«Значит, буду действовать иначе. Была — не была!»

Я вскочила на ноги и побежала на поляну, прямо на пузатое существо. На того, в чьих руках был щенок.

Не останавливаясь, я накинулась на него и со всей силы ударила камнем по голове. Раздался протяжный крик. Второй лупил меня своей палкой, что есть мочи.

Я не чувствовала ударов. С каким-то диким остервенением я молотила камнем существо по голове, телу до тех пор, пока его пальцы не разжались. Скулящий комочек упал к моим ногам и затих.

Второй по-прежнему бил меня палкой и хрипло кричал. Наверное, звал своих сородичей. Не обращая на него внимание, я подхватила щенка на руки. Почувствовала новый удар по голове. Перед глазами заплясали звездочки, а в ушах зазвенело.

Вот же зараза! Да что же за твари в этом мире живут! Все так и норовят причинить вред! Меня охватила ярость. Да такая, что в груди запульсировало от гнева. И она придала сил.

Держа одной рукой щенка, я повернулась к крылатому существу, замахнулась и ударила его камнем. Резко развернулась и побежала вперед, крепко прижимая к себе теплый комочек.

От удара стучало в висках. Но я чувствовала в себе такой прилив сил, что бежала без остановки очень долго. Злость застилала глаза. Кажется, я даже бормотала ругательства. Иногда по щекам текли слезы гнева.

Тихий стон привел меня в чувства и заставил остановиться. Я присела на землю. Поскуливающий комочек робко высвободился из моих рук и посмотрел на меня огромными светло-зелеными глазами.

Это был вовсе не щенок, хотя и похож на него. Таких животных в своем мире я не видела. Маленький, круглый. Пушистая белоснежная шерсть в узкую красную полоску. Длинные ушки-кисточки. Розовый нос-кнопочка. И клыки. Внушительных размеров.

— Привет, — прошептала я и ласково погладила его по голове, — я — Лиза.

Пушистик обнюхал мою руку, приоткрыл пасть, высунул острый язычок и лизнул мою ладонь. Два раза. Я улыбнулась.

— Мне тоже приятно познакомиться, — произнесла я.

Животное взглянуло на меня умными глазками и снова заскулило. Меня осенило, что он, наверное, голоден. Порывшись в своем мешке, я извлекла кусок хлеба и протянула ему. Я не была уверена, что щенок захочет это есть. Что-то подсказывало, что этот малыш предпочитает мясо. Но все же это лучше, чем ничего.

— Держи, — прошептала я, — это все, что у меня есть.

Щенок недоверчиво понюхал хлеб, а затем аккуратно взял его с моих рук. Съел. Правда, без удовольствия.

Я снова погладила его по мягкой шерстке. Он довольно прикрыл глаза, зевнул, и в эту секунду крохотное пламя вырвалось из его широко раскрытой пасти.

Я отдернула руку. Меня он не опалил, к счастью. Что это за создание такое? Причудливая смесь снежного барса, собаки и…дракона? Да, щеночек явно питается мясом. Хищник. Опасный. И в то же время еще детёныш.

Я взглянула на небо. Пора отправляться в путь. Выпив воды, я поднялась на ноги и обратилась к щенку:

— Так, малыш. Я тебя освободила, теперь можешь возвращаться в свою стаю. А мне пора идти дальше.

Я отвернулась и решительным шагом пошла вперед. Через какое-то время услышала тихие шаги рядом. Обернулась. Щенок бежал позади меня, весело высунув розовый язычок.

Я широко улыбнулась и замедлила шаг. Он бодро подбежал ко мне и уткнулся головой в колени. Я погладила его по холке.

— Хорошо, — прошептала я, заглядывая ему в глаза, — только постарайся меня не сжечь.

Щенок моргнул, словно соглашаясь, и лизнул меня в щеку. Мы отправились дальше, сквозь густую чащу леса. Я шла впереди, мой новый спутник — следом. А вдвоем было не так уж и страшно. И не так одиноко.

Так мы и прошли, не останавливаясь, почти весь день. Интуиция подсказывала, что идти осталось совсем немного. На закате я вышла к узкой и быстрой реке, через которую был перекинут дощатый мост. На другом берегу маячили крохотные сельские домики.

Я остановилась, села на корточки перед пушистиком. Ласково прикоснулась к нему и тихо прошептала:

— Здесь мы должны попрощаться, малыш.

Он взглянул на меня блестящими глазами и тихонько заскулил. Мне и самой хотелось скулить и плакать.

