Молчание. Весь зал замер в ожидании.

— Знаешь ли ты, кто я? — сказал Моран и откинул капюшон.

Странно, но я была почти уверена, что он намного старше. Но я ошиблась. На вид ему было чуть больше тридцати. Светло-русые волосы, орлиный нос, коротко стриженая борода. От него исходила необъяснимая сила, энергия, название которой нет в моем мире.

Я растерянно покачала головой.

— Что ж…Приступим, — пробормотал он и положил ладонь на мой лоб.

Теплая волна спокойствия и умиротворения растеклась по жилам. А затем я посмотрела в его глаза. Голубые, проницательные…и смутно знакомые. Захотелось плакать. И в то же время стряхнуть с себя его ладонь и убежать прочь. Он шептал какие-то слова, пристально глядя в глаза. Не выдержав его взгляда, я зажмурилась, и две теплые слезинки скатились по лицу. Все вокруг перестало существовать. Лишь его теплая рука, звучный голос и взгляд холодных глаз.

Вот каково было мое первое впечатление о нем. Я не знала, сколько это длилось. Может, час, а может, и несколько секунд. Время остановилось. Весь мир замер. Так мне казалось. Такой силой обладал этот человек.

А затем все переменилось, и мир стал прежним. Моран убрал руку, я открыла глаза. Люди молчали. Король и тощий, Пролан, взирали на меня. Первый — с недоверием и любопытством. Второй — с неприкрытой злобой и презрением.

Дикая, дикая ситуация… Господи, куда же меня занесло? И как выбраться отсюда?

Моран еще несколько мгновений изучающе смотрел на меня, затем резко развернулся и подошел к королю. Покачал головой и что-то прошептал ему. Пару секунд они вели тихий разговор. В этот момент решалась моя судьба. И отчего-то мне казалось, что именно слова Морана сыграют решающую роль. Кто же он такой?

Наконец, король величаво поднял руку. Все затаили дыхание.

— Подданные мои! У нас нет причин не верить этой женщине, — произнес король, — впрочем, как и верить тоже. Снимите с нее оковы! — приказал он стражникам.

Проклятые оковы на моих руках исчезли.

— Ради безопасности Эбергарда и своей собственной безопасности она отправляется в Цитадель света, где и будет тщательно проверена. Немедленно!

Он замолчал, взмахнул рукой и, резко развернувшись, пошел к выходу. Следом за ним засеменил Пролан и вооруженная охрана.

Остальные люди тоже начали расходиться. Не прошло и минуты, как зал опустел. Остались только я и Моран.

Я стояла неподвижно, не зная, плакать или смеяться. Меня не убили на радость толпе, что уже хорошо. Но отправляли в какую-то цитадель, куда совсем не хотелось.

Хотелось в безопасное место, домой.

Моран медленно подошел ко мне. Его губы беззвучно шевелились. Постепенно он перешел на шепот. Его глаза ярко светились бело-голубым огнем. Послышалось шипение, и пол под ногами Морана засиял странными символами. Я испуганно попятилась.

— Подойди, — сказал Моран и протянул мне руку.

Я не хотела делать этого, совсем не хотела. Но и оставаться в этом зале, с этими кровожадными людьми тоже. Не велик выбор, из двух зол пришлось выбирать меньшее. Я сделала робкий шаг и оказалась рядом с Мораном. Он положил руку на мое плечо и что-то произнес.

Окружающий мир разорвался на осколки. Вокруг не было ничего, мы словно плавали в вакууме, темном и беззвучном.

Но под ногами снова появилась твердая поверхность. Мы оказались в другом месте. В темноте вырисовывались каменные постройки и деревья. Какие-то люди спешили к нам.

— Где мы? — хриплым голосом спросила я.

— Добро пожаловать в Цитадель света, — ответил Моран и отошел от меня. К нему подбежали двое мужчин, и он им что-то сказал, указав на меня рукой. А затем, щелкнув пальцами, растворился в воздухе

Все-таки меня заперли в темнице. Как того требовали некоторые во дворце. Сначала меня заставили подниматься на верх какой-то темной и бесконечно высокой башни. А затем закрыли в тесной комнатушке с крошечным окном под самым потолком.

В комнате этой не было ничего, кроме кровати, табурета со столом да свечи, которая волшебным образом сама загоралась в сумерки, и сама тухла с рассветом.

