— Определенно нет, — ответил на это Стив, — это сделал кто-то, кто реально шарит. Приложение впаяли еще на этапе производства.

— Где?

— Я прямо сейчас работаю над этим вместе с американцами, у них таких устройств куда больше, чем у меня.

— Но ты сказал, что у нас уже есть какие-то зацепки, — напомнила ему Бакстер.

— Есть, — улыбнулся Стив, — сервер в штаб-квартире компании «С-С Мобайл» в Калифорнии, через который, каждый раз с нового номера, поступали все эти сообщения-самоубийцы. Прочесть данные с телефонов у нас вряд ли получится, но там они вполне могли остаться. ФБР должно в течение часа прислать нам копии этих сообщений.

Бакстер выглядела почти довольной — во всяком случае, не такой несчастной, как обычно.

Стив набрал еще одно сообщение и ликующе нажал клавишу ввода.

Телефон в руках Бакстер зажужжал:

Принтер в головном офисе заглатывал страницу за страницей, обещая Бакстер и ее команде долгие часы изнурительной работы.

В эту ночь столичное подполье особенно отличилось; почти все сотрудники уехали по вызовам, и мало кто мог помочь с сортировкой груды сообщений, изъятых ФБР с сервера компании «С-С Мобайл». Бастер сумела задействовать только шестерых, большинству из которых пришлось выйти на работу в свой выходной.

Она сняла с маркера колпачок:

— Это еще что за хрень? — прошептала она, откладывая листок в отдельную кучку.

Через четыре часа все пришли к единому мнению, что подобных пустопорожних фраз, провокаций и наставлений самих по себе еще недостаточно, чтобы поработить даже самый восприимчивый рассудок. Эти коварные сообщения, будившие пациентов по ночам, чтобы тут же исчезнуть, преследовали несколько иную цель — вкрасться в их мысли в долгие часы одиночества между сеансами, чтобы впоследствии превратить слабость в оружие.

— Это еще что за хрень? — громко произнес сидевший за соседним столом Руш и поднял глаза на доску, куда заносились извлеченные из эсэмэсок подробности трех собраний по обе стороны Атлантики. Они уже успели запросить соответствующие записи камер видеонаблюдения.

— У меня такое ощущение, что он зондировал паранойю своих пациентов, определял, насколько никчемными они себя ощущают, — сказала Бакстер, выделяя маркером еще одно послание. Она прекрасно понимала, что эти слова звучат как пустопорожняя психобредятина, которой ее так когда-то бесил Эдмундс. — Он обещает каждому из них величие и жизненную цель, которые они никогда бы не смогли обрести собственными силами.

Руш ждал, когда она соберется с мыслями.

— Это секта, — сказала она ему. — Не в привычном смысле слова, но все равно налицо массовая истерия, которая служит целям и желаниям одного человека.

— Нашего Азазеля, — отозвался Руш, — доктора Алексея Грина.

— Шеф! — крикнула из противоположного угла комнаты одна из детективов, возбужденно размахивая над головой листком бумаги. — Я, кажется, кое-что нашла!

Бакстер ринулась к ней, а следом за ней и Руш. Она выхватила страницу и прочла короткое текстовое сообщение:

— И что? — спросил Руш.

Бакстер с улыбкой протянула ему сообщение, которое якобы не подлежало восстановлению.

— Джулиус Теллер? — переспросил он.

Фамилия показалась ему знакомой.

— Под этим именем он прилетел на их последнее собрание, — уточнила Бакстер, — вот оно. Это Грин. Теперь нам точно известно, где его искать.

— Что это? — спросил Руш, бросив взгляд на заднее сиденье машины.

Бакстер везла его домой по пробкам.

— Домашнее задание.

— Давайте я помогу, — предложил Руш, потянувшись к коробке.

— Нет! Я сама.

— Да это на несколько часов работы!

— Я же сказала — справлюсь сама.

Руш сдался и стал смотреть в окно на наспех оформленные рождественские витрины. Потрепанный механический Санта-Клаус махал ему останками правой руки. Агент подавленно повернулся к Бакстер.

— У нас в запасе два дня.

— Что?

— Если верить эсэмэскам, до намеченного Грином собрания у нас два дня. Что вы планируете делать? Нагрянете утром в место сбора?

— Не думаю, что есть смысл что-нибудь делать завтра, — ответила Бакстер.

— Что вы хотите этим сказать?

Эмили пожала плечами, немного помолчала и продолжила:

— До воскресенья туда не сунется ни одна живая душа.

Руш не сводил с нее внимательного взгляда, прокручивая в голове этот простой ответ.

— Мы впервые опережаем его на шаг, — сказала Бакстер, — Грин понятия не имеет, что мы обнаружили эти сообщения. Это наш единственный шанс. Главное — не спугнуть.

— Здесь налево! — напомнил ей агент.

Бакстер вывернула руль, машину на усыпанной листвой дороге занесло, и она ударилась о бордюр тротуара.

Чуть впереди она заметила ветхую «Вольво» Эдмундса, проехала мимо и остановилась у дома Руша — такого же ветхого.

— Спасибо, что подбросили. Завтра утром я могу сам добраться, если так удобней.

— Хорошо.

— Тогда пока, — улыбнулся Руш.

Он вышел из машины, неуклюже махнул рукой и двинулся по скользкой подъездной дорожке.

В зеркало заднего вида Бакстер смотрела, как Эдмундс выбирается из автомобиля. Подождала, пока Руш исчезнет внутри, и вышла и стылую ночь. Она кивнула другу, глубоко вздохнула и двинулась к видавшей виды входной двери.

Пятница, 18 декабря 2015 года,

6 часов 21 минута вечера

Дверной проем обрамлял разросшийся плющ, его листья дрожали в такт первым каплям холодного ночного дождя.

Бакстер собралась постучать, но застыла с поднятой рукой, отчетливо осознав, что она близка к тому, чтобы уничтожить их с Рушем профессиональные отношения.

Между покоробленной деревянной створкой и косяком скользил одинокий оранжевый луч и упирался ей в плечо. Эмили оглянулась на Эдмундса, занявшего позицию через дорогу, неуверенно улыбнулась и опять повернулась к дому.

— Ну, хорошо, — прошептала она и резко стукнула в дверь.

Не дождавшись ответа, стукнула сильнее.

Наконец до ее слуха донесся стук шагов по деревянному полу. Щелкнул замок, и створка осторожно приоткрылась на несколько сантиметров. Бакстер увидела в проеме над туго натянувшейся металлической цепочкой лицо Руша.

— Бакстер?

— Это я, — сказала она со смущенной улыбкой, — прошу прощения, но по таким пробкам до Уимблдона я буду ехать черт знает сколько, а мне уже сейчас страшно хочется писать.

Руш ответил не сразу, его лицо на какое-то время скрылось из виду, уступив место ободранным обоям на стене и частичкам пыли, сталкивавшимся друг с другом в неуемном желании бежать из этого умирающего дома прочь.

Перед Эмили опять возник глаз.

— Честно говоря… Сейчас не самое подходящее время.

Бакстер сделала шажок вперед, по-прежнему улыбаясь, словно считала подозрительное поведение коллеги нормой:

— Клянусь, я только туда и обратно. Максимум две минуты.

— Элли… подхватила в школе какую-то заразу, ей теперь нездоровится и…

— Вы вообще помните, что я вас везла через весь Лондон? — перебила его Бакстер и сделала еще шаг в сторону щели.

— Помню, конечно! — быстро ответил Руш, прекрасно понимая, до какой степени невежливо он себя ведет. — Знаете, что? Чуть дальше по дороге есть «Теско». Там наверняка есть туалет.

— «Теско», говорите? — спросила Бакстер без энтузиазма, придвигаясь ближе.

— Ну да.

Руш увидел, что с ней произошла резкая перемена, заметил, с каким упорством ее глаза вглядывались в тот кусочек пространства, который он не мог загородить своим телом.