Эльф выглядел странно и немного пугающе. Он несколько секунд смотрел на меня, а затем сказал:

— Скажи, что значит это пророчество? Объясни мне! Что значат эти слова?

— Лишь тот прольет свет на низины, — начала говорить я, хотя и сама мало понимала суть пророчества, — кто обладает истинной силой. Сила эта будет тому дана, кто от нее откажется. Добровольно, как я полагаю.

— Я не понимаю! — взревел эльф и подбежал к выходу, — не понимаю!

Он скрылся в коридоре, а мне ничего не оставалось, как пойти за ним следом, слушая его крики и ругательства.

Я тоже мало что понимала, кроме одного: эльф в ярости. А мне срочно нужна моя метка и новый дом. И для этого нужно привести его в чувства. В конце концов, я выполнила все, что от меня требовалось. У нас не было договоренности, что я буду еще и расшифровывать пророчество.

Выйдя наружу, я увидела, как Фарел яростно нарезает круги по дороге, время от времени пиная камни.

— Что все это значит? — снова крикнул он, увидев меня, — я должен отказаться от силы, так?

— Видимо, да, — как можно более мягким голосом сказала я.

— Моя сила — в моей магии, в моем долголетии, — продолжал кричать эльф, — но я не могу отказаться от нее. Это просто невозможно!

Он подбежал ко мне, схватил за плечи и начал трясти, выкрикивая не своим голосом:

— Это невозможно! Понимаешь это? Магия, долголетие — суть эльфов! Мы не можем отказаться от этого, так же, как не можем заставить солнце светить ночью! Я хочу сделать это! Хочу…Но я бессилен в этом…Бессилен…

Он опустил руки и упал на колени. Спрятал лицо в ладонях и затих. Было слышно лишь неровное дыхание.

Мне было его жаль. Искренне. Так близко быть к разгадке, узнать способ вернуть любимую, чтобы понять, что ему не под силу сделать это.

Сила, или искра не исчезнет по желанию человека или эльфа. Ее может выжечь только очень могущественный человек, как Хранитель, к примеру.

Но дело в том, что это уже не будет добровольным отречением от силы. Замкнутый круг. Я не знала, как помочь Фарелу.

Но больше всего меня беспокоил не он. А все многочисленные тени, для которых я так желала освобождения, покоя. И что теперь? Все зря?

Проделать такой путь, чтобы понять, что все усилия были напрасными? Внезапная пустота поселилась в моем сердце.

Я невидящим взглядом окинула низины и безотчетно пошла по дороге, сама не зная, куда.

Устала, страшно устала.

Пусто, тоскливо. Слезы застилали глаза, и все очертания стали нечеткими и размытыми. Но мне было все равно…Это же низины. Почти как родной дом. Тихий, населенный тенями, лишенный голосов жизни.

Ко мне подлетел Грун.

— Неужели ты думаешь, что это конец? — сказал он, — это только начало. Твоя кровь, Лиза…Ведь это все — твои места, места твоих предков. Попроси их…

Он кивнул в сторону теней. Я поняла, о чем он.

— Покажите мне, — прошептала я, — покажите, где жили мои предки.

Тени зашелестели и устремились вперед, я поспешила за ними. Несколько поворотов, несколько минут бега, и я остановилась у большого участка земли. Кое-где пробивалась трава, виднелись остатки плиты. Чуть поодаль — восемь колонн, выстроенных в круг. Давно уже обветренные временем и полуразрушенные. А рядом — дом. Вернее, то, что от него осталось.

Когда-то он был большим и белым. Фасад был почти разрушен, крыша отсутствовала, а там, где были колонны и ступени, теперь лишь развалины.

Я сделала шаг вперед и ступила на землю, что когда-то принадлежала моим предкам. Меня захватила яркая волна ощущений. Гул в голове нарастал, кровь разгоралась, стало жарко, и я почувствовала, как во мне разливается сила…Сила моего преданного и забытого рода. Я закрыла глаза и увидела, как этот дом и эта земля выглядели прежде.

Эти колонны были вроде алтаря. Здесь цвел сад, а вон там, слева, плескался фонтан. Крыша была острой, а стены увивали розы. Здесь часто звучал смех, а вот горе пришло лишь однажды…И смело за собой все.

Мне повезло. Моим далеким предкам удалось спастись. Им пришлось бежать, бросив дом и все, что было дорого. Чтобы сотни и сотни лет жить в забвении, страхе и мечте все возродить.

Это — моя земля. Мой дом.

Я чувствовала это, и кровь моя отзывалась на зов земли. Раскрыв глаза, я подошла ближе к дому и опустилась на колени. Нашла подходящий камень с острым краем и с силой надавила на ладонь. Покапала кровь.

Сжав и разжав несколько раз кулак, я раскрыла окровавленную ладонь и прижала ее к сухой земле. Она жадно впитала капли моей крови.

Я прикрыла глаза. Моя земля. Мой род. Моя кровь…

Всю свою жизнь я ощущала себя неприкаянной, брошенной. Когда умерла бабушка, стало совсем темно и тошно жить. Я нигде не находила себе места, и часто хотелось бежать, бежать, но я сама не знала куда.

Теперь знаю.

Моя депрессия, моя тоска — это не только тоска по Морану. Но и по дому, по моему истинному дому и семье.

И вот я здесь.

У руин, того, что разрушили предки нынешнего короля. Здесь ничего, кроме праха и тлена. Как жестоко. Как несправедливо. Я вздохнула и прикусила губу. По щекам потекла слеза.

— Все потеряно, — прошептала я, — все потеряно…

И вдруг что-то произошло. Поднялся теплый ветер, ласково коснулся моей шеи. Земля загудела…

— Лиза…– прошептал кто-то за моей спиной, — детка моя…

Медленно-медленно я повернулась. И оцепенела. Лишь слезы бурным потоком текли. Моя бабуля, моя любимая бабушка стояла передо мной. Жемчужно-прозрачная, светлая и сияющая. Самый прекрасный призрак на свете.

Ее косы трепетали, выглядела она моложе, чем в последние годы своей жизни в том мире, на ней было здешнее платье. А глаза…Глаза казались живыми.

— Деточка моя, — ласково произнесла она, — ты не одна, Лизонька, ты не одна. Ничего не потеряно. Все можно исправить, все можно возродить. Эта земля, этот дом твои. Они долго спали и никогда не были мертвы. Ведь смерть, моя девочка, это лишь начало новой жизни. И ты пробудила ее. Верни себе ее. Верни себе право на эту землю. А мы поможем тебе. Мы всегда с тобой рядом!

— Мы? — только и смогла я прошептать.

Бабушка улыбнулась и кивнула. В воздухе что-то прозвенело. Рядом с ней стали вспыхивать яркие звездочки, одна за другой. Они стали увеличиваться, разрастаться, превращаясь в фигуры…

Я заревела в полный голос.

Ко мне подходили светящиеся, прозрачные силуэты. Мама…Папа…Дядя…Дедушка…Бабуля.

Я не могла вымолвить ни слова, беззвучно роняя слезы на землю. Призрак мамы опустился рядом со мной на колени. Рядом с ней оказались папа, бабушка и дедушки. Мои родные, настоящие, кровные…

— Не плачь, доченька, — прошептала мама и коснулась моей щеки, — моя малышка…Я так горжусь тобой! Мы все гордимся. Я всегда с тобой рядом, моя маленькая. Всегда…

Ее приобнял папа.

— Гляди, как она выросла, — с гордостью сказал и взглянул на меня, — твой дом здесь. Верни ему жизнь и наполни этот дом смехом. Здесь твое место, твоя земля! Ты должна с гордостью носить свое имя и во всеуслышание заявить о своих правах. Пришла пора. А мы будем рядом. Мы всегда рядом, доченька.

Бабушка улыбнулась и коснулась моей щеки. По коже пробежали мурашки.

— Не бойся, — прошептала она, — больше тебе нечего бояться, Лизонька.

— Я не боюсь, — сказала я и вытерла слезы. Бабуля, мама и папа встали и подняли меня на ноги. Мама и папа зашли за мою спину и положили руки на мои плечи, мама — слева, папа– справа. За их спины встали бабушки и дедушки, за их спинами — их родители. И так — длинными-длинными рядами мои родичи вставали за мной спиной, прозрачные, светлые, сильные и любящие.

И стоило им коснуться меня, на этой родной, нашей земле, как в меня влилась небывалая Сила. Сила моего рода, сила крови. Сила нашей любви. Они надежно стояли за моей спиной.

И теперь — я знала это — они мне никогда не дадут упасть. Больше я не одна.

Я скользнула взглядом по руинам дома и улыбнулась. Обернулась к предкам и крикнула: