«Я прям как отец».

Некоторые случаи вскрылись спустя десятки лет. В основном в большинстве принимали участие вестники из мастерских Гнили, Упадка и Насыщения. О представителях Цепей была всего одна история, а о Бури — три. Ян Рузов объяснил редкость упоминания последней невозможностью понять большинство записей. Буквы плясали, словно веселящиеся на свадьбе крестьяне. Иногда письмена принимали нечитаемую форму: предложения обрывались на середине, слова заменялись на чернильные кляксы. Временами автор находил папки с пустыми листами, будто к ним никогда не прикасалась рука человека.

От чтения историй про встречи с вестниками Гнили у Сэмюэля пробежал холодок по спине. Первый бог властвовал над событиями. Точками на временной шкале. А потому влияние вестников не всегда можно было обнаружить сразу. Одна женщина после встречи с чудовищем в древнем храме спустя десять лет родила ребенка, который впоследствии вырезал всю семью. Болеющий страшным недугом мужчина, который шел на поправку, после вызова вестника во сне так никогда и не выздоровел. Начало и конец. Одни создавали в будущем события, другие пожирали окончания.

«Но больший ужас вызывают те, кто играют с прошлым, — писал Ян Рузов. — Одна мысль о существовании подобных тварей вселяет в меня безнадежность».

Сэмюэль перелистнул на главу с вестниками из мастерской Упадка.

Первая история повествовала о девочке, нашедшей в лесу чудовище. На следующий день она ничего не помнила, а затем снова побежала в тот лес. И на следующий день тоже. Она продолжала бегать туда каждый день. Снова и снова. Ее память сбрасывалась каждое утро. Спустя годы обнаружили другую странность — девочка не старела. Она застряла в одном дне, не способная понять, что происходит. Мир продолжал движение. Через десяток лет барония вымерла; там, где девочка нашла вестника, построили храм; а саму жертву сожгли охотники за мистикой, но она возродилась на следующее утро. Дитя живо на день написания книги.

«Попросить мистера Нейви приютить меня? — подумал Сэмюэль. — Нет! Нельзя... Не хочу быть ношей, как отец».

Мысли листьями опадали на озеро разума, постепенно покрывали всю его поверхность, захватывали внимание. Парень обнаружил, что уже пятнадцать минут смотрит на одно предложение. Помотал головой.

«Бесполезно. Я думаю только об одном... Так не пойдет. У меня ничего не выйдет, — опустил книгу и сжал переносицу. — Слишком много проблем. Нужно что-то решать. Но что? Какие у меня есть варианты?»

Люк в потолке открылся со скрипом.

— Время вышло, Джейми Нургов! — раздался сверху крик миссис Краговой.

И Сэмюэль вылез из подвала.

▪ ▪ ▪

Внутренности храма Пятерни захватывали дух. Поддерживающие высокий потолок молочные колонны, бьющие через мозаики на стенах лучи солнца, и уходящие к выходу ряды деревянных скамеек.

Сэмюэль сидел на ступенях на подходе к алтарю, в животе водоворотом крутила боль, а левая рука крепко сжимала шершавую рукоять Подделки. Он не мог больше откладывать решение проблемы с феей. Несчастья в жизни продолжали появляться, как больные во время очередной чумы. Парень чувствовал, что увольнение только начало. Всего лишь отпущенный на вершине снежного склона комок, что спустя время вырастет в огромную глыбу.

— Младой театрал решил не убегать, — раздался ехидный голос со стороны выхода. Из белизны вышла знакомая фигура мужчины в бело-красной хламиде. — Неужто устал?

— Можно и так сказать, — усмехнулся парень.

За спиной что-то загрохотало. Колонны слегка закачались из стороны в сторону, как колосья на ветру. Сэмюэль посмотрел через плечо. Из тьмы за пятью картинами пробивались лучи белизны, а уши щекотала знакомая мелодия.

«Мне жаль, мистер Нейви, — подумал он и стволом Подделки прочертил границу на полу между собой и ликами богом. Свет за изображениями угас свечой, задутой сильным порывом ветра, и музыка замолчала. — Похоже, я уловил суть».

Фея медленно зашагала к парню, отвела руку за спину и вытянула, словно клинок из ножен, помятую окровавленную ножку стула.

