— Значит, он захотел обрести власть в моем мире? — я с ужасом смотрела на Морана, — с его способностью управлять людьми. Страшно представить, что могло бы быть, если бы ему удалось пересечь границу.

— Он уже перешел все дозволенные границы, — жестко сказал Моран, — связал человека чарами. Нарушил закон магического мира, один из главных запретов Цитадели. Теперь ему не удастся избежать наказания.

— Что с ним будет? — спросила я, — вы посадите его в тюрьму?

— Этого недостаточно! Его сила велика, и рано или поздно она причинит гораздо больший вред, чем сегодня вечером, — Моран нахмурился, — я намерен лишить его искры.

Я расширила глаза.

— А такое возможно? — спросила я, чувствуя необъяснимое волнение.

Моран еле заметно кивнул, нахмурившись еще сильнее.

— Как это происходит?

— Болезненно, — сухо ответил Моран, — это все, что тебе следует знать, Елизавета.

Он отвел глаза и стал задумчиво поглаживать брошь, прикрепленную к плащу. Брови сдвинуты, губы плотно сжаты. Внезапно захотелось увидеть, как его серьезное лицо преображает улыбка. Захотелось услышать его смех. Увидеть, как смягчаются черты его лица.

— Просто Лиза, — ни с того ни с сего сказала я и глупо улыбнулась. Моран вскинул брови и взглянул на меня непонимающим взглядом.

— Что? — спросил он.

— Зови меня Лиза, — тихо сказала я, уже без улыбки, — пожалуйста.

— Хорошо, Лиза. — Еле слышно произнес Моран, глядя мне в глаза.

Порой казалось, что он видит меня насквозь. Видит мои страхи, надежды, эмоции. Настолько проницательным и глубоким был этот взгляд. И удивительно знакомый.

Каждый раз, заглядывая в его ледяные глаза, я чувствовала это. Совершенно необъяснимое ощущение, что давно его знаю. Десятки лет знаю эти глаза, холодные и притягательные. Возможно, у меня просто разыгралась фантазия. Я отмахнулась от навязчивых мыслей и произнесла самым непринужденным тоном, на какой только была способна:

— Кстати, как ты меня нашел? Еще секунда, и Брол бы перенес меня в другое место. Ты подоспел как нельзя вовремя.

Моран ничего не ответил. Он по-прежнему смотрел мне в глаза, переводя взгляд на губы, волосы, руки…Я почти кожей осязала его взгляд.

«Он касается меня взглядом», — внезапная мысль ворвалась в мое сознание. Безумная мысль, но такая сладкая, манящая… Сердце бешено забилось, дыхание сперло, во рту пересохло, и я непрестанно облизывала губы.

«Один только его взгляд так на меня действует. А что будет, если он прикоснется ко мне? Прямо сейчас, — думала я, как в тумане, — наверное, я тут же сойду с ума».

Со мной определенно что-то было не так в его присутствии. Я постаралась взять себя в руки. Сконцентрироваться. Дышать глубже. Не смотреть на него так жадно. И гнать прочь шальные мысли. Моран нахмурился и встал. Наваждение тут же исчезло.

— Это не имеет значения, — тихо ответил он, направляясь к двери, — главное, что я нашел тебя. Спокойной ночи.

Он развернулся и вышел из комнаты. Оставил наедине с сумбурными мыслями.

«Главное, что я нашел тебя». Его голос эхом звучал в голове.

Я легла на кровать и закрыла глаза, надеясь унять в теле дрожь, которую вызвали его последние слова.

«Это просто воздействие его магической искры на меня», — успокоила я себя и провалилась в сон.

На следующее утро вернулся Галвин. На мои вопросы о Броле и карлике он сухо ответил, что оба под стражей. О том, куда он сам вчера запропастился, Галвин сказал что-то невнятное, пробормотав что-то про деньги и лошадей. Я плохо разобрала его слова, и перестала донимать расспросами. Галвин был не в духе, и явно не спал всю ночь. Морана я увидела лишь мельком, когда мы садились в повозки. Остаток пути я ехала в полном одиночестве.

Ночью мы прибыли в столицу. Город встретил нас светом уличных фонарей и запахами апельсина и корицы. Вдоль аллей росли лимонные деревья и розовые кусты. Повсюду летали светлячки, и то тут, то там появлялись редкие прохожие.

