Он обернулся на Клер, и та послушно кивнула. Блек сделал пару осторожных шагов в сторону заваленного обломками тоннеля и, стащив с плеча тяжелый мешок, принялся доставать оттуда маячок – мужчина заметил первую трещину, змеившуюся по неровной стене.

Они быстро втянулись в странный ритм – медленный проход, обследование случайных образовавшихся из-за завалов карманов, установка маячков, спуск вниз или, наоборот, подъем на другой уровень, проверка там, и снова осторожно вперед, ища трещины и источники тепла.

В одном из тупиков, плотно заваленном кирпичными обломками, почти не дающими шансов на выживание, Блек внезапно стащил с себя мешок и приказал Клер:

– Не входите сюда – тут все может обвалиться.

Клер любопытно заглянула в небольшой, узкий лаз – только-только Блеку по ширине плеч, и то кое-где он был вынужден пробираться боком:

– Грег?

– Тут источник тепла… – хрипло пояснил он, старательно протискиваясь между узкими стенами.

– Грег, вы не сможете сами достать – для вас слишком мало места. Позвольте мне!

Он, опускаясь на колени и с помощью магии, не иначе, приподнимая кусок кирпичной кладки, проворчал:

– Лучше кепку свою одолжите… Хотя нет… – Он стащил с себя каску и положил на обломки. – Я нашел лучшее решение.

Обломки под весом каски зашевелились и посыпались пока еще мелким ручейком вниз. Блек обернулся на Клер:

– Стойте… Не подходите – тут опасно.

Впрочем, это он сказал зря – Клер уже приблизилась в нему, подавая кепку – все равно тащила её в кармане. Блек скептически посмотрел на Клер и кепку и вместо слов сунул ей в руки свою каску:

– Держите лучше это. – он споро полез под обломки.

– Грег… – раз он не рискнул прибегать к её помощи, Клер предложила новый вариант: – Может, мне быстро подняться на поверхность, сообщая о находке?

Блек проворчал куда-то в кирпичное крошево, почти по талию уходя змейкой под завал и отталкиваясь от пола ногами, в попытке сильнее ввинтиться под обломки:

– Не стоит…

Он аккуратно подал назад, выворачивая руку, и почти наугад кинул в каску Клер… Грязное, все кирпично-рыжее из-за мелкой крошки, мяукающее существо.

– Надеюсь, вы ничего не имеете против кошек, Клер… – сказал мужчина, тут же еще глубже зарываясь под кирпичи. Откуда-то далеко глухо, кашляюще, донеслось: – ах ты глупое создание! Да я же тебя…

Клер испуганно вздрогнула, а Блек спокойно закончил:

– …все равно достану… – он, раздирая брюки пополз назад, таща в ладони еще двух котят. Блек еле выпрямился, вжимая голову в плечи и откашливаясь – с волос, ставших рыжими, падала мелкая кирпичная пыль.

Он сунул котят в каску Клер:

– Вот… Еще двое пострадавших. Жаль, молока нет… – он кончиком пальца провел по грязной мордочке одного из котят. – Терпите до поверхности. Надеюсь, ваша мама-кошка оказалась удачливее вас и не попала под обвал.

Клер внимательно рассматривала мужчину, рисковавшему собой из-за котят.

– Вы знали, что там всего лишь котята?

Мужчина отвлекся от котят, которые пытались зубами и когтями вцепиться в его пальцы:

– Нет. Я думал, что там может быть кошка или небольшая собака – три котенка лежали, тесно прижимаясь к друг другу, и выдавали одно тепловое пятно на троих. А что?

– Вы точно считаете себя опасным?

Блек потемнел лицом, доставая из кармана платок и вытирая лицо от пыли:

– К сожалению, это так и есть.

– Понятно, – нахмурилась Клер и подалась назад, выбираясь из тесного тупика. Иногда она не понимала мужчин.

***

Вик столкнулась с такой же проблемой – она не понимала мужчин. Точнее, Кита. Если быть еще точнее, Марка. Зачем он, полагая, что умрет, вложил в неё столько своих воспоминаний? Если мысли о расследовании еще можно было понять, то воспоминания о Бр… Ките были совершенно лишними! Зачем ей знать его предпочтения в одежде и тягу к приключениям? Причем, если мысли о расследовании приходили вместе с головной болью, то мысли о Бр… О Ките!.. Отзывались легко, без малейших сопротивлений, словно главным для Марка было не расследование дела о чернокнижнике, не расследование дела эмпата, а забота о Брендоне – да, Вик сдалась под напором Марка.

