— Отлично. Мистер Берислави, спасибо за разговор. Было очень приятно, — положил лист на стол Герман. — И можете позвать...

▪ ▪ ▪

После тяжелой смены Сэмюэль волочил ноги по улице Тирова. Сегодня он ушел последним. Андреа на прощание одарил парня косым взглядом, когда выключал станки. Сэмюэль давно не видел его таким разочарованным.

Парень хромал в полной тишине в полумраке. Даже колокол не звенел в спину, потому что было далеко за шесть часов вечера. Улицы пустовали. Все жители графства ютились в ульях, обсуждали прошедший день и думали над грядущим выходным.

Миновав зеленую лавку миссис Нотовой, он побрел дальше. Цель лежала в конце улицы. В самом тупике.

Из желтого смога вынырнуло двухэтажное здание из белого кирпича. Посередине красовалась табличка с ровной зеленой надписью: «Всякая всячина». Снизу деревяшку поддерживала газовая труба с натыканными на равном расстоянии лампочками. Издалека вывеска напоминала пьедестал для жуткого ритуала. Первый этаж был оформлен под витрину. Панорамные окна с выставленными за ними товарами: трости, дешевые брелки, безделушки для подарка дамам и многое другое. Здесь можно было купить почти все, как и гласило название.

— ... Луи... помоги, — промямлил Сэмюэль, толкая тяжелый металлический лист двери всем телом. Смена высосала из парня все соки. Дыхание сбивалось, веки тянулись вниз.

За прилавком стоял высокий мужчина в льняной рубашке и кожаном фартуке с кривым названием лавки. Волос на голове не было. Луи носил густые темные усы с закрученными ушной серой концами.

Он сразу подскочил к Сэмюэлю и подставил плечо для опоры.

— О боги, Сэмюэль. Что сталось?

Парень бегло осмотрел лавку. Рядом со стойкой никого не было. Стулья вдоль боковых стен тоже пустовали.

— Сознание, — протянул он. — Я... теряю сознание.

— Погоди пару секунд, — посадил его на стул Луи и забежал за прилавок. До Сэмюэля донесся скрип открывающейся шкатулки.

— Дыши! — приказал мужчина, протягивая к носу парня маленький стеклянный флакон.

Сэмюэль так и сделал. Вдохнул полной грудью, и в нос ударил едкий мятный запах. Он растекался по горлу, обжигая все на пути. Парень истошно закашлял.

— О боги! Луи, что это? — спросил он, вытирая бегущие по щекам слезы.

— Мундора. Беру у миссис Нотовой для ночных смен. Ты как?

— Лучше, — честно ответил Сэмюэль. Истощение отступило под напором аромата.

— Ты зачем зашел?

— Мне нужна одна книга. Странствия в ночи.

Парень не знал, откуда Рентин взял книгу, но в своих записях он упоминал, что спутал ее с историей про вампиров.

«У нас где-то есть подпольная библиотека», — догадался Сэмюэль.

Сначала он желал зайти в обычную библиотеку в надежде, что там сокрыт проход в подпольную. Но найти его для обывателя без нужных связей было также невозможно, как пролезть в высшее дворянство простолюдину. Поэтому Сэмюэль пришел к единственному знакомому, который хоть как-то связан с подпольем Пейлтауна.

— Я не продаю книги, — нахмурился Луи.

— Может, тогда ты знаешь, как мне найти ее? — не отступал парень. — Луи, прошу. Мне очень нужна эта книга.

Сэмюэль залезет в долги, продаст ненужный хлам, займет у Дерека. Сделает что угодно, лишь бы выпутаться из этого кошмара. Если угрозы феи имели хоть какой-то вес, то ему нужно любой ценой защитить себя. Сейчас он желал одного. Чтобы жизнь вернулась в прежнее русло.

— Обожди, — ответил мужчина и зашагал к стойке.

Луи вернулся через пару минут с синей книгой в руках. Обложка сильно обгорела, но давно пожелтевшим страницам повезло больше. Края чуть-чуть обуглились. Он протянул ее Сэмюэлю.

— Странствия в ночи от... Фрэнка Рузова. Пришла недавно. Она?

— Да! — воскликнул парень, не веря удаче. — Она! Спасибо Луи. Как же мне пове...

