— Кажется, у тебя сегодня какие-то проблемы, — тактично сказал он, убедившись, что Джо не подсматривает с другого конца бара.

— Тебе не кажется, что они выросли? — спросила она.

Эдмундс решительно поддерживал зрительный контакт:

— Без понятия.

— Ты даже не посмотрел!

Тяжело вздохнув, он опустил взгляд на ее грудь.

— По-моему, они выглядят как обычно… Ты не будешь это есть? — спросил он про ее нетронутый тост, желая сменить тему.

— Нет, — сказала она, показав некоторое отвращение к завтраку. — Он отвратительно пахнет, как по мне.

Взяв тост с ее тарелки, Эдмундс понюхал его, затем немного откусил.

— Тебе нужна сегодня помощь? — спросила она.

— Конечно, — ответил он с набитым ртом. — И по пути нужно будет захватить пару вещей для Лейлы.

В магазине «Бутс» закончились малиновые и гранатовые смузи.

Это реально взбесило Бакстер.

Прыщавый молодой человек, выкладывающий товар в холодильники, вероятно, не совсем заслужил концентрированный гневный выплеск ее дурного настроения или очень публичной лекции по теме спроса и предложения. В этой лекции она объясняла, что если в каждом магазине этой долбанной страны каждый божий день заканчиваются малиновые и гранатовые смузи, то может быть, только может быть, кому-то с богоподобными силами принимать столь важные решения стоит возможно, вероятно, тщательно обдумать идею хранения больших запасов. Однако ей стало не по себе, когда его верхняя губа задрожала и он убежал хорошенько прорыдаться в кладовой, отчего зарыдала и она, ожидая, пока Эдмундс закупится.

Немного погодя он появился в конце прохода и, увидев плачущую подругу, кинулся с обеспокоенным выражением лица к ней.

— Бакстер? Что произошло?

— Ничего… Я просто… Прости.

— Не извиняйся. Это я виноват. Мне не стоило уходить… всего-то вот туда.

— Что со мной не так? — засмеялась она, вытирая глаза.

Эдмундс открыл рот… посмотрел на пачку одноразовых подгузников в руках… а затем поднял вопросительный взор на Бакстер.

— Что? — не поняла она.

Ему было слегка неловко.

— Что?!

— Э-эмм. Чувствуешь себя усталой?

— Всегда.

— А как чувствуются сейчас сиськи?

— Странно.

— Помимо того тоста, в последнее время у тебя вызывали отвращение другие продукты?

— Возможно.

— Готова опять разрыдаться посреди магазина?

— Вполне вероятно.

— Мои поздравления.

И, протянув ей упаковку подгузников, Эдмундс поспешил прочь.

Суббота, 16 января 2016 года

15:23

Волк сидел за своим старым столом в Отделе по расследованию убийств и других тяжких правонарушений и размышлял, стоит ли рисковать и есть шоколадку «Кэдбериз Дабл Декер», которая разлагалась в ящике стола еще со времен более ранних, чем дело «Тряпичной куклы». Он еще раз посмотрел на выцветший срок годности, который, вероятно, должен быть ответом сам по себе:

Набив рот шоколадом, он вернулся к решению поставленной перед ним задачи: добыча истории звонков и информации с GPS, привязанных к мобильному номеру Кристиана, не уведомляя своих помощников о том, кому принадлежит телефон. И это оказалось даже сложнее, чем он предполагал.

Без одобрения Ваниты дело все равно не сдвигалось с мертвой точки, и в 15:42 на телефон Волка позвонили, и от этого звонка по его спине побежали мурашки.

— Мам?.. Что значит, что ты через час будешь? Через час будешь где?.. Зачем?! Нет, конечно рад. Я просто… Еще раз, она сделала что? — он заскрежетал зубами. — Да. Как мило с ее стороны!.. Нет. Я больше там не живу, — объяснил он, отчаянно пытаясь придумать, куда отправить родителей. — Я напишу адрес… Напишу!.. Напишу адрес!

Несколько людей поблизости посмотрели в его сторону. Волк одними губами извинился.

— Хорошо. Хорошо. Это просто так замечательно. Тогда скоро увидимся. Пока!

Он повесил трубку, засунул оставшуюся выцветшую шоколадку в рот и обхватил голову руками.

Эдмундс до этого никогда не кричал на Бакстер, и оба чувствовали себя после этого довольно странно.

Они пытались проработать некоторые файлы дел в его сарае, но разговор неизбежно свернул с темы и перешел к слезам Бакстер и ее признанию, что она совершила огромную ошибку, переспав с Волком. В свою защиту она сказала, что уже, и это немаловажно, призналась Томасу, но не в ее пользу говорило то, что, кажется, она была беременна.

Расстроенный Эдмундс вздохнул:

— Ты собираешься ему сказать?

— Которому из них?

— Томасу.

Она пожала плечами.

— Думаю, в определенный момент это само всплывет, когда из меня вылезет злобный маленький ребенок.

Зазвонил телефон Эдмундса. Он посмотрел на экран и взволнованно перевел взгляд на Бакстер.

— Я только… — он не закончил и исчез за дверью.

Через минуту, за которую Бакстер пришла как в себя, так и к мысли, как хорошенько оскорбить Эдмундса, чтобы он не чувствовал будто бы победил; однако она забыла свое оскорбление в тот момент, когда он вернулся с озадаченным видом. Он убрал свой телефон.

— Это Волк, — объяснил он. — Он задавал какие-то случайные вопросы о вас с Томасом, где ты сейчас живешь и не сдала ли ты свою квартиру.

Бакстер выпрямилась на стуле, на ее лице отразилось беспокойство:

— И что ты ему сказал?

Эдмундс выглядел как мужчина, вставший перед вопросом, на который не было правильного ответа.

— Я… сказал ему… правду… — ответил он.

Подпрыгнув на стуле, Бакстер пулей выскочила из сарая.

— Мы должны остановить его! — обернувшись, кричала она своему недоумевающему другу. — Можешь позвонить ему по дороге!

— Спасибо тебе, запасной ключик! — поблагодарил Волк свой запасной ключ, с удовлетворением узнав, что он все еще открывает наружную дверь дома Бакстер. Он был одной из немногих вещей, которые он хранил как сувенир из прошлой жизни.

Он написал маме адрес на Уимблдон-Хай-стрит и сел в метро на юг. Поднявшись по лестнице до нужной площадки, он выбрал потускневший ключ и отпер дверь…

Вонь заражения моментально сшиб его с ног.

— Господи, Эхо! — посетовал он, схватив сбоку освежитель воздуха и войдя в гостиную.

Прикрывая нос рукавом, Волк перевел взгляд со стола, заваленного бинтами и лекарствами, на веселую записку, гласившую: «Упаковка „Куки Доу“ в морозилке», а после на полуголого мужчину, наблюдающего за ним из дверей спальни. Издав женоподобный вопль, Волк поднял руки, выстрелив струей «Райских лепестков розы» в воздух.

— Волк, верно? — улыбнулся Руше, мертвецки бледный и покрытый липким потом, опуская ствол и прислоняясь к дверному косяку.

— Верно, — удивленно ответил Волк, медленно опуская руки. — А ты, должно быть, ходячий труп, известный как Дэмиен Руше? Видел тебя в новостях. Рад познакомиться. — Его взгляд упал на почерневшее слово, бегущее по груди Руше.

— Понимаю. Хреново выглядит, да?

— Пахнет еще хреновее, — заверил его Волк, надеясь, что Руше не заметит, что он незаметно брызгал на него «розовыми лепестками» вот уже 20 секунд.

— Бакстер с тобой?

— Нет. Но она однозначно рассказала все про тебя… что ты тут живешь… скрываясь от задержания… и все такое, — солгал Волк, посматривая на часы. — Сейчас, наверное, лучшее время для того, чтобы сказать, что у нас вот-вот будут гости.

— Гости? — спросил Руше, наблюдая, как Волк кругами ходит по комнате, собирая фотографии Бакстер в различных состояниях раздражения от того, что ее снимают.

— Ага. Но не беспокойся. Тебе ничего не надо будет делать… кроме того, чтобы сказать им, что это моя квартира.

— Апартаменты, — поправил его Руше.

— Тем лучше! И что ты мой добрый друг и сосед, — он долго и пристально смотрел на Руше, — Хейвуд.