— И именно поэтому она останется у меня.

— Я принесу тебе деньги!

— Потому что у меня этот пистолет, — заметил Финли. — Прости, но ты вынуждаешь меня выбирать между тобой и Мэгги… И я выбираю ее. Пистолет остается у меня.

Кристиан понимающе кивнул, дождавшись, пока рука Финли расслабится, а потом ринулся к подоконнику. Схватившись за одежду, Финли оттянул его назад, Кристиан споткнулся о банку с краской, и Финли взял грязный пакет. Но Кристиан тут же набросился на него, заламывая его руку за спину.

Пистолет с глухим стуком упал на пол.

Увидев такую возможность, Финли нанес левый хук, едва взглянув на Кристиана, пригнувшегося от удара и повалившего шотландца на пол. Сев на Финли сверху, Кристиан дотянулся до пакета, почувствовав твердый металл под пластиком, и смог взять его пальцами. В пылу схватки Финли схватился за ствол дрожащими от натуги руками. Они катались по полу, борясь за положение сверху, а пистолет так и был зажат между их телами.

Оружие выстрелило.

Оба мужчины тут же обмякли, пакет был отброшен на деревянный пол, и из маленькой дырочки в нем выходил дым.

— Фин? — спросил Кристиан друга, мертвым весом лежавшего на нем. — Фин?! — еще раз позвал он, начиная паниковать. Он сбросил с себя тело, обнажив маленькую красную дырочку в его виске. — Боже мой! Фин! Фин! — Кристиан проверил пульс, слушая дыхание, а ровная струйка темной крови окрашивала доски под ними. — Фин? — выдохнул он и дрожащей рукой коснулся неподвижного тела лучшего друга.

Начав задыхаться, Кристиан сполз по стене, взгляд прикован к Финли, лежащему в центре комнаты. Он достал мобильный телефон из кармана и начал набирать номер 999, но затем остановился. Внезапно его осенило, как будет выглядеть место преступления: явные следы борьбы, орудие убийства, покрытое его отпечатками.

Не зная, что еще делать, Кристиан подумал уйти, забрав оружие с собой. Но являясь одним из двух людей, которые последними видели Финли живым, и не имея убедительного алиби, он без всяких сомнений станет главным подозреваемым в ходе расследования. И это еще до того, как кто-нибудь начнет изучать его вечер сомнительных финансовых махинаций. Силой заставив себя не смотреть на еще теплое тело друга, он постарался сконцентрироваться.

— Думай. Думай!

Его машина была припаркована вниз по улице, и он прошел мимо по меньшей мере трех человек разной степени подпития. Кто-то да вспомнит его. Однако куда более важным был тот факт, что он просто не мог позволить Мэгги прийти домой и найти своего мужа вот так.

— Ну же! — раздраженно закричал он на себя. Ему нужно было думать, как коп.

Взрывы сотни далеких фейерверков ознаменовали начало нового года, черное небо за окном было усыпано снопами света. И затем до него дошло осознание, что единственным способом предотвратить вопросы, на которые у него не было ответов, было убедить всех, что это было самоубийством.

Обдумывая доступные ему инструменты, Кристиан посмотрел на ствол в пакете, затем на темную пустоту в половицах, на бутылку виски, затем на одинокий кухонный стул, на банку с герметиком, затем на дверь без замка.

Он неохотно подполз к телу и взял телефон Финли, тут же скользнув обратно к стене. И пока взрывы озаряли огнем небо на улице, красота, порожденная насилием, он приступил к первому пункту своего отчаянного, несовершенного, но все же по-своему изящного плана:

Пятница, 29 января 2016 года

6:59

Когда первые удары и голоса оповестили о начале нового дня, Руше уже несколько часов смотрел в грязный потолок.

Он пережил свою первую ночь.

Его сокамерник, к большому разочарованию, не называл себя Ти-Доугом или Звездой Смерти, каким представлял его Руше, но всего лишь Найджелом, лысеющим и заурядным мужчиной в очках. И хотя Руше вряд ли рассматривал бы в первую очередь его как человека, с которым предстоит делить комнату на семь квадратов и туалет для эксгибиционистов в ней, он казался вполне безобидным.

