Толпа единым потоком ринулась к открывшимся дверям, и Рушу опять пришлось прилагать все усилия, чтобы его не раздавили. Агентов ФБР накрыла волна тел; участники собрания, вопреки ожиданиям, не бросились в разные стороны, а сосредоточились в одной точке.

Когда человеческий вал смял двух вооруженных бойцов, прозвучали первые выстрелы. Но они продолжали давить. Руш увидел, что Грин со своей свитой кратчайшим путем пробивается к двери. Сбив кого-то с ног, Руш вырвался из толпы и стал перебираться через ряды стульев, в полной уверенности, что оперативники заняты другим и не заметили приближения Грина, а если даже и заметили, то были не в той позиции, чтобы его перехватить.

Хлестнул выстрел.

Стоявший перед Дамьеном человек упал на пол, и теперь его самого отделял от запаниковавшего бойца лишь клочок пустого пространства. Полиция наверняка получила приказ стрелять на поражение, если ситуация выйдет из-под контроля. Руш увидел, что спецназовец его не узнал, и понял, что в этом хаосе, да еще с самолично изувеченной грудью, он больше чем кто-либо похож на одного из фанатичных приверженцев Грина.

Полицейский прицелился, тяжелый ствол щелкнул в предвкушении следующей жертвы.

Руш замер на месте и открыл рот, чтобы что-то сказать, но понял, что не успеет произнести ни звука…

Штурмовая винтовка плюнула свинцом в тот самый момент, когда толпа смела бойца. Выстрел пришелся в воздух. Спецназовец упал на пол. Руш попытался было помочь ему встать, но в этот момент вторая волна народа, избрав для себя путь наименьшего сопротивления, ринулась вперед, топча его ногами.

Вместе с ней Руша вынесло через дверь в коридор. Подавляющая часть участников собрания бросилась в вестибюль, но Руш успел заметить, что Грин устремился к аварийному выходу в дальнем конце коридора.

Брызнуло осколками стекло двери. Грин выбрался через зазубренное отверстие наружу, оказался на задах отеля, обогнул машину группы захвата и побежал к автомагистрали.

— Бакстер! — закричал Руш, запихивая глубже наушник. — Грин вырвался из здания. Направляется пешком в сторону Марбл-арч.

Расшифровать ее ответ, искаженный крохотным динамиком, ему не удалось.

Агент рванул вдоль боковой стены здания и выбежал на проспект, где у витрин и входов в магазины толпились люди. Ледяные капли, падая на его пылающую грудь, причиняли мучительную боль.

Руш уже было подумал, что потерял Грина, но в этот момент тот перебежал дорогу и устремился к трем сводчатым проходам. Его ухоженные волосы превратились в черные космы и прилипли к лицу.

— Оксфорд-стрит! — завопил Руш и свернул за угол, не уверенный, что Бакстер вообще слышит его сквозь стену погодных помех.

Грин все больше увеличивал разделявшее их расстояние. Тело стало подводить Руша, больше не в состоянии игнорировать нанесенный ему ущерб. Градины больше напоминали рушившиеся с неба шарики от подшипника, Дамьен опять стал задыхаться.

Грин, достаточно уверенный в своих силах, остановился, повернулся и увидел, что Руш, израсходовав последнюю каплю адреналина, перешел на шаг. Потом откинул с глаз волосы, захохотал и не спеша пошел прочь.

В тот момент, когда агент уже был готов потерять сознание, мимо него пронеслась «Ауди» Бакстер.

В нескольких метрах перед Грином автомобиль съехал на тротуар и врезался в стену здания, отрезав ему путь к бегству. Застигнутый врасплох, он застыл в нерешительности, не в состоянии сразу решить, куда бежать — на оживленную улицу или в магазин женского белья. В следующее мгновение Руш схватил его сзади и повалил на землю, порвав его элегантный костюм с отливом.

Выскочившая из машины Бакстер завершила дело: уперлась Грину коленом в затылок, пригвоздила его к тротуару и защелкнула на запястьях наручники.

Совершенно без сил, Руш перевернулся на спину и уставился в серое небо. Ледяная крупа сменилась благодатным снегом. Агент хватал ртом воздух, держался за грудь, но в первый раз за долгое-долгое время им овладело ощущение истинного покоя.