— И что ты привязался к этой штуке? — спросил Сэмюэль. Сердце застучало в ушах.

— Она принесла тебе боль, теперь ты ее боишься. Страх вперемешку с болью отличная настойка для умственной усталости.

— Да уж... Я действительно устал... Чулять! Как же я устал, — протер глаза холодным стволом Подделки.

— И к какому решению пришел? Принимаешь мое предложение?

— Нет. Но я хочу предложить другое.

Мужчина приподнял бровь. Сэмюэль сделал глубокий вдох и продолжил:

— Ты хочешь на Сцену, так?

— Очевидно.

— Я нашел ритуал призыва и...

— Ни за что! — в гневе ударил по ближайшей скамейке Немо. Сидушка разлетелась в щепки, будто от взрыва бомбы. — Ты издеваешься? Думаешь, я настолько туп? Нужно быть глупцом, чтобы считать, что поведусь на это снова!

— Снова?

— Ты хочешь привязать меня к какому-нибудь предмету или запихнуть в тело животного! А затем нанести на сосуд руны и ограничить меня! Заставить подчиняться тебе. Как бы не так!

Парень моргнул. Он думал о мертвых рогокошках, когда предлагал призвать фею. Но Сэмюэль не знал, делал ли ритуал, то что описал Немо.

— Вести переговоры ты явно не умеешь, — заключила фея. — Давай-ка я покажу, как это делается. Помнишь мое предложение?

— Как же его забыть.

— Так вот, я готов пойти на уступки. Возрадуйся! Я не отрежу тебя от тела полностью. Скажем... У тебя будет один час в день. Под моим присмотром, разумеется.

— А все остальное время ты будешь у руля, — закончил за мужчиной Сэмюэль.

— Весьма выгодное предложение. Что скажешь?

Он закрыл глаза и откинул голову назад. Глубоко вздохнул.

«Пожалуйста, хоть бы я оказался прав... Я потерял руку, часть ноги, а теперь и работу. Если в этом мире есть хоть капля справедливости, значит, я пришел к правильным выводам».

Сэмюэль распахнул веки и посмотрел прямо на фею.

— Отказываюсь, — твердо произнес парень. Левая рука направила и вжала острый ствол Подделки в висок. — Знаешь, я много размышлял о... Короне Цепей.

По храму прокатились неразборчивые шептания. Фея отшатнулась, как от ударной волны.

— Глупец! — прокричал он. — Не произноси это имя впредь!

— Корону Цепей? — на этот раз шептания были громче, словно десятки молящихся склонились прямо над ушами. Вдалеке приглушенно залязгали цепи. — Я знаю, что меня ждет. Одиночество. Я прав? В мои грезы больше никто не придет.

— Ты... Ты дурачишь меня! Хочешь напугать!

— Знаешь, в последнее время я только теряю и теряю. Правая рука, часть ноги, работа, здоровье... Можно сказать, я хорош в этом. Поэтому я решил потерять что-то еще и навсегда избавится от тебя, — посмотрел прямо в глаза феи Сэмюэль. — Одиночество в грезах я как-то перенесу.

— Позовешь вестника, и ты обречен! — встал вполоборота к выходу Немо. — Одиночество они даруют? Глупость! Зов вестника подобен зажиганию факела в непроглядной бездне!

— Столь малая плата, — пробурчал себе под нос Сэмюэль.

«Прошу мир... Подыграй мне хоть сейчас».

И произнес имя в третий раз.

Вечером воскресенья по черепице барабанили капли дождя, и улицу сотрясал гром. В разуме стоящего на чердаке Андреа, ливень становился марширующими невпопад солдатами, а частые удары грома — выстрелами раздраженного командира.

Он помотал головой. У богатого воображения были свои недостатки. Порой сознание взмывало в воздух свободной птицей, пролетало сквозь плотные облака, чтобы затем нырнуть в летающие мокрые комки... И вот опять.

Андреа сжал переносицу пальцами и вновь позволил воображению перенести его. Но этот раз был другим. Более осознанным. Мужчина представил свой дом.

Посреди пустой белизны возвышалось двухэтажное здание. Молочные стены, острая крыша из темно-коричневой черепицы и окна с застывшей внутри тьмой. Он шагнул вперед. Из воздуха на землю падали каменные кирпичи, выстраивали дорожку прямо к входным дверям.