— Послушай, я не могу взять тебя с собой. Там, — я указала рукой в сторону моста, — живут люди. И не все они добрые. Уж я-то знаю. Впереди может ждать что угодно. Я даже не знаю, смогу ли дойти до конца. И не могу подвергать тебя опасности.

Щенок заморгал и заскулил еще протяжнее. Я тихо всхлипнула и прижала его к себе.

— Тише, тише, — прошептала я, — все хорошо. Беги обратно в лес. Здесь твой дом. Здесь ты свободен.

Тоска, моя старая подруга, сжала сердце. Но довольно уже плакать. Пора бы уже привыкнуть.

Я разжала объятия. Щенок лизнул меня два раза. Взглянул умными глазками. Развернулся и убежал в лес.

«Может, когда-нибудь мы еще встретимся», — с грустью подумала я.

Мне очень хотелось взять его с собой. Но я понимала, что не могу себе это позволить. Я даже не была уверена, проснусь ли завтра утром. Но больше всего я не была уверена в людях, что населяли этот мир.

Кто знает, может, они и таких, как пушистик, считают опасными? Охотятся на них или истребляют. Меня бы это не удивило. И как бы горько не было, но свой дальнейший путь я должна проделать одна. Не подвергая опасности невинное создание.

Я вытерла слезы, поднялась на ноги. И, накинув на голову капюшон, направилась в деревню.

Меня встретили крохотные домики, что аккуратными рядами выстроились вдоль вымощенной дороги. Вокруг цвели розовые кусты и лимонные деревья, расточая дивный аромат.

В воздухе сверкали светлячки. То тут, то там доносилось дружное пение. Воздух был чист и свеж. Деревенька была поистине сказочной. Местом, в котором бы хотелось остаться подольше. Гулять до глубокой ночи, слушать сверчков, купаться в прохладной реке, ухаживать за розами, да петь песни дружной семьей. Идиллия, которую мне не суждено постичь.

На площади я нашла небольшую таверну, где и заночевала.

Следующим утром после плотного завтрака я узнала у трактирщика, где могу нанять повозку. Он предложил воспользоваться услугами его дядьки. А днем я уже сидела в открытой повозке рядом с лохматым стариком, который постоянно улыбался.

Первое время мы ехали молча, что меня вполне устраивало. Извозчик ерзал на сидении, несколько раз оборачивался и глядел на меня. Не выдержав, он произнес:

— И для чего же юной девице ехать в столицу?

— Еду учиться, — сухо ответила я. Собственно, это не было ложью.

— Охо-хо! — весело произнес извозчик, — девице учиться! Ну и блажь! Девице следует быть рядом с домом. Следить за хозяйством, лечить людей, рожать…Тьфу ты, учиться! И чего только нынче не удумают.

Он рассмеялся на удивление заразительным и добрым смехом. Я невольно улыбнулась в ответ, хотя ничего смешного не находила. Старик взлохматил и без того взъерошенную гриву и сказал:

— Я уж грешным делом подумал, что ты того…в танцовщицы податься собралась. Многие сельские девушки так делают. Были порядочные, простые…А как в столицу перебираются, да танцульки эти в головы себе вбивают, так все. Считай, подменили человека! Гордячками ходят, про родных забывают. А-а-а! — он вздохнул и махнул рукой.

— Танцовщицы? — спросила я с опаской, — что же они танцуют?

Извозчик в очередной раз посмотрел на меня с той же улыбкой на лице.

— Ты чего, с луны свалилась?

Я усмехнулась. Дядька-то был не далек от истины. Может, плюнуть на все да рассказать ему правду? И посмотреть, будет ли он смеяться.

— Меня воспитывали в строгости, — ответила я, на всякий случай потупив взор, — многие вещи от меня утаивали.

— Хм, — задумчиво произнес мужчина, — а идея-то неплохая. Я б и своих так воспитал, коли бы они помладше были. Но поздно уже. Вот дождусь, как внуки появятся, и тогда…

— Так что за танцовщицы? — мягко напомнила я ему.

— Ишь, какая любопытная! — сказал он, — девицы в столицу приезжают, да там учатся пляскам этим, будь они неладны! Как научатся, танцуют в красивых нарядах для высокородных, да живут с другими танцовщицами в больших домах. Всякое говорят про них. И ничего хорошего! Лучше уж тебе учебой заниматься, чем этим! А вернее всего — возвращайся-ка ты домой. К семье. Вот тебе мой совет. Я дольше прожил, больше знаю.