Кита провели в вечернюю гостиную – в кабинете Стивен еще пытался найти хоть какие-то зацепки по краже. Вик пришла почти сразу же – Брендон, как и утром, стоял прислонившись к спинке кресла и не пытаясь сесть. Вряд ли Поттер был настолько невежлив, что запретил садиться – видимо, сам Брендон не считал для себя возможным делать это. Он задумчиво осматривал гостиную – отделанная темным деревом, с тяжелой мебелью прошлого века она больше подходила мужчине. Этим она очень нравилась Вик – тут не было сентиментальных салфеточек с вышитыми изречениями и надписей богословов, заключенных в рамки и повешенных на стены. Тут висели простые, потемневшие от времени картины природы: горы, бушующий океан, какой-то вечерний в косых лучах заходящего солнца лес.

Гостиная была ярко освещена – горели бра на стенах, пело пламя в камине, хоть Вик больше нравилось, когда тут царил полумрак.

– Добрый вечер, Брендон.

Где-то глубоко в ней зрела тревога, причем Вик отдавала себе отчет – чувство было не её. Эту тревогу ей навязывал Марк. Воспоминания подсказывали, что черный свитер грубой вязки под горло с жесткой колораткой, натиравшей шею, вкупе с мешковатыми штанами Брендон надевал, когда направлялся наживать неприятности. Если он надевал перстень с обсидианом, на котором было богохульственно вырезано два наложенных друг на друга треугольника – святой и вверх тормашками треугольник черных сил, то это значило одно – этой ночью будет твориться запретная магия. Вик глянула на руки Брендона и выдохнула с облегчением – перстня не было. Только тревоге на этот факт было все равно – в голове рос червячок сомнения: Брендон, нарывающийся на неприятности, опасен для города.

Мужчина выпрямился и скупо улыбнулся – он заметил, что она больше не борется с собой, называя его по имени:

– И вам добрый вечер, нера Виктория. – Он тоже перешел на более неформальное обращение, и Вик не стала его поправлять. Из-за Марка Брендон воспринимался другом. – Я приехал, чтобы отчитаться о проделанной за день работе.

Вик прошла к камину и жестом предложила Брендону сесть:

– Прошу… – Она села первой, подавая пример. Правда, расслабиться в удобном, мягком кресле, коварно предлагающем поспать, не удалось – тревога Марка не отступала. И вот зачем это Вик?! Хорошо еще, что воздействие воспоминаний Марка сейчас боролось с сонливостью и никчемностью, насланной эмпатом.

Брендон сидел в кресле как простолюдин – широко расставив ноги и подаваясь вперед. Локти он опер на подлокотники, а пальцы переплел между собой. Его холодные, сейчас пустые глаза смотрели на игры пламени в камине.

Вик чуть пошевелилась в кресле, стараясь не заснуть, и Брендон ожил – кажется, даже алые искры предупреждающе пробежались по многочисленным рунам, вытатуированным на его лице:

– Забавно, нера Виктория, я думал, что вы… Именно вы будете принимать меня в кабинете. – он повернулся к ней и холодок никчемности, подстегнутый словами Брендона о кабинете, сгорел в тревоге Марка. Тяжело оказаться в центре разборок эмпата и менталиста!

– Я бы приняла вас в кабинете, но у нас случилась небольшая неприятность.

Брендон сильнее наклонился вперед, исподлобья рассматривая Вик – кажется, его не учили, что так делать неприлично:

– Какого рода неприятности? Я могу помочь?

– В дом проник вор – из кабинета похищены ваши записи, а что искали в спальне, кроме моих служебных фиксаторов, пока неизвестно.

– Кто-нибудь пострадал?

Вик вздрогнула:

– Боги миловали. Я думаю, что это был эмпат.

– Я могу осмотреть место преступления?

Вик пожала плечами – от добровольно предложенной помощи глупо отказываться:

– Потом, если хотите. Учтите, поскольку похитили именно ваши бумаги, то грабитель скорее всего пришел вслед за вами. На меня было совершено эмпатическое воздействие, так же ему подверглись все слуги в доме.