Я высказал мысль фее, и она рассмеялась. Мол не понял я ничего. Идеи не простые, а двойные! И цифр не пять, а десять. Она назвала их чудным словом... соотношениями. Не знаю, что это. Фея объяснила их на пяти сосудах. Часть заполнена, а часть пустая. Ну худо бедно я понял. Почти...

Когда я нечаянно ляпнул имя одного из богов, фея задрожала, будто я на нее ружье наставил. Закричала на меня, приказала никогда не делать так впредь...»

— В Странствиях в ночи говориться, что нельзя звать в грезы богов, — пробубнил под нос Сэмюэль. — Иначе явится вестник.

«... И тут я понял все! Эти герцоги и император отчего шмаляют тауматургией направо и налево? Из-за благословения! А благословение кто дает? Боги! Когда я прочитал об этом в книжке Фрэнка, подумал, мол чудно как-то это. Слишком подозрительно. А он оказывается, решил скрыть способ получения благословения! Ну я и назвал имя во второй раз. И фея сбежала.

Трусиха. Я проверял задумку. Завтра посмеюсь с нее.

19 джума 786 года.

Она не пришла. Ну и ладно.

Я весь день думал над цифрами и формулами на заводе. Круги-то заключены в другой. Больший круг. А он состоит из каких-то рисунков... Слишком чудно это все для меня. Ну я забил. Решил, не быть мне чародеем. Буду творить ритуалы! Они хоть понятней, нежели эти рисунки...

Вечером выгнал Нину на улицу и расставил на кухне предметы. В разном количестве, чтоб вышли эти десять цифр. И у меня получилось! Я задул свечку, но обжег палец. Пузырящаяся кожа будет сниться мне в кошмарах!

Обмотал руку. Нине сказал, мол поранился. Она была рада, что у меня получилось.»

— Что за? — перелистнув страницу, поперхнулся Сэмюэль.

Два листа перечеркивали кривые слова:

«ИЗВИНИ. ИЗВИНИ. ИЗВИНИ. ИЗВИНИ. ИЗВИНИ. ИЗВИНИ. ИЗВИНИ...»

Парень перелистнул дальше.

"21 джума 789 года.

Я не помню вчерашний день. Нина сказала, мол я подскочил среди ночи и побежал к дневнику. Но я не помню это! На утро я нашел эти... жуткие записи. Помню лишь, что хотел призвать Сказ Бури. И видимо у меня получилось...

Всю смену у меня дико чесались ладони. Вечером я чуть ли не на потолок лез от чесотки по всему телу. Пока писал, заметил красные пятна на руках... Что-то сломалось. Мое тело сломалось. Не могу описать это. Словно органы встали иначе или кровь побежала в другую сторону. Не знаю...

Когда осознал себя во сне, понял, что один. Безлицых не было. Никого не было...

22 джума 789 года.

Попробовал надрезать ладонь. На коже показалась капелька крови. Затем она всосалась обратно, а рана закрылась... Чесотка сводит с ума. Сколько ни чешу, не могу остановиться. Словно чешется что-то под кожей. Где-то глубоко внутри.

Попробовал вечером прошлый ритуал. То же самое. Свечка погасла, но на этот раз обгорело правое ухо. Не понимаю... Фею тоже не спросить, она не появлялась с того раза...

Во сне попробовал удержаться как можно дольше. Перед пробуждением услышал чавканье и скрежет когтей.

Попросил Нину купить мази от чесотки.

23 джума 789 года.

Мазь не помогла. Стало только хуже. На лице показались прыщи. На работе на меня смотрели как на прокаженного. Друзья шептались за спиной.

Я устаю сильнее обычного. К середине дня валюсь с ног. Попросил Нину купить лекарство для бодрости.

Снова провел ритуал. Поменял числа. Взял из головы. Свеча странно изогнулась, а мое плечо вывихнулось само. Не понимаю... Не ПОНИМАЮ... НЕ ПОНИМАЮ...

Нужно что-то делать к чесоткой. Попросил Нину вправить плечо. Болело сильно. На миг забыл о чесотке.

24 джума 789 года.

Лекарства не помогают. Мне становится хуже. Зачем я сделал это?

О боги, простите! Я не знал, что делал...

Прыщи стали больше. Они светятся в темноте. Во мне что-то сломалось. Маленькая шестеренка. Она вертится и ломает весь механизм.

Если я уберу ее, то все вернется в норму? Не знаю. Надо попробовать. Что убирать? Глаза или ухо? Может печень? Почку? СЕРДЦЕ?