— Руш? — закричала Бакстер. — Руш?

Он услышал, что Эмили бросилась кому-то звонить.

— Скорая… Оксфорд-стрит, 521… Да, рядом с магазином «Интимиссими»… Ранен полицейский. Множественные порезы, сильная потеря крови… Поторопитесь, прошу вас.

Потом ее голос зазвучал громче:

— Они уже в пути, Руш! Мы взяли его. Взяли! Это победа!

Дамьен медленно повернул голову, увидел, что Бакстер рывком поставила Грина на колени, выдавил из себя улыбку… и вдруг вытаращил глаза.

— Руш? С вами все в порядке? В чем дело? — спросила она, когда он пополз к ним. — Что вы делаете, Руш? Вам нельзя двигаться!

Агент вскрикнул от боли, с трудом волоча тело по обледеневшему асфальту, поднял руку, рванул полу промокшей рубашки Грина и увидел вырезанное на груди врача знакомое слово:

— Проклятье! — ахнула Бакстер, когда Руш вновь повернулся на спину. — Зачем ему пона…? Твою мать!

Грин победоносно ухмыльнулся.

— Он никогда не дергал за ниточки, — прохрипел Руш, вместе со словами исторгая из себя облачко пара, — мы ничего не смогли остановить.

Воскресенье, 20 декабря 2015 года,

12 часов 39 минут дня

Чейз был в бешенстве.

Бездарно проведенная операция, не позволившая ему лично арестовать Грина, не давала ФБР возможности, по крайней мере на данный момент, предъявлять права на преступника. Бакстер понимала, что с бесхребетной Ванитой, способной проиграть бой, даже если на ее стороне будут все преимущества, такое положение дел продлится недолго, и поэтому решила допросить Грина сразу по прибытии в убойный отдел.

Последователей психиатра развезли по нескольким полицейским участкам, использовав при этом сложный алгоритм, придуманный их сотрудником из IT-отдела: учитывалось соотношение текущей нагрузки и ожидаемых энергозатрат. Это был тот самый человек, которого полтора года назад по ошибке обвинили в убийствах по делу Тряпичной куклы и несправедливо лишили обеда.

Дежурные сотрудники опрашивали подозреваемых, руководствуясь перечнем вопросов, составленных Чейзом и разосланных всем заинтересованным лицам.

Бакстер полагала, что Грин попытается затянуть дело, потребовав адвоката, однако, к ее немалому удивлению, он не выказал подобного желания. Эмили намеревалась сыграть на его ошибке. Поскольку Руша отвезли в больницу, она, скрепя сердце, попросила подключиться к допросу Сондерса. Как она ни ненавидела этого вечно кричащего детектива, ему каким-то подлым образом каждый раз удавалось проявить себя самым результативным дознавателем их отдела.

Когда они отправились снимать показания, охранник открыл им дверь допросной комнаты 1 (комнатой 2 пользовались только новички). Грин, спокойно сидевший за столом в самом центре, приветливо им улыбнулся.

— Для начала сотри с морды эту дерьмовую ухмылку, — рявкнул ему Сондерс.

Роль доброго полицейского была для Бакстер в новинку.

Впервые за всю свою карьеру Сондерс выглядел как настоящий профессионал. Он так и не снял формы, в которой отправился на задание. В руках у него была плотно набитая какими-то бумагами папка, которой он, садясь, угрожающе шмякнул об стол. Вообще-то, констебль засунул в нее всего лишь экземпляр журнала Men’s Health, но, по мнению Бакстер, получилось эффектно.

— Вы полагаете, что одолели нас, — сказал Грин, заводя за уши волосы, — но это, уверяю вас, жестокое заблуждение.

— Неужели? — спросил Сондерс. — Странно, а я думал, мы арестовали всех твоих полоумных дружков, которые в этот самый момент исповедуются в своих грехах нашим колле…

— Скольких вы взяли? — перебил его Грин.

— Всех.

— Сколько конкретно?

К этому вопросу Сондерс оказался не готов.

Грин самодовольно улыбнулся и откинулся на стуле.

— Таким образом, если учесть тех, кто сбежал после этого вашего бездарного утреннего рейда, и тех, кому я сам велел не приходить, можно сказать, что вы… все просрали.