Словом, самая настоящая камера.

А утром, после беспокойного сна, я проснулась от чьего-то пристального взгляда. Меня внимательно разглядывал юноша с блестящими черными глазами.

Я инстинктивно натянула одеяло до подбородка, а незнакомец широко улыбнулся. Улыбка у него была искренняя и красивая. Даже в комнате стало чуть светлее. Первый человек в этом мире, кто одарил меня улыбкой. Я неуверенно улыбнулась в ответ.

— Доброе утро, — все еще улыбаясь, сказал он, — меня зовут Галвин.

— А меня Елизавета. Можно просто Лиза.

— А ты хорошенькая, Лиза, — простодушно сказал он.

Я смущенно улыбнулась. Никогда не считала себя красавицей. Единственное, чем я гордилась, так это своими волосами: светло-русыми, длинными и густыми. Глаза у меня большие и цвет меняют в зависимости от настроения и освещения. То серые, то голубые, то зеленые. Да и фигура не предел мечтаний: средний рост и средний вес. Словом, обычная.

— Спасибо, — протянула я и поднялась с кровати, — а ты кто? Мой тюремщик?

— Тюремщик? — воскликнул он, — что ты, нет! Я ученик хранителя. По правде говоря, мне нельзя здесь находиться. Но весть о том, что в цитадели находится человек из другого мира, всех взбудоражила. Мне не терпелось взглянуть на тебя. Ты выглядишь, как мы.

Он казался разочарованным. Я усмехнулась.

— Ты ожидал увидеть у меня три головы? Или что-то в этом духе? — спросила я.

Галвин прошелся по комнате и прикоснулся к стенам.

— Ну, одежда у тебя точно странная, — ответил он и улыбнулся, — я ожидал какой-то иной ауры от тебя. Но ты…Такая же, как мы.

— Приятно слышать, — сказала я и села на табурет, — зачем же тогда держать взаперти такую же, как вы? Почему я здесь, не скажешь?

Я очень пыталась сохранить дружелюбный тон, Галвин-то не был виноват в моем заточении.

Он подошел к двери и виновато улыбнулся.

— Извини, я не могу ответить. Мне не то, чтобы разговаривать с тобой, мне здесь находиться запрещено.

— Хотя бы скажи, что это за место и кому принадлежит? Кто такой хранитель?

Он остановился и присел на табурет.

— Ты в Цитадели света. Это самое легендарное и защищенное место в мире, а хранитель стоит во главе цитадели. Он…

Дверь с громким скрипом распахнулась, и в камеру вбежал тонкий мальчишка, держа в руках поднос. Следом за ним вошел угрюмый мужчина. Галвин замолчал на полуслове и смущенно улыбнулся.

— Ну вот, — прошептал он, — незамеченным пройти сюда не получилось. Как всегда.

Он кивнул мужчине и пулей вылетел из камеры.

Мальчик, упорно стараясь не глазеть на меня, водрузил поднос на стол и вышел.

Мужчина остался. Он сразу напугал меня. Лицо изрезано глубокими морщинами, глаза бесцветные и пустые. Пугающие. Он окинул меня презрительным взглядом и сел на табурет.

Из-за пояса он вынул кинжал с черным лезвием и вонзил в столешницу. Несколько секунд я зачарованно глядела на подрагивающий кинжал, а затем медленно опустилась на кровать.

Мужчина мельком взглянул на меня и кинул на стол лист бумаги и перо.

— Итак, — резко, без приветствия, начал он, — как твое имя?

— Елизавета, — сказала я, переведя взгляд на кинжал. Он все еще подрагивал, что противоречило всем законам природы. Этот кинжал чем-то напоминал маятник.

— В какой провинции Эбергарда ты родилась?

Я молчала, глядя на него с недоумением.

— Я не совсем понимаю вас, — ответила я.

Раздался легкий скрип. Перо, небрежно брошенное на стол, взвилось в воздух и быстро чиркало по бумаге.

— Так, значит, ты родилась за пределами Эбергарда? — резко сказал мужчина, — назови место, где ты родилась.

Перо дописало предложение и зависло в воздухе. Кинжал монотонно дрожал. Мне стало не по себе. Это же допрос, поняла я, но какой-то жуткий и странный.

— Я родилась в Саратове, — тихо сказала я, — это в России.