Сэмюэль качнулся. Усталость ударила с удвоенной силой. Он погружался обратно в болото. В сон, где его ждало чудовище.

«... Не... сейчас... спать... нельзя...»

— Эй! Сэмю... — услышал парень испуганные выкрики Луи.

Веки сомкнулись и отказались открываться. Истощение уволокло Сэмюэля в трясину сна.

▪ ▪ ▪

На улице Гнисенова, в маленьком кабинете сидели два офицера стражи. Громадные круглые часы на стене отсчитывали секунды до полуночи. Над ними с портрета за работой охотников за мистикой чутко следил первый император, Еврентий Мудров.

— Любопытно, — протянул Герман.

Перед мужчиной на темном столе возвышались горы бумаг и папок, у правой руки покоилась чернильница.

Он обыденно выписывал на белом листе изящные округлые буквы в отмеченных местах. Заполнял отчеты на Рунический и Сборочный цеха. Они шли последними в очереди, и теперь, когда допросы работников закончились, Герман мог вздохнуть с облегчением.

Три дня. Охотники за мистикой потратили три дня на допрос всех цехов завода. И по каждому нужно было написать отчет. Собрать толстую папку с делами всех подозрительных работников. Такая работа выматывала.

— В целом все отлично. Но Рунический цех изобилует грезящими. Они переплюнули даже сборщиков. Что думаешь?

Невилл за соседним столом молча кивнул. Глаза напарника слипались. Он почти спал на ходу.

— Сначала деревенщина и его друзья. Затем какой-то наивный пацан. Полез в самое пекло. Повезло, что проснулся! — отложил ручку на край чернильницы и подул на заполненный листок. — Твоя ставка?

— Наивняк, — сразу ответил Невилл. — Два серебряных агна на его голову.

— Забрал самого явного призера, — улыбнулся Герман. — Моей лошадкой тогда будет...

Он склонился над делами работников Рунического цеха. Взгляд прыгал по именам, пока костлявые пальцы перелистывали отчеты также стремительно, как банкиры отсчитывали монеты.

— Его! — радостно вытащил из стопки лист, словно выигрышный билет лотереи, и показал напарнику. — Скользкий и щепетильный. Такой никогда не сунется в опасную степь, а будет сидеть на месте годами.

Невилл приподнял бровь.

— И почему же шалтай-болтай упадет?

— Его скинут две сестрицы-плутовки. Гордыня и жадность. Глупцы всегда ступают на одни и те же грабли. Надеюсь, наш падальщик убьет себя без жертв.

Напарник в ответ хмыкнул и перевел взгляд на часы.

— Ты опять допоздна? — встал он со стула и накинул на плечи темно-серый плащ.

— Грешники ждать не будут, — пожал плечами Герман.

— Не загоняй себя. До завтра.

— До завтра.

Невилл вышел из комнаты и захлопнул дверь.

— Меня все равно дома никто не ждет, — прошептал самому себе Герман.

Воцарилась тишина. Только удары секундной стрелки разносились в кабинете. Казалось, завывания вечернего ветра пробивались сквозь запертое окно.

Вдруг за спиной рухнуло что-то тяжелое и склизкое. До охотника за мистикой донеслось натужное сопение и шлепки мокрой плоти о каменную плитку. Она приближалась. Медленно волочила саму себя, чавкая и рыдая.

— Па... па, — зазвучал тонкий голосок.

Вместе с ним на Германа обрушились истошные крики. Взрослые и дети. Они вопили, срывая горло, от невыносимых пыток.

Герман устало сдавил переносицу указательным и большим пальцами. Зажмурился.

— Потерпи еще чуть-чуть.

Крики оборвались также неожиданно, как появились. Офицер бросил взгляд на смятый под бледными пальцами отчет.

— ... Опять заполнять, — разочарованно протянул он, хватая пустую форму и ручку. — Перепишу его и хватит с меня на сегодня.

Дрожащая от усталости рука вывела на белом листе имя подозреваемого: «Андреа Синков».

Введение

Человечество видит грезы с незапамятных времен. Не только люди, но и большинство животных наблюдают чудные образы давно ушедших дней постоянно.

Мыслители еще в начале эпохи Раскола задавались вопросами о природе грез. Их труды породили проскисиологию — одну из древнейших дисциплин тауматургии. Науку, изучающую грезы, искусство призыва и подчинения обитателей Закулисья.