— Но почему⁈ — взревел Моран. За окном прогремел оглушительный гром, и вспыхнули новые молнии, — Почему⁈

Я вздохнула. Потому что я была на грани, когда явился этот чертов эльф. Меня пожирала черная депрессия, та самая, клиническая. Я долгие месяцы сидела на таблетках. Я ненавидела себя, ненавидела мир, ненавидела людей. Но как это объяснить человеку, в мире которого нет такого понятия, как депрессия.

— Моран… Хранитель, этот эльф появился в тот момент, когда я была уже на грани. Я жила в тоске и безысходности, не видя в жизни ни малейшего просвета. И тут появляется он и рассказывает о мире, где есть магия, гармония, красота… И что для того, чтобы туда попасть, нужно всего-то заключить с ним сделку. Я согласилась, не раздумывая. Но я не знала, клянусь, я не знала! — Я уже не шептала, а почти выкрикивала каждое слово, — я не знала, чем это обернется! Я не знала, что эльф переместит меня в королевство своих врагов! Я не знала, что он затевает, как и не знала, что он желает развязать новую войну!

Моран молчал. Он неподвижно стоял, скрестив руки, и казался еще выше и спокойнее обычного. Лучше бы он кричал и хватал меня за руки, тряся за плечи. Но он был убийственно спокоен и равнодушен.

— Ты не знала, — медленно произнес он, — и все-таки ты это сделала. Твое неведение не избавляет тебя от ответственности.

— Да, — ответила я, — знаю. Но это далеко не все, что я хотела рассказать. О том, как мы вступили в сговор, у меня пока обрывочные воспоминания. Но сам переход я теперь помню прекрасно. Он прошел не совсем гладко. Что-то пошло не так. Что в итоге и сломало меня…

Моран нахмурился.

— Продолжай…– сказал он, прищурившись.

— В этом разобраться мне тоже помогла Мэнни и ее веточка. К моменту встречи с эльфом, я жила в тоске и безысходности. Во мне словно что-то надломилось. Что-то в душе… Я не была целостным человеком, я словно состояла из поломанных кусочков. Видимо, это и сыграло свою роль при пересечении миров. Моя душа разделилась надвое в месте надлома. Сломалась пополам, как та ветка, что дала травница. Какая-то часть моей души, возможно, летает где-то по этому миру. Либо она застряла в коридоре между мирами. Либо уже мертва…

— Поэтому ты ничего и не помнила, — задумчиво произнес Моран, — я догадывался об этом. Догадывался, но не хотел в это верить. Каждый раз, когда у меня возникала такая мысль, я тут же ее отметал. Ты знаешь, в чем главная опасность человека с разорванной душой?

— Да. Этот человек умрет. Но ведь это неизбежность, не так ли? Судьба… Как бы не повернулись события, меня в любом случае ждала смерть. Даже если бы не разделилась моя душа, рано или поздно меня бы казнил Пролан. Не вступила бы я в сговор с эльфом, умерла бы в своем мире от всех тех лекарств, что принимала. Но уже поздно рассуждать о том, что было бы, поступи я иначе. Теперь я хочу рассказать, что еще вспомнила. Помнишь, когда я впервые упомянула про эльфа? Я сказала, что эльф, глядя на меня, произнес одно слово. «Интересно». На тот момент я говорила правду, потому что только это слово и помнила. Но на самом деле, эльф сказал гораздо больше…

Я запнулась и почувствовала внезапную слабость. В горле пересохло, а в глазах потемнело. И эту темноту прорезали два светящихся глаза. Глаза эльфа.

В голове шелестел его голос: «Не смей…Не смей».

Липкий страх сковал меня. Ноги подкосились, и я рухнула на пол. Моран подбежал ко мне, поднял на руки и усадил на стул. Он приложил руку к моему лбу и прошептал заклинание.

Страх отступил. Глаза снова стали различать свет и лицо Морана.

Я должна быть стойкой. Ради него. Ради себя. Ради своей любви. Я должна рассказать все, несмотря на страх и слабость.

— Спасибо, — прошептала я, — спасибо тебе за все, Хранитель.

Моран до боли сжал мою руку и тут же резко отпустил ее. Он холодно сверкнул глазами и рывком отошел от меня.

— Продолжай свой рассказ, Лиза, — беспристрастным тоном произнес Хранитель.

Я судорожно вздохнула, поглаживая руку, которой он только что коснулся. Он стоял в нескольких шагах от меня, но теперь нас разделяла необъятная пропасть. Теперь и навсегда…

Закрыла глаза и снова вспомнила тот вечер, королевский пир и танцы…

Вспомнила, как распахнулась дверь, и в зал вошел эльф. Вспомнила, как он по-хозяйски оглядывал все вокруг. Затем приблизился к столу, где я сидела.

Он улыбнулся недоброй улыбкой и произнес: «Надо же, какое поразительное совпадение! Два моих союзника сидят рядом друг с другом, как старые друзья. Пируют, развлекаются, в то время, как один из врагов находится в одном с ними зале, сидит на троне, который не принадлежит ему! Пора показать, кому и чему вы служите на самом деле. Кто же из вас выкажет большую верность? Интересно…»

Глаза эльфа сверкнули так, что мне стало плохо. Эти воспоминания вызывали физическую боль и острое чувство стыда.

Я распахнула глаза. Моран был напротив меня, рука его покоилась на моей голове. Переживая заново тот вечер, я даже не заметила, как он подошел. Я посмотрела в его глаза и прочитала в них потрясение. Внезапное осознание пришло ко мне.

— Ты все увидел? — прошептала я, — увидел сейчас мои воспоминания, как и тогда, на поляне?

Он молча кивнул, не двигаясь с места.

— В тот вечер я познакомилась с Аландой, — тихо сказала я, — именно с ней я разговаривала, когда появился эльф. Именно она проводила меня в спальню, когда мне стало дурно. Она же присутствовала на завтраке, когда я во всеуслышание сказала об эльфе. Думаю, отравленную щетку для волос подложила в комнату именно она. Отличный способ выказать свою верность.

— Скорей всего, она пыталась тебя убить, опасаясь, что ты выдашь ее, — произнес Моран, — но я не понимаю одного…

— Чего?

— Для чего эльфу понадобилось заключать сделку с тобой, если у него уже была Аланда, он и без тебя мог спокойно перемещаться по королевству? Зачем эльфу заключать сговор со второй женщиной? Это не похоже на них… — задумчиво произнес Моран.

— Может, он вступил с ней сговор позже? — предположила я, — как бы там ни было, ей нужно помешать. Думаю, в покушении на короля она играла не последнюю роль.

Я замолчала и только сейчас заметила, что Моран по-прежнему держит руку на моей голове. Я пробежалась взглядом по его запястью, предплечью, шее, мысленно целуя каждый сантиметр…

Коснулась взглядом подбородка, губ и остановилась на глазах. В них теперь не было ни холода, ни равнодушия. Они были полны печали и затаенной боли. Я видела, чувствовала это. Чувствовала, как саму себя.

— Что теперь со мной будет? — шепотом спросила я, не отрываясь от его глаз.

Что теперь будет с нами?

Моран нахмурился и медленно покачал головой. Ничего хорошего. Но больше всего пугало не наказание, не смерть. Больше всего меня ужасало то, что я не увижу его более. Не взгляну в его глаза, не прикоснусь к его руке, не услышу его голос.

В горле стоял ком. Я всхлипнула, и горячие слезы потекли по щекам. Моран поднес ладонь к моей щеке и вытер их. От этого жеста сердце готово было разорваться. Я дотронулась до его руки и закрыла глаза. А слезы все капали и капали.

— Моран…– прошептала я. Меня била дрожь. Казалось, я вот-вот закричу во весь голос, выплесну всю свою боль через этот крик. Он был так рядом…

— Моран…– как заклинание, повторила шепотом я. Мое личное заклинание. Наполняющее жизнью и светом.

Я почувствовала на себе его дыхание. В груди что-то перевернулось. Открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Мгновение мы смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова, а через секунду он уже крепко сжимал меня в объятиях.

— Лиза, — еле слышно шептал он, — я не дам им тебя убить. Не дам.

Я уткнулась носом в его широкую грудь и обнимала его настолько сильно, насколько хватало сил. Я хотела раствориться в нем. Хотела, чтобы этот миг длился вечно. Это было неправильно. И он, и я это знали.

Я — женщина. Он — тот, кто дал клятву не любить. Я — предательница. Он — Хранитель мира и людей. Нам никогда не суждено быть вместе. Никогда.