— Время помывки, — зевнул Найджел с нижней шконки, вставая и натягивая через голову свою тюремную форму, которая, как у заключенного, чья вина доказана, несколько отличалась от формы Руше.

Их дверь была отперта, позволив им присоединиться к цветастой процессии, плетущейся к душевому блоку. Руше воспользовался этим временем, чтобы познакомиться с лицами людей, с которыми ему предстояло жить бок о бок.

— Нужно что-нибудь? — спросил его совершенно голый Найджел, когда они вошли внутрь, предлагая ему сильно истончившийся брусок мыла из своего несессера.

— Нет… но спасибо, — улыбнулся Руше, отведя взгляд, когда Найджел и его рябой зад удалились.

Дождавшись, когда все уйдут из раздевалки, Руше застенчиво разделся, повесил полотенце на шею, чтобы прикрыть грудь, как только это было возможно. Он не мог больше откладывать этот миг, поэтому проследовал за звуками журчащей воды в мокрую комнату. Выбрав душ подальше от остальных, он повесил полотенце на крючок, нажал кнопку и шагнул под горячую воду.

Он закрыл глаза.

Душевая струя заглушала звуки остальных заключенных. Руше улыбнулся, на мгновение представив себя снова дома, через стену из комнаты Элли доносятся ритмы подростковой поп-музыки, а Элли накладывает макияж перед зеркалом в ванной. Через стекло, декорированное «под изморозь», он мог видеть ее искаженный силуэт, он толкнул дверь, изнывая от нетерпения, только чтобы увидеть ее лицо…

— Что это за хрень?!

Дом растворился, и Руше затянуло обратно в реальность. Взгляды всех заключенных были обращены на него, на его грудь, на небрежно и грубо вырезанные буквы на его коже:

Душ над его головой выключился, оставив Руше стоять в тишине и смотреть на свое недружелюбное окружение. Кто-то испытывал страх по отношению к нему, кто-то злость, все же прочие — отвращение. Словно стая собак, ожидающая, когда же он побежит, они наблюдали за каждым движением Руше, когда он оборачивал полотенце вокруг себя и уверенно шел к выходу, шлепая босыми ступнями по мокрой плитке.

Наконец он дошел до двери.

Как только он скрылся из виду, Руше схватил свои вещи с лавки и стремглав вылетел из раздевалки.

Тиа держала дочь в одной руке, мобильник в другой, нажимая кнопку и оплачивая счет за газ, проверяя баланс, или отсутствие оного, на их совместном счету. В кухонное окно она видела, как ее муж выпадает из сарая в саду и быстро закрывает дверь прямо перед клубом дыма, преследующего его. Она бесстрастно наблюдала, как Эдмундс поскальзывается на мокрой траве, пытаясь заткнуть щели в досках пальцами.

— Что твой папочка сейчас сделал? — спросила она Лейлу игривым голосом. — Если он снова поджег себя, то мы не полезем его оттуда вытаскивать, правильно? Нет, мы не будем!

Рассудив, что ей лучше спросить, она вышла под моросящий дождь.

— Окуривание, — поприветствовал ее Эдмундс, заметив, что дым просачивается из-за двери. — Может, тебе не стоит подходить ближе, — предложил он. — Это Томас посоветовал. — Тиу, кажется, не впечатлил его рассказ. — Все предприятия страдают от детских болезней в первые месяцы, — сказал он. — Я позабочусь об этом.

Тиа переложила Лейлу в другую руку.

— Все предприятия за одну неделю находят осиное гнездо над принтером, теряют большую часть стены и после пробуждения обнаруживают, что их помещение покосилось круче, чем Пизанская башня? — сухо спросила она, пока Эдмундс прислонил свое тело к очередной дырке.

— В свою защиту, — начал он, немного отвлекаясь, — Я выбил доску только потому, что бросил кирпич в осиное гнездо… а агентство покосилось только потому, что я не знал, что именно этот кирпич поддерживает фундамент.

— Эмили уже заплатила? — уже в который раз спросила она.