Но, во-первых, это была его комната. А, во-вторых, там были книги. Там была информация, так необходимая мне сейчас. Не раздумывая ни минуты, я шагнула внутрь. Подошла к кровати и медленно провела пальцами по его плащу. Перешла к столу и дотронулась до перьев. Приблизилась к книжной полке и стала жадно изучать названия книг.
— Я вижу, это уже становится традицией — тайно пробираться в мое жилище, — услышала я холодный голос за спиной.
Я мысленно чертыхнулась и обернулась. Моран стоял на пороге, скрестив руки и облокотившись о дверной косяк. С его волос стекала вода, оставляя тонкие следы на незаправленной рубахе.
«Он был в купальне», — поняла я и отчаянно покраснела.
— Я… — с глубоким вздохом начала я говорить, — я увидела книги и не смогла сдержаться.
— Ну и как? — с легкой насмешкой в голосе спросил он, — нашла что-нибудь стоящее?
— Кое-что стоящее нашла…– тихо ответила я, неотрывно глядя на капли, что медленно стекали по его рубашке.
Затем я подняла глаза и увидела его лицо. Таким я его никогда не видела прежде. В голубых глазах теперь не было холода. Настоящее пламя бушевало в них. Губы больше не улыбались, брови слегка нахмурены. Он был весь — как натянутая струна. Казалось, даже воздух наэлектризовался от его взгляда. И мне тут же передалось это состояние. Мы молча смотрели, нет, буквально пожирали друг друга взглядами. А затем, не отрывая от меня глаз, Моран порывисто подошел ко мне. Он обхватил мое лицо ладонями и хрипло прошептал:
— И я тоже…не могу сдерживаться больше…
«И не надо», — мелькнула в моем сознании одна-единственная мысль, и в этот миг Моран наклонился ко мне и поцеловал.
Волоски на теле стали дыбом, меня обдало приятным теплом. Я обвила его шею руками и ответила на поцелуй с такой страстностью, какой сама от себя не ожидала. Я не могла насытиться им и его поцелуями.
Казалось, что мои губы были созданы только для того, чтобы целовать его и несвязно шептать его имя. Мои руки — только для того, чтобы жадно обнимать его. Мои мысли — только для того, чтобы думать о нем. Вся я, мое тело, мой разум, моя душа — все только для него одного.
Мы целовались и крепко держали друг друга в объятиях. Весь мир перестал существовать. Лишь он был всем моим миром в тот момент. Его дрожащие руки блуждали по моему телу, а мои руки — по его.
Я прикасалась к его горячей коже под рубашкой, трогала завитки волос на груди, чувствовала частое биение сердца. В такт моему. Словно у нас было одно сердце на двоих. Он нежно спустил мое платье с плеч. Я расшнуровывала его рубашку. Я хотела принадлежать ему. Принадлежать вся, без остатка.
— Моран…– с тихим стоном прошептала я, запуская пальцы ему в волосы. Он на секунду разжал руки и заглянул мне в глаза. А после взял на руки и понес к кровати.
И между нами произошло все то, что обычно бывает между мужчиной и женщиной. Между влюбленными мужчиной и женщиной…
И вся Вселенная остановилась, замерла. Все исчезло, растворилось. Во всем мире существовали лишь мы и наши разгоряченные тела, каждый сантиметр которых был покрыт нежным поцелуем.
Глава 21
Следующее утро я встретила, лежа на широкой груди Морана. Он безмятежно спал, а я прислушивалась к его мерному дыханию и нежно водила пальцем по его коже.
За окном ярко светило солнце, птицы пели так громко, словно воспевали мое настроение и состояние души. Иногда на окно садился ворон и внимательно смотрел на нас своими цепкими глазками. Казалось, он все понимает, и я молча улыбалась ему, как бы говоря: «Видишь, как я счастлива сейчас!»
Я долго пролежала так, наблюдая за спящим Мораном. Боялась пошевелиться и спугнуть этот миг, о котором даже не смела мечтать. Все растворилось в то утро: все вопросы, все страхи, все имена, все клятвы…
А затем проснулся он. Лениво подняв веки, Моран долгим взглядом посмотрел на меня. В его глазах не было ни стужи, ни привычного равнодушия. Они сияли мягким теплым светом. Моран убрал прядку с моего лица.
— Лиза, — сказал он хриплым голосом и улыбнулся, — ты прекрасна. Ты всегда была прекрасной. И когда лишилась волос, и когда впервые предстала пред нами в мужской одежде, и в момент своей болезни. Ты всегда прекрасна для меня.
Он склонил голову и поцеловал меня долгим и нежным поцелуем. Весь мир разлетелся на яркие осколки, и меня заполнило такое счастье, такой восторг, что хотелось кричать, кричать на весь мир о своем счастье и любви.
С постели мы встали далеко за полдень. Смеясь и шутя, вместе приготовили бесхитростный завтрак, вместе приняли ванну. Вместе вышли на прогулку в лес, крепко держась за руки и целуясь.
Мы не покинули дом в этот день.
И на следующий тоже.
Хотя вороны принесли все, что было необходимо Морану, мы словно не замечали этого. Каждую минуту, каждый час мы проводили неразлучно, и большую часть времени — в его спальне.
Мы не говорили ни о прошлом, ни о будущем. Для нас было лишь чудесное настоящее, в котором не было места ни для обязательств, ни для клятв, ни для имен. Имена, титулы, границы — все стерлось.
Во всем нашем мире существовали лишь мы. Мужчина и женщина. Без имен и без прошлого. Мужчина и женщина, которые страстно изголодались по любви, ласкам, доверию и пониманию, и каждый миг пытались насытиться друг другом. Утолить этот любовный голод.
Мы занимались любовью, ели, спали, принимали ванну, гуляли. И так изо дня в день. Он читал мне вслух книги из его коллекции, я пела ему песни. Он щекотал мои пятки, я с визгом хохотала. Он долго смотрел мне в глаза, я целовала его тело.
Порой мы просто лежали молча, переплетая пальцы и глядя в окно. В такие моменты я слышала не только его сердцебиение, его дыхание, но и его душу. Я чувствовала его. Я ощущала, как свои собственные, его настроение, его мысли, его желания. И я знала, что он чувствует меня. В нашем молчании переплетались не только наши пальцы, но и наши души.
Мы наполнялись друг другом, становясь чем-то большим, чем есть. С ним я была лучше, чище. С ним я была настоящей.
Моя многолетняя тоска, что методично пожирала меня, неожиданно исчезла. Пришло смутное осознание, что всю жизнь это была тоска по нему. По Морану…По человеку, которого я любила так, как никогда не любила прежде. По человеку, с которым меня связывала не только постель, а нечто большее и древнее. Нечто такое, что намного сильнее моего понимания. Это даже не любовь. Не судьба. Тонкая нить, что тянулась между нами сквозь расстояния, годы, миры…
Я не хотела думать о будущем. Главным моим желанием было остаться с ним в этом заброшенном, но не забытом доме. Всю жизнь прожить так — любя и слушая его сердце. Это была утопия. Но какая же сладкая!
На восьмой вечер пошел дождь. Мощный ливень хлестал по стеклам и крыше. Я подошла к окну, чтобы закрыть его, в этот момент в дом влетел один из воронов Морана. В своих цепких лапках он что-то держал.
Ворон коротко каркнул, глядя на меня, подлетел к Морану и бросил ему в руки небольшой серый камень. Покружив несколько раз по комнате, ворон сел ему на плечо и с невозмутимым видом уставился на меня. Я молча уставилась на камень, который вертел в руках Моран.
«Вот и все», — пронеслось в моей голове.
— Это послание, — произнес Моран.
Камень воспарил и неподвижно повис в воздухе. Теперь он не был серым, а сиял, переливаясь желтым, белым и красным светом. Все пространство заполонил голос, что доносился из камня. Голос Галвина.
— Хранитель! — голос Галвина был встревоженным, — мы все нуждаемся в вас. На короля было совершено покушение, несколько человек погибло. Преступника не обнаружили. В королевстве начинается паника, поползли разные слухи. Люди шепчутся об эльфах и их приспешниках. Это еще не все. Думаю, что Лиза…
Моран резко схватил камень и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Я так и осталась стоять на месте, пытаясь переварить услышанное. Кто покушался на короля? Что начал говорить про меня Галвин, и почему Моран не дал мне дослушать?
