— Хейвуд?

— У тебя вообще есть что-нибудь накинуть на тело? — спросил Волк, отрывая окна и прибираясь.

— Я обычно заляпываю одежду кровью, — застенчиво ответил Руше.

— Как насчет чего-нибудь красного? — предложил он. Зазвонил домофон. — Вот блин! Ладно. Шоу начинается.

К раздражению Бакстер, на ее парковочном месте уже стояла какая-то машина, поэтому она оставила Блэки на подъездной дорожке, а Эдмундса сидеть как идиота на пассажирском сидении. Вбегая в здание, она пролетела по лестнице и ворвалась в свою квартиру, тут же набросившись на вылупившегося на нее Волка.

— Какого черта ты делаешь?!

— Бакстер, я… — занервничал Волк.

— Ты думаешь, что после всего того, что ты сделал со мной, ты можешь вот так заходить ко мне и…

— Бакстер, если ты просто…

— Ты просто как долбанная болезнь моей жизни. Ты это понимаешь? Ты уже испортил все!

— Бакстер, мои роди…

— Задержка, Волк! — закричала она, побледнев.

— Если честно, вообще-то я тебя не приглашал.

— Нет, гребаный мудак! Задержка. Это эвфемизм для «я залетела»… или «ты меня обрюхатил»… понимаешь, я беременна!

— Мазаль тов! — раздался голос с дивана.

Она сконфузилась и медленно повернулась к мистеру и миссис Коукс, которые терпеливо сидели рядом с Руше, благоразумно расположившимся у открытого окна, и наблюдали за ними.

— Беверли! — расцвела Бакстер.

— Барбара, — поправил ее Волк.

— И Боб!

— Билл.

— Какой внезапный визит! Что-нибудь хотите?

— Нет. Нет, — ответил мистер Коукс. — Хейвуд поухаживал за нами.

Она даже не стала спрашивать.

— Ты беременна? — выпалил Волк, до которого наконец начали доходить новости.

— Думаю, да, — усмехнулась Бакстер, теперь выглядевшая немного безумной.

— И… мы совершенно уверены, что ребенок не от Томаса? — с надеждой попытался он.

— Более чем! Потому что Томас сделал «чик».

— Типа… евнух? — ужаснулся Волк.

— Нет, типа чертова вазектомия, кусок ты, — она покосилась на диван, где сидели его родители, — дурака.

— Мы, Коуксы, очень фертильны, — с дивана встрял в разговор Уильям Старший, его жена согласно закивала.

— Мерзость, пап!

— Ну, такую информацию не помешало бы говорить заранее! — Бакстер почти кричала.

— Я хочу сказать, Уилл был полнейшей случайностью! — добавил мистер Коукс.

— Не знал этого, пап, — Волк немного оскорбился. — Спасибо, что рассказал.

— Итак, что привело вас в Лондон? И особенно в Уимблдон? — спросила Бакстер, едва держа себя в руках.

— «Король Лев», — ответила миссис Коукс.

— «Король… Лев?»

Она кивнула.

— Ты не поверишь. На днях я разговаривала с Этель, как вдруг зазвонил телефон, и, к моему удивлению, звонила Андреа… Ты знаешь Андрею?

— Оу, я знаю Андрею.

— Так вот, ей дали два дорогущих билета и номер в шикарном отеле… и она подумала о нас. Правда прелесть?

— Согласна, прелесть!

Только Волк и Бакстер начали обдумывать мотивы действий его бывшей жены, как в дверь постучали.

— Я открою! — сказал Руше, буквально подпрыгнув от возможности уйти.

Повисло напряженное молчание, и все слушали, как Руше приветствует их неопознанного посетителя.

Кто-то шел к ним, стуча каблуками.

— Андреа! — радостно позвала миссис Коукс. — Ты же получила мое сообщение? — сказала она и встала, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Получила! — Андреа повернулась к Волку и улыбнулась, наконец выследив его. — Уилл.

От ярости Бакстер не могла вымолвить ни слова, Волк мало-помалу выходил из комнаты. На лестничной площадке раздались громкие шаги бегущего человека. Сдавшись, Руше просто оставил открытой дверь, в которую влетел Эдмундс.

— Андреа идет! — объявил он, тяжело дыша. Осмотрев свою разношерстную публику, он осознал, что опоздал. — Минутку… это был… Руше? — спросил он, поворачиваясь к Бакстер и посмотрев на нее так, будто та его предала.

— Привет! — устало помахал Руше, заметив, как загорелись глаза у Андреи, когда она узнала имя, а затем и самого истощенного агента ЦРУ.

— Я не хотела обязывать тебя хранить еще один мой секрет, — виновато сказала Эдмундсу Бакстер.

— Почему бы тебе не присесть, милочка? — сказал Андрее отец Волка, не замечая неловкую беседу в центре комнаты. — Мы празднуем! У Уилла и Эмили будет ребенок!

— Правда? — спросила Андреа, поворачиваясь к ним с самодовольным выражением лица. — Ребенок, да? По больше части результат… секса… совместного. И вот, я знаю, что мое выражение может показаться «так, так, так, я знала с самого начала», но я вас уверяю, что это однозначно мое выражение «что за славный сюрприз».

— Должно быть, ботокс смазал картину, — рассудил Волк.

— Уилл! — отругала Волка его мать.

— Пойду прилягу, — сказал Руше, который в конце концов устал от всего этого.

— Доброй ночи, Хейвуд! — крикнул ему в след мистер Коукс.

Когда Бакстер отвела Эдмундса в сторону, Волк подошел к Андрее, перебив своего папу, начавшего объяснять во всех подробностях, почему Коуксы такие фертильные.

— Можно тебя на минутку? — спросил ее Волк.

Андреа кивнула и пошла за ним на кухню. Она выглядела странно: моложе, все еще прекрасной, но все же отличалась от того, какой он помнил ее в этом возрасте, будто бы версия ее, порожденная альтернативной реальностью. К несчастью, с тех пор, как он ее помнил, ее упрямство ни на толику не уменьшилось.

— Из-за тебя родители приехали?

— Ты не отвечал на мои звонки!

— Я избегал тебя! И это именно то, что делают люди, когда кого-то избегают! — прошептал Волк. — Типа, на первой же странице «Руководство по тому, как избегать кого-нибудь» написано: не перезванивать!

— Я тут не для того, чтобы спорить с тобой, — спокойно ответила она. — Я хочу помочь.

— Помочь кому?

— Тебе.

— Помочь мне… чем?

— Всем. Мне очень-очень жаль насчет Финли. Мне действительно жаль. И я просто хочу… Я хочу искупить некоторые свои прошлые некорректные поступки.

Волк покачал головой.

— Правда! Слушай… — она расстегнула молнию на куртке, показывая обновленную ярко-желтую агитационную футболку и, как бы между прочим, свои новые груди под ней:

— Обрати внимание, что я оставила место для, знаешь, следующего раза, когда ты феерично отправишь свою жизнь под откос, — она улыбнулась.

— Убери их… ее, — Волк быстро исправился. — Убери футболку.

— Ты такой незрелый, — сказала ему Андреа, но затем выдавила улыбку и крепко обняла его. — Никогда так не делай! — прошептала она ему на ухо. — Я беспокоилась о тебе.

Не обращая внимания на взгляд своей матери полный надежды, Волк нежно обнял ее.

— Все в порядке, — сказал Эдмундс в разговоре с Бакстер, когда они отошли, а та все задавалась вопросом, куда делась ее фотография из Мексики. — Я всего лишь удивился. Вот и все.

— И что конкретно ты мог бы сделать чтобы помочь? Ничего. Поэтому-то я ничего тебе не говорила.

— Поделиться проблемой… — начал Эдмундс.

— Это пособничество и подстрекательство, — закончила за него Бакстер, выигрывая раунд.

— Он выглядит ужасно.

— Ему уже лучше, — сказала Бакстер, но ее собственные слова ее не убедили.

— И планируешь ты делать… что?

— Отвезти Руше в безопасное место. Он восстанавливается, отращивает бороду и живет долго и счастливо.

— Я думал, что нет никаких «счастливых концов», — сказал Эдмундс, цитируя Бакстер и с легкостью побеждая во втором раунде.

— Он сказал, что чувствует себя лучше, — настаивала она, вынужденная повысить голос, чтобы перекричать отца Волка, сидящего в другой части комнаты.

— Даже если это так… и он поправляется, — начал Эдмундс, раздумывая, почему роль вестника дурных вестей всегда выпадает ему. — Сейчас у нас серьезная проблема.