Королевский дворец был виден с любой точки города. Белоснежный, с голубыми прожилками, высокими шпилями и подвесными мостиками, он внушал невольное благоговение.

Во дворце нас встретили и отвели в покои.

На следующий день Галвин принес мне сверток с платьем и заявил, что вечером будет королевский прием. И я тоже должна там быть.

— Не волнуйся, — сказал он на мой вопрос, как себя вести, — и просто будь собой. Побольше улыбайся и почаще молчи. Во время ужина не подходи к королевскому столу, только если король сам не пригласит тебя. Не заговаривай с ним первой, только, если он сам к тебе обратится. И не забывай говорить ему: «Ваше величество», — он улыбнулся, — вот и все. Ничего сложного.

К вечеру я была готова. Никогда не считала себя первой красавицей, но платье из струящейся синей ткани сотворило чудо. Глаза казались ярче, распущенные по плечам волосы — светлее, кожа — прозрачнее.

Женщина-прислужница привела меня к овальным дверям зала, где было уже пиршество, да там и оставила. Я стояла в нерешительности, не зная, что делать. Так бы я и простояла, наверное, до самого утра, но один из гвардейцев распахнул дверь и легонько толкнул меня внутрь.

Перед глазами открылся большой зал, сияющий огнями ламп и свечей. Бело-золотые стены украшены гобеленами и гербами. В центре, у дальней стены, восседал король с самыми приближенными людьми. Хранитель, конечно, был в их числе.

Вдоль стен сидели все остальные. Было многолюдно и очень шумно. Голоса людей смешались со звуками музыки, что лихо отыгрывали музыканты. Десятки пар танцевали в центре зала, между ними ходили колесом и прыгали акробаты.

— Лиза! — ко мне подошел Галвин, — пойдем, я покажу тебе где сесть.

Он подвел меня к столу, что располагался в углу зала.

— Ты тоже за этим столом сидишь? — спросила я у него.

— Нет, я сижу вон там, — и Галвин указал на стол, что стоял совсем близко у королевского. Вид у юноши при этом был виноватый. Меня осенило, что столы и сидящие за ними располагались в определенном порядке, который зависел от их ранга и положения в обществе. Чем ближе к королю — тем выше положение. Все, как в нашем мире.

Я улыбнулась и села на свободное место между пухлым мужчиной и пожилой женщиной, которая громко хохотала над чьей-то шуткой.

Галвин убедился, что я удобно расположилась и оставил меня. Все вокруг радовались и веселились так, словно это была чья-то свадьба. У меня же подобного настроения не было. Как и аппетита тоже. Я смотрела в одну точку, считая минуты в ожидании того, чтобы этот пир поскорее закончился.

— Милочка, а у тебя чудной вид! — эти слова произнесла пухлая женщина, что сидела рядом.

Внезапно за столом стало тихо, и все взгляды устремились на меня. Я непонимающее взглянула на нее, а затем на всех остальных.

Мужчины смотрели на меня с интересом, некоторые похабно улыбались. Женщины же глядели с неодобрением, плотно поджав губы. Поначалу я не поняла, что она имела в виду. Но затем обратила внимание, как выглядели остальные дамы.

Все до одной были одеты в светлые платья из воздушных тканей. Мое же — темное, плотное. На их головах причудливые прически с переплетением множества кос, лент, камней. Мои же волосы распущены. По сравнению с их роскошными одеждами и прическами я выглядела в лучшем случае крестьянкой. Мой вид разительно отличался от их, и они этого не одобряли.

— Благодарю. Я не знакома со столичной модой.

— А откуда же ты? — допытывалась пышнотелая дама.

— Издалека, — лаконично ответила я и отхлебнула вина из кубка. За столом послышались шепотки. Люди, не стесняясь, глазели на меня так, словно у меня было две головы.

От дальнейших расспросов спас Галвин. Он пришел и сел рядом, беззастенчиво отпихнув мужчину справа.

— Я подумал, — бодро сказал он, отпивая вино, — что сейчас тебе особенно нужен друг. К тому же у меня там компания попалась не очень веселая.

— Спасибо, — прошептала я, — ты пришел вовремя. Меня уже начали спрашивать, откуда я родом.