Снова поменял цифры в ритуале. У меня лопнула кожа на груди, но ничего не произошло! ЧУЛЯТЬ! ЧУЛЯТЬ! ЧУЛЯТЬ! ЧУЛЯТЬ!

Может провести два ритуала подряд?

25 джума 789 года.

Мне сказали, мол меня уволят...

Выгнал Нину на улицу и вырвал ноготь на левой руке. Боли не было. Чесотка не прошла даже после пятого пальца. Сломаны не ногти...

Провел два ритуала подряд. Свечка изогнулась и чуть-чуть отъехала в сторону. Хрустнуло колено и кость проткнула кожу. Боли не было, но неприятно. Коленки всегда были такими... рогатыми? Или они отрастили рога из-за ритуала?

Нужно продолжать. Авось найду лекарство...«

Сэмюэль перелистал на последние страницы, не в силах читать чудовищные опыты Рентина. Мужчина продолжал усложнять ритуал и уродовал себя еще сильнее.

«5 нима 789 года.

Чесотка не прошла. Голова чуть болит, но ладно.

Ходить трудно... но терпимо. Говорить трудно, но терпимо. Думать трудно...

Сегодня вызову Сказ Бури еще раз. Если из-за него все началось, значит, должно закончиться. Я прав?

6 ЯБЛОКА 789 ЛУНА.

ГЛАЗА ГОВОРЯТ. ВЧЕРАСУББОТА СУЩЕСТВОВАЛА. КОТ УЛЫБНУЛСЯ И МОРГНУЛ. ОНО ПОЧИНИЛО ШЕСТЕРНЮ НО ЗАБРАЛО БУКВЫ. ВОЛОСЫПОТЕЮТ А УХИ МОЛЧАТ. ДЕНЬ ЗАШЕЛ ЗА ГОРИЗОНТ. СОЛНЦЕ БОИТСЯ СМОГА.

ПРОСТИ НИНА. ИСПРАВЛЮ СЕБЯ ПОСЛЕ НОЧИ. МНЕ ЖАЛЬ...»

Сэмюэль молча закрыл дневник, положил в портфель и закинул в рот снотворное. Достаточно. Он лег на жесткую подушку и позволил волнам дремоты унести себя. Унести подальше от разрывающего сердце кошмара.

Сэмюэль любил воскресенье — день, когда он мог забить уши ватой и отоспаться за всю неделю разом. Но не сегодня. Ночью парень прятался от чудовища во сне Дерека, а утром ворочался от мыслей о кончине Рентина.

Когда Сэмюэль понял, что сегодня выспаться уже не выйдет; накинул плащ, обмотал шею платком и вышел на улицу. Фея направила Рентина в храм за ответами. Парень не питал надежд насчет своей внимательности и сообразительности, но попробовать найти то, что проглядел Рентин, стоило.

Религия в Острокийской империи была сморщенным отростком. Бесполезным наследием прошлого. Насколько знал парень, боги не отвечали на молитвы с начала эпохи Царствий. По мнению Сэмюэля, Пятерня нужна была только для благословения высшего дворянства на свободное использование тауматургии. Но прихожане считали иначе.

Сквозь главный вход в просторное помещение рекой стекались люди. Поток огибал поддерживающие высокий потолок молочные колонны и впадал в озеро вокруг алтаря. У стен под мозаиками героев прошлого стояли мужчины и женщины в темных одеяниях — служители храма. Они следили за порядком и сохранностью главных экспонатов. Пяти картин за алтарем.

«Я словно в галерее», — подумал Сэмюэль, озираясь.

Пока толпа несла его к ликам богов, взгляд прыгал по мозаикам. С гниющих в черном огне гигантов из времен войны Горящих башен на стоящего за трибуной мужчину — Еврентия Мудрова — из летописи «О гражданской войне в Благословенном царстве Острок и основании Острокийской империи».

Стоило дохромать до конца и зайти за алтарь, взгляд приковали пять огромных картин.

В центре первого изображения возвышалось огромное семя. Из трещин на шелухе спадали волоски желто-зеленой гнили и пульсирующими венами ползли по угольно-черной земле. На левой части картины из них вылезали младенцы, а на правой — сидели старики и старухи. Парень поднял взгляд к скрытому за кронами деревьев небу. Слева из-за горизонта восходил диск солнца, но справа светило медленно тонуло в сине-алом океане. Восход и закат. Рождение и смерть. Картина изображала Семя Гнили — бога, который приводил все живое и неживое в этот мир и который встречал каждого после кончины.