— Ты знал об этом?

Тот отрицательно покачал головой.

— Кто-нибудь уже смотрел в страховку Финли на случай смерти? — спросил Эдмундс.

— А они ее выплатят даже в случае самоубийства? — задал вопрос Кристиан.

— По-разному, — ответил Эдмундс, кивая на башню из долгов перед собой. — Обычно после определенного периода — да.

Волк смял счет и бросил его на пол:

— Это ничего не доказывает.

— Прекрати, Волк, — пробормотала Бакстер.

— Он мог бы…

— Просто прекрати, Волк.

— Но что, если…

— Уилл! — раздраженно закричала она. Она встретилась с ним глазами, выдержав его взгляд впервые с того времени, как он вернулся. — Все кончено. Тебе нужно это принять. Тебе нужно отпустить его.

Посмотрев на смирившиеся выражения лиц своих коллег, Волк схватил свое пальто со стола и ринулся прочь из дома, с грохотом захлопнув входную дверь за собой.

— Сколько? — спросила Мэгги напряженным шепотом, чайная чашка в ее трясущихся руках звенела о блюдце.

Она вернулся в тихий дом, где ее ждали Бакстер и зловещая стопка бумаг на кухонном столе.

— Много.

— Сколько, Эмили?

— Много. Не важно, — настояла Бакстер. — Мы посмотрели страховку Финли… И я уверена, что об этом позаботятся.

Мэгги отсутствующим взглядом смотрела перед собой.

— Он всегда мне говорил, что все покрывается нашей частной медстраховкой.

— Он хотел, чтобы у тебя было все самое лучшее.

— Лучше бы у меня был он.

Бакстер категорически не хотела снова плакать. Ей казалось, что за последнее время она провела половину своего времени в слезах.

— Думаешь… думаешь, что поэтому он… поэтому он?..

Бакстер кивнула, и ей пришлось вытереть глаза.

Мэгги начала рассеянно просматривать стопку, достав старую фотографию Финли и Кристиана, стоящих перед горящим складом.

— Прости. Этого не должно было быть тут, — виновато сказала Бакстер, взяв фото из гаража без разрешения.

Мэгги протянула ее с улыбкой, вспомнив, как перевязывала руку мужа в первую их встречу. Но затем она нахмурилась и взяла потрепанный кусок открытки, украшенной неровным почерком Финли:

Бакстер спрыгнула со своего стула и протянула руку через стол, но эта короткая записка лежала прямо перед Мэгги, которая продолжала читать, и на ее лбу появилась глубокая морщина.

— Мэгги, не надо! — задыхаясь, выпалила она, опрокинув кружку чая в попытке вытащить свои длинные ноги из-под лавки.

Но было слишком поздно.

Взгляд женщины пробежал по восьми наспех написанным строчкам, а затем женщина сложила бумажку и протянула ее Бакстер.

— Мне очень, очень жаль… Стоп, ты улыбаешься! — сказала Бакстер, ничего не понимая.

— Я тут подумала: это стоило бы ему 4 фунта в банку ругательств и щипок за ухо, если бы он был тут.

— Он… написал это тебе? — спросила Бакстер.

— О, скорее всего нет. Никогда прежде эту бумажку не видела.

— Но… — Бакстер была сбита с толку явным отсутствием интереса у Мэгги к страстным любовным признаниям другой женщине со стороны ее мужа. — Ты не… расстроена? Не то чтобы мне этого хотелось…

— Нет, милая.

— И даже не интересно?

— Нет, милая. Что бы это ни было, я уверена, что этому есть разумное объяснение… Я принесу полотенце, — сказала она, показав на пролитый чай и вставая из-за стола.

— Но записка же написана его рукой! — выпалила Бакстер, не в силах совладать с собой.

— О, несомненно.

— Так почему же ты не хочешь знать?

Мэгги рассмеялась и взяла руки Бакстер в свои, чувствуя, что ее подруга нуждалась услышать то, что Финли — это по-прежнему тот мужчина, каким она его считала. Мэгги была рада хоть ненадолго вернуться к нормальности, снова приняв роль матери, которой она была лишена всю прошлую неделю.

— Эмили, если в мире существует единственная вещь, в который я была бы абсолютно уверена… вещь, на которую я бы без промедления поставила свою жизнь… так это то, что Финли любил меня так, как только человек может любить другого человека. — Она крепко сжала ладони Бакстер и улыбнулась. — Ну а теперь… как насчет еще одной кружечки чая?

Пятница, 9 ноября 1979 года

11:10

Кристиан раздраженно простонал.

Он шлепнул себя по лицу, чтобы снова не задремать.

— Не могу выкинуть ту медсестру из головы, — поделился он, пока Финли вез их по Кохрейн-стрит города Глазго, грязная морось пачкала окно, а угнетающие пейзажи навевали мысли о других местах. — Как там ее звали? Меган? Мэнди?

— Мэгги, — буркнул Финли, удвоив количество слов, сказанных им за этот день.

— Мэгги! — Кристиан кивнул. — Конечно. Красавица Мэгги с потрясной задницей!

Финли напрягся, и ему пