Приглушенные огоньки вокруг вдруг замигали, и Эшли в тревоге подняла глаза. Бортпроводницы, шмыгавшие на цыпочках меж рядами пассажирских кресел, казалось, не обратили на это никакого внимания. Подлокотник у нее под рукой вздрогнул и затрясся, над головой зажглась надпись «Пристегнуть ремни», сопровождаемая неуместно веселой мелодией.

Все. Он до нее добрался.

Самолет яростно завибрировал, пробудив пассажиров от сна. Когда стюардессы бросились всех успокаивать, торопливо усаживая обратно на спасительные сиденья, Эшли увидела на их лицах выражение озабоченности. Свет погас. Эшли чувствовала расположенный рядом иллюминатор, но видела перед собой лишь мрак. Ощущение было такое, будто она уже умерла…

Тряска постепенно успокоилась, вновь ярко загорелся свет, салон наполнился нервным смехом, надпись «Пристегнуть ремни» погасла. Командир экипажа по системе оповещения извинился за турбулентность и пошутил, что в этот раз массажное кресло на борту его самолета досталось не только пассажирам бизнес-класса.

Когда все вокруг стали вновь засыпать, Эшли принялась отсчитывать в голове минуты и секунды, оставшиеся до приземления.

Андреа привычно произнесла свою фирменную фразу, которой всегда заканчивала выпуски новостей. Когда погасла надпись «Прямой эфир», таймер над ее головой, отсчитывавший время жизни очередной жертвы, показывал шестнадцать часов, пятьдесят девять минут и пятьдесят шесть секунд. День принес с собой много радости и положительных эмоций, зрители то и дело желали Эшли Локлен добра и давали советы, как уберечься от доселе непогрешимого убийцы. Когда время перевалило за полночь, зловещий обратный отсчет закончился, какой-то телезритель, дозвонившись в студию, предложил переименовать таймер в «Часы жизни», и тот впервые стал отсчитывать минуты провала киллера, символизируя уже не отчаяние, но надежду.

Но на пути в редакцию Андреа увидела в тесном коридоре Элайджу и ее настроение тут же испортилось. Вялым жестом, который буквально сочился высокомерием, он махнул ей, приглашая наверх, и скрылся за дверью своего кабинета.

Женщина решила не торопиться, на несколько мгновений остановилась у своего стола, чтобы угомонить расшалившиеся нервы, и постаралась не думать о важности решения, которое она, в сущности, для себя уже приняла. Потом пересекла комнату, в которой царил настоящий бедлам, сделала глубокий вдох и ступила на железную лестницу.

Волк смотрел новости в номере дешевой мини-гостиницы, за который ему пришлось заплатить наличными. В последние несколько часов он от волнения не находил себе места, поэтому когда его телефон с предоплаченным тарифным планом после полуночи коротко тренькнул, бросился к нему через всю комнату, открыл пришедшее с незнакомого номера смс, прочел его и облегченно рухнул на кровать:

Я в порядке! Л х

Она в безопасности.

Детектив вытащил из телефона сим-карту, сломал ее пополам, подполз к телевизору, чтобы его выключить, но задержался, увидев, что канал Андреа опять переключил таймер в режим убийственного обратного отсчета. Перед тем как нажать кнопку питания, посмотрел, как истекли три минуты его жизни — будто три секунды:

23:54:23

Воскресенье, 13 июля 2014 года

6 часов 20 минут утра

Ванита и Симмонс оставались в офисе соответственно до половины восьмого и девяти вечера, пока ее не сменил Эдмундс, а его Финли, явившиеся на долгое ночное дежурство. Без чего-то час к ним присоединилась и Бакстер, в полночь отославшая семейство Локлен домой в сопровождении полицейских.

Эдмундс боялся, что Тиа забросает его злобными смс и звонками за то, что он превратил их скромное жилище в дешевую мини-гостиницу для совершенно посторонних людей, но будущая мамочка целый день играла с девятилетней Эшли, а когда из квартиры ушла Бакстер, крепко уснула.

Когда Эмили вернулась в отдел, Финли взвалил на себя непосильную задачу по составлению списка уволенных военнослужащих. Эдмундс тем временем высыпал содержавшиеся в архивных коробках материалы на пол и теперь тщательно их сортировал.

Царившая ночью в офисе атмосфера всегда казалась Эмили странной. Хотя в Нью-Скотленд-Ярде было полно сотрудников, без конца подстегивающих себя кофеином, те, кто выходил в ночную смену, не любили громко орать и только тихо между собой переговаривались. Удручающий свет, заливая пустые кабинеты и темные коридоры, становился немного теплее, а телефоны, днем оравшие во всю мощь, чтобы их услышали, ночью лишь вежливо жужжали.

В шесть часов двадцать минут Финли уснул прямо на стуле и теперь посапывал рядом с Бакстер, которая взялась продолжить его трудоемкую работу. Основываясь на подготовленном Эдмундсом профиле и смело исключив огромное количество людей, получивших тяжелые ранения, из первой тысячи обработанных ими имен она оставила лишь двадцать шесть.

В этот момент рядом кто-то прочистил горло.

Бакстер подняла голову и увидела перед собой неряшливого мужчину с форменной фуражкой на голове.

— У меня там бумаги для Алекса Эдмундса, — сказал он и махнул рукой на тележку за его спиной, где аккуратно лежали материалы еще семи архивных дел.

— Да-да, он сейчас прид…

В этот момент Бакстер увидела, как Эдмундс в гневе отшвырнул коробку с доказательствами.

— Знаете что, — улыбнулась она, — оставьте их мне.

Когда она закрыла стеклянную дверь, на нее обрушилась настоящая лавина бумаг.

— Не понимаю, что он здесь мог найти! — в отчаянии заорал Эдмундс, сгреб с пола еще одну охапку бумаг и швырнул их в Бакстер. — Ни отпечатков пальцев, ни свидетельских показаний, ни связи между жертвами — ничего!

— Ладно тебе, успокойся, — ответила Эмили, — откуда нам знать, может того, что он обнаружил, здесь уже нет.

— И проверить это у нас нет никакой возможности, потому как криминалистические исследования он заказывал не нашим экспертам, а сегодня воскресенье, долбаный выходной, и застать кого-либо на работе нельзя. — Эдмундс тяжело опустился на пол. Он был вконец изможден, черные круги под глазами выглядели хуже чем когда-либо. — Думай! Думай! Не время сейчас тупить! — сказал он, ударив себя кулаком по макушке.

Бакстер вдруг поняла, что существенный вклад молодого детектива в расследование этого дела объясняется не стремлением продемонстрировать свое превосходство или доказать коллегам, что он чего-то стоит, но тяжелейшим бременем, которое он так необдуманно сам на себя взвалил, невероятным упрямством и упорным желанием держать все под контролем, не доверяя ни одной живой душе.

В сложившихся обстоятельствах Эмили посчитала момент не самым подходящим, чтобы сказать, до какой степени он напоминает ей Волка.

— Там тебе принесли какие-то коробки, — сказала Бакстер.

Эдмундс в замешательстве посмотрел на нее.

— Что ж вы сразу не сказали? — сказал он, вскочил на ноги и выбежал из комнаты.

Под моросящим дождем Волк, целый час простоявший на автобусной остановке на Ковентри-стрит, постепенно промок до нитки. Он не сводил глаз с двери неряшливого интернет-кафе, которое, подобно бесчисленным магазинчикам по продаже дешевых сувениров с эмблемами Лондона, каким-то образом умудрялось выживать в гуще ведущих мировых брендов на одной из самых оживленных и дорогих транспортных артерий столицы.

Сюда его привел некий субъект, за которым он следил на расстоянии. Сначала тот сел в поезд на станции метро «Голдхоук-Роуд», потом протолкался сквозь толпу зевак, собравшихся вокруг уличных музыкантов в районе Ковент-Гарден, и наконец скрылся внутри этого невзрачного кафе, расположенного всего в паре сотен метров от площади Пикадилли.

Погода ухудшилась, заметно похолодало, и его клиент теперь не отличался от других в своем стандартном лондонском наряде: длинный черный плащ, безукоризненно начищенные туфли, свежевыглаженные брюки и рубашка, дополненные обязательным большим черным зонтом.