет», а настоящая практика.

Парень махнул рукой — продолжай.

— Все практики избирают дисциплину, направление, в котором и совершенствуются. Кто-то получает дисциплину по наследству.

— Почему не выбирают несколько? — спросил Сэмюэль. Рассказ Амелии не сильно увлекал парня. Он задал вопрос из вредности. Прощупывал терпение феи, вставлял палки в колеса. Мелочно. Сэмюэль мстил за небрежность к смерти родного человека.

— Есть и такие. Практики иногда углубляют знания в смежных областях.

— Почему не выучить все?

Амелия посмотрела на него, как на дурака. Сэмюэль задел ее. Парень ощутил маленькую радость.

— Ты не понимаешь смысла «практики», дитя человека, — начала фея. — Практики черпают знания из опытов и из трудов других практиков. Скажи, ты можешь выучить все людские науки?

— Трудно, но возможно, — пожал плечами.

— И добьешься только поверхностного понимания. Достаточно для защиты от новичков, но наследники родов легко уничтожат тебя. А ты им ничего не сделаешь. Понял?

— Да. Как это поможет мне защитить себя? — вернул Сэмюэль изначальный вопрос. Он спросил совета и помощи. Фея прочитала целую лекцию без прямого ответа. Парень не видел связи.

— Простые чудеса помогают для мгновенных действий. Но как насчет сна, потери сознания или оглушения? А также не забывай про отдачу и долгое чтение заклинания, — ответила она. — Практика начинается с осознания ограничений и с попыток их обойти.

— Как «громоотвод» для отдачи?

— Именно. Это один из примеров. Для начала тебе нужно усвоить две аксиомы тауматургии. Без них дальше будет трудно. Первая: нельзя создать что-то из ничего. Вторая: чудеса рождаются только во владениях практика.

— Погоди, — приостановил Сэмюэль. — Первое... правило какое-то странное. Почему?

Амелия глубоко вздохнула и покачала головой.

— Обладатели «сознания» не способны творить. Люди, феи, животные, даже вестники. Можно только искажать уже существующее или разрушать. Поэтому в практике важны осторожность и холодный разум. Сделанного не вернешь. Как бы ни хотелось.

На последних словах фея поникла. В голосе проскочили глубокая грусть и пробирающая до костей тоска. Сэмюэль на секунду ощутил себя посреди снежной пустыни. Во все стороны уходила белизна, небо застилали плотные тучи, ветер рисовал в воздухе снегом завитки. Завораживающе и одиноко. Смертельно одиноко.

— Чтобы защитить себя, нужно углубиться в одну из дисциплин, — бесстрастно продолжила Амелия. — Для тебя, как для обреченного, закрыты некоторые. Работать с феями и отголосками ты не можешь.

— Меня уже несколько раз звали «обреченным». Что это значит?

— Вестники оставляют на человеке запах. Зловонию, которая привлекает других вестников. Чем больше ты используешь их, тем сильнее становится запах. Он привлекает более сильных, и рано или поздно ты столкнешься с тем, кого не сможешь связать. Поэтому таких, как ты, зовут «обреченными». Ваша смерть лишь вопрос времени.

— Чушь! Не использовал я вестника!

— Призыв Идей считается за использование на себе.

Сэмюэль закрывает лицо рукой. Тихо бурчит:

— Дурак. Какой же дурак.

— Надеюсь, ты не обратишься к легкой силе и не пойдешь по пути вестников. Иначе наши дороги разойдутся в тот же миг.

— Не буду, — бросил парень.

— Воистину. Итак, какую дисциплину изберешь?

— Эм... а какие есть?

— Допустим, есть синдесиология. Наука о связях и их взаимодействии. Практики изучают естественные связи, создают искусственные и так влияют на мир. Обычно синдесиологи плетут огромную паутину. Такие практики пускают корни и остаются на одном месте веками.

— Что-то попроще? Не думаю, что потяну. Да и «пускать корни» не про меня. Я в розыске.

— Филакторика? Обширная дисциплина. В основе лежат обереги. Как раз «защита», которая тебе нужна. Практик создает опору, к которой прикрепляется формула.

Сэмюэль закрыл глаза. Задумался. Опора. Он потерял ее после увольнения и убийства Андреа. От падения в пустоту удерживал Дерек. Последний человек на его стороне.

Прикусил губу. На глаза навернулись слезы. Дерек мертв. Никого не осталось. Сэмюэль завис в воздухе за миг до краха.

Опора. Ему нужна земля под ногами. Уверенность в завтрашнем дне.

— Сойдет, — вытер слезы и посмотрел на Амелию. — Что делать?

— Не знаю.

— Что? — переспросил он. Сэмюэль ослышался. Неверно понял ее.

— Не знаю, — повторила фея. — Мои знания о человеческих дисциплинах поверхностны. Я не углублялась ни в одну, только собирала клочья для сделок.

— Но как тогда это поможет мне? — воскликнул парень.

— Ты пойдешь путем практика. Я дарую основы, а дальше шагай сам. Торгуйся, проводи опыты, читай книги.

— Чулять, я в розыске! Как ты себе это представляешь?

— Уверена, ты что-нибудь придумаешь, — дергано покачала Амелия головой.

Сэмюэль вздохнул протяжно, заскулил, как побитый щенок.

— Ладно. С чего начать?

— Филаторики создают в предмете якорь и привязывают формулу.

Парень схватил камень под ногами и показал:

— Сойдет?

— Вполне, — кивнула Амелия. — Теперь придумай, что хочешь привязать к нему.

— Громоотвод.

— Плохой выбор. Помнишь, как работает отдача? Избирает похожую цель. В камне мало материалов, да и размер ничтожный. От такого громоотвода не будет проку.

— Что тогда подойдет?

— Очевидно, другой человек.

— Почему? — раздраженно спросил Сэмюэль. Смерть Дерека истощила его. На чувства не осталось сил. Парень боролся с сонливостью, что волнами разбивалась о разум.

— О человеческом теле я могу рассказывать годами. Опишу каждую косточку, каждый нерв, назову каждую мышцу и...

— Если коротко? — прервал он тираду.