— Я выберу следующего главу. Он займет мое место, а я продолжу жить.

— Не выйдет. Хранитель языков убьет меня, если я обойду правила. Или ты принимаешь в себя Волю Рузовых или я убиваю тебя. Таков твой долг, Цигель.

— Плевать на долг. Кто так решил? Я не желал этого. Все выбрали за меня.

— Думаешь, я хотел роль Проводника? Меня лишили практики, приставили чудовище и обязали наставлять детей. Я смирился. Смиришься и ты.

— Чушь! — отмахнулся Цигель. — Участь моя несравнимо хуже! Ты ведешь меня на смерть. Не должен я никому! Я дожил до совершеннолетия! Внес вклад в семейное дело. Ты требуешь невозможного.

— Никому не должен? Внес вклад? Ты так шутишь? Тебя научили грамоте, слуги носили тебя на руках, повара готовили еду, портные одевали. Всю жизнь. Всю жизнь ты не в чем не нуждался. Твой долг перед родом не исчислим. Тебя растили ради одной цели — стать вместилищем Воли Рузовых.

— А младшие братья?

— Запасные. Правители мрут как мухи. Всегда должен быть следующий.

— А ты?

— Я — Проводник. Пешка для возведения на престол следующего кандидата. Мое место займет один из твоих братьев или кузенов. Если повезет, ты и назначишь одного из них.

— Это...

— У тебя нет выбора Цигель. Смирись и сыграй свою роль как следует. В нашем мире свобода есть только у Его Императорского Величества.

Эти слова стали спасительной соломинкой для Цигеля. Наследник ухватился за них двумя руками.

— Если я займу его место? Свергну императора?

Гарет рассмеялся. Хохот эхом отскакивал от стен. Вестник во тьме на секунду замолчал.

— Ты трус, Цигель. Самый трусливый из всех моих детей, — вытер отец слезы. — Не бойся памяти предков. Она не раздавит тебя. Не сразу.

— Что это значит?

— Ты же не помнишь всей своей жизни в сию секунду. Не держишь в голове весь пройденный путь. Воспоминания всплывают иногда. Вспыхивают, как огни свечей во мраке.

Цигель не ответил.

— Сын мой, ты останешься собой. Их память будет искажать тебя постепенно. Ты же не мой брат. Воспоминания вывернули разум Герберта на изнанку.

— Что насчет свержения императора?

— Так это была не шутка? — приподнял Гарет бровь. — Если ты возвысишь наш род, я готов пойти на маленькую сделку.

Наследник кивнул. Призвал продолжить.

— Я заберу память предыдущих глав. Но только после убийства императора. Согласен?

Отец протянул сыну руку. Цигель пожал ее без промедления.

Выбора не было. Или медленное угасание от чужих воспоминаний, или мгновенная смерть.

В разуме созрела одна задумка. Пойти наперекор отцу и всему роду.

Цигель не выбирал такой жизни. С самого детства его настраивали против братьев. Готовили к внутренней войне за влияние. После четырнадцати поставили перед фактом: или он изучает тауматургию и совершает открытие в семейном ремесле, или от него отрекаются.

Из-за этого погибли все старшие братья и некоторые младшие. В погоне за открытием они преступали любые запреты и соглашались на все условия фей. Итог был всегда один — участь хуже смерти.

Цигель вслух прочитал заклинание из книги. На последней строчке ему показалось, что вестник в темноте заливисто захохотал.

Отец не обратил внимания. Всего лишь обман слуха.

▪ ▪ ▪

— Именем нынешнего представителя рода Рузовых нарекаю тебя главой династии, — монотонно произнес Гарет.

Цигель стоял на коленях перед отцом в зале. За спиной слышались шепотки. Наследник кожей чувствовал внимательные взгляды гостей.

Гарет не соврал. Цигель не ощутил изменений сразу. После заклинания по телу пробежала холодная волна. Ни наплыва чуждых образов, ни десятков голосов в голове. Он все еще был собой.

Церемония откликалась скукой. Наследник видел ее множество раз с разных сторон. И как глава семьи и как будущий герцог.

Воспоминания о торжестве иглами пронизывали разум Цигеля, пускали корни, колыхали рассудок чужими чувствами. Волнение, радость, гнев, безразличие. Отец говорил об этом.

Они не сломят его в один миг. Память предшественников исказит личность со временем. Цигель будет вспоминать события постепенно. Мало помалу терять себя. Как сейчас.

Наследник боролся с желанием плюнуть в высокомерного отца. Плюнуть в лица мерзких младших братьев. Здесь и сейчас он мог стереть их ухмылки. Разрушить будущее династии Рузовых и обречь семью на гибель. Достаточно одного слова.

Отец вытащил меч из золотых ножен и провел лезвием над правым плечом Цигеля.

— Рузовы возлагают большие надежды на тебя, Цигель Рузов. Страдай, завоевывай союзников и сокрушай врагов. Двигай династию к ее светлому будущему. Во имя всех нас.

Одно слово, и всему конец. Формула следила за состоянием души. Если он упадет в Закулисье, вестник не получит воспоминания. Посланники богов ограничены миром, в котором находятся. Чудовище из темноты не дотянется до него.

Цигель не освободиться от ноши. Сделает хуже, но отомстит. Отомстит лицемерным родственникам и жестокому механизму под названием «династия Рузовых». Всего одно слово.

— Ответь же, Цигель Рузов, чего жаждешь ты больше всего?

Наследник посмотрел в глаза отца. Пустое выражение лица. Ни капли чувств.

Цигель сомкнул зубы, глубоко вздохнул и произнес:

— Желаю я служить семье до самого конца.

Он свергнет императора. Другого пути для спасения не осталось.

— Ибо таков мой долг.

Император умер. Утром слуги нашли его тело в опочивальне. Смерть постигла владыку во сне. Он скончался от сердечного приступа. Наследником назначили старшего сына — Френсиса Мудрова. Через месяц пройдет церемония наследования.

Новость воодушевила Цигеля. Казалось, ему подыгрывал мир. Лучше момента для свержения не подгадаешь. Представителя Рузовых устраивало два исхода: глубокая старость или юный и неопытный наследник.

В первом случае в его пользу играл преклонный возраст. Нет никого уязвимее дряхлого старика.

Во втором — наивность и недостаток опыта. Сколь много оружия не лежало в кармане императора, ничто не заменит настоящий опыт. Ребенок со взрывчаткой не опаснее ребенка без взрывчатки.

Иногда от памяти предков была польза. Воспоминания заменяли десятки лет практики и убирали главный изъян нового герцога — малоопытность.

Цигель всю неделю изучал память предшественников. Перебирал запасенные заклинания. Подход приближал «угасание» его настоящего «я», но иного пути не было. Нельзя недооценивать наследника императора. Нельзя допускать даже мысли о его безобидности и безвольности. В конце концов, если императора легко свергнуть, чего ждут другие герцоги?

Смена представителя семьи откатывала отношения с союзниками. После торжества Цигель отправил гонца с приглашением на встречу в грезах всем «дружественным» династиям.

Взаимоотношения герцогов напоминали сложный механизм. Все семьи можно было разделить на три лагеря. Первые два враждовали с основания страны. Никто уже и не помнил, с чего все началось и что послужило причиной. Они спорили по любому случаю, вставляли палки в колеса и срывали задумки друг друга потехи ради. Участники третьего лагеря, Цигель называл их — отшельниками — занимали середину. Они никогда не вступали в открытое противостояние и держались в стороне от всех сражений. Отшельники утешались практикой, тратили все свободное время на углубление семейного ремесла и открытие новых граней тауматургии. К ним относились Рузовы.

На деле все было сложнее. Отшельники не враждовали открыто, но за разумную плату или услугу помогали временным союзникам. Изготовление проклятого предмета, помощь в опытах, навязчивое любопытство к чужому недругу. Любой каприз за щедрость.

Цигель отправил письма всем «отшельникам». Нет союзника надежнее наемника. Помощь от представителей остальных двух сторон привлечет лишнее внимание. Он не желал рисковать.