Вспыхнула очередная вспышка света, видения поблекли, и мое сознание погрузилось во тьму…

А затем некая сила выдернула меня и вернула в настоящее.

Меня сотрясали рыдания. Я плакала и плакала. Казалось, я выплакала все слезы, что накопились во мне за годы тоски и депрессии. Нос распух, глаза превратились в узкие щелочки.

Что-то больно укололо меня в плечо. Я подняла глаза и увидела ворона. Он терпеливо смотрел на меня, словно ожидая, когда я проревусь и обрету способность говорить.

Постепенно эмоции утихли, оставив лишь тупую боль и упадок сил. Я равнодушным взглядом окинула низины.

Солнце тускло освещало заброшенный город. Сколько длилось по времени мое странное пребывание в прошлом? По ощущениям — несколько лет. Но по факту могло и пяти минут не пройти. Это было неважно. Все было неважно…

Где-то в глубине души я догадывалась об этом. Но признаваться в этом самой себе было страшно. И мучительно больно.

Я взглянула на ворона и дрожащей рукой прикоснулась к нему. Он смотрел на меня тем же терпеливым, мудрым взглядом. Я должна выговориться. Хоть кому-то. Пусть даже птице. Зато самой мудрой в мире. Должна. Иначе просто сойду с ума.

— Все было совсем не так, — хриплым от слез голосом сказала я ему, — теперь я знаю правду. Горькую правду. Я родилась в этом мире. Мои настоящие родители, — я судорожно вздохнула и подавила рыдания, — как и моя бабушка, как и их друзья, были в сговоре с эльфами. Были их союзниками. Кто-то предал их. Выдал. Я помню, как Моран рассказывал о массовых казнях всех, кто был в сговоре с эльфами. Это коснулось и моей семьи. Они пришли в наш дом. Ночью. И убили! Убили их всех! А мою маму…Мою маму убил Хранитель. Тот, что был до Морана. Он сжег ее! Превратил в прах.

Ворон молчал и внимательно слушал.

— А затем, — продолжила я говорить, — он лишил меня и мою бабушку магии. И отправил нас в низины. Мы бы погибли здесь. Или превратились бы в тени…Если бы не старый друг семьи.

Я замолчала и прикрыла глаза. Все паззлы информации, что была у меня, выстроились в ровную картинку.

И теперь стало ясно, почему эльф выбрал именно меня для перехода в этот мир. Стало понятно, почему Моран не обнаружил на мне печати сговора. Даже то, что мои глаза меняют цвет, теперь имело логическое объяснение.

Все просто. Моя семья была одной из многих семей, которые поколениями были в союзе с эльфами.

Мы были с рождения скреплены невидимой печатью. Когда началась массовая зачистка, и мои родители были убиты, а мы с бабушкой перенесены в низины, эльф помог нам.

Невероятной магией, такой, что неподвластна и Хранителю, он отправил нас в другой мир. Где я и обрела новых родителей. Моя же родная бабушка всегда была рядом, пока была жива.

Как это произошло, как ей удалось убедить чужих людей воспитывать меня, как родную, да еще и самой принимать участие в моем воспитании, я не знала. Да и неважно это было сейчас. Меня интересовало другое…

А были ли эльфы на самом деле такими монстрами?

Ворон вновь клюнул меня в плечо. Я открыла глаза и взглянула на него, затем перевела взгляд на обочину.

Только тогда я заметила, что у одного из валунов ютятся тени. Те самые, маленькие. Тени-дети…

Страшная догадка пришла в мою голову. Я медленно приблизилась к ним и стала внимательно разглядывать их призрачные ручки, детскую одежду, что давно превратилась в лохмотья из тени. Их пустые черные глаза…

«Это дети всех тех, кто был в сговоре с эльфами», — поняла я, и новые слезы горечи и боли потекли по щекам. Все уцелевшие.

Их, как когда-то и меня, отправили в низины на верную смерть. Они не погибли. Но и живыми не были. Превратились в тени. Остались вечными детьми. Такая участь могла постигнуть и меня.

В горле застыл крик. Хотелось вопить, орать на всю округу от той боли и несправедливости, что обуяли мной. Ведь они всего лишь дети! Просто дети! Невинные создания. За что? За что⁈

Откуда такая жестокость у тех, кто сотворил с ними такое? И хотя я была частью этого мира по рождению, я его не понимала. Решительно не понимала. Чем дольше я смотрела на крошечные тени, тем сильнее крепло во мне новое чувство.

Гнев. Чистый гнев и жажда справедливости. Жажда мести. Никогда дети не должны платить за ошибки своих родителей. Никогда. Ни в этом, ни в любом другом мире. Это бесчеловечно.

— Пора уходить, — раздался хриплый голос у самого уха. Я вздрогнула и посмотрела на ворона.

— Как давно ты стал говорящим? — спросила я.

— Я всегда был таким, — невозмутимо ответил он, — просто ты меня раньше не слышала.

— И что же изменилось? — спросила я, хотя и знала ответ.

Изменилась я. Обрела целостность, когда воссоединилась со своей темной половиной души. Все просто. Теперь многие вещи, что до этого были загадкой, стали ясны.

Ворон едва заметно кивнул. Неужели он и мысли читать умеет? Я устремила взор вперед, на уходящую за горизонт дорогу. Повернулась к ворону и вымученно улыбнулась.

— У тебя есть имя?

— Конечно. Меня зовут Грун. А теперь идем, Лиза. Наш путь только начинается.

Я кивнула. И хотя в моей голове роились сотни вопросов, задавать я их не стала. Сил совсем не было. Ворон уселся на мое плечо, и мы отправились дальше. Навстречу будущему. И поиску новых ответов.

Я собралась было идти дальше, но остановилась. Мое тело теперь ощущалось иначе. Словно я — не я. Я чувствовала себя больше, чем есть. Словно мое естество, моя внутренняя суть выходили далеко за пределы тела.

Это было странно. Но волнительно. И приятно. Моя темная половина, годами скрытая от сознания, теперь свободно разливалась по мне, наполняя и забытыми воспоминаниями, и утраченными знаниями, и так долго отвергаемыми эмоциями. Гневом, страхом, ненавистью, жаждой справедливости. Кто я была без этих чувств? Хорошая девочка. Не знающая себя. Отвергающая себя. Но кто я теперь?

— Кто же я? — прошептала я вслух.

Низины, как и ворон, ответили угрюмым молчанием. Я закрыла глаза и прислушалась к себе — к полноценной, новой версии себя. Вместе с темными сторонами, болезненными воспоминаниями во мне появилось еще кое-что.

Сила. Настолько отчетливая, настолько яркая, что на миг стало страшно. Но только на миг.

Сами низины дали мне ее. Невероятным стечением обстоятельств, цепочкой печальных событий они подарили мне то, о чем, наверное, многие и не мечтали.

Когда я была совсем крохой, предыдущий Хранитель выкинул меня и бабушку в низины. Он полагал, что, в лучшем случае, мы погибнем. В худшем — станем безликими тенями. Что и стало происходить со мной.

Я вновь вспомнила, как мои пухлые детские пальчики становятся темными и полупрозрачными. Меня поглощали тени.

Если бы не эльф, что перенес нас в другой мир, я бы уже не была человеком. Он думал, что при переходе между мирами превращение прекратится, и тень, что проникала в мое тело, исчезнет.

В чем-то эльф оказался прав. Превращение прекратилось. Моя плоть стала прежней. Вот только тень не исчезла. Она проникла в мое сознание, в мою душу — в ее темную половину. Тень стала частью меня.

Вот почему моя темная половина говорила с тенями. Вот почему они слушали ее и повиновались. Вот почему я слышала все эти голоса… Я была неразрывно связана с низинами. Какая-то их часть живет во мне вот уже много лет. И требует справедливости.

Но меня интересовало вот что. Если отделенная от меня темная часть души могла говорить с тенями, то значит, смогу и я. Надо только попробовать. А для этого надо найти тени. Много теней. Я огляделась по сторонам, взглянула на Груна и бодро произнесла:

— Грун, а не желаешь ли сходить со мной вон в тот дом? — Я указала рукой на одну постройку.

В ней не было окон, лишь узкий вход. Свет не проникал в нее. То, что надо.

— В тот дом? — проворчал Грун, — зачем тебе это понадобилось? Тебе следует идти по дороге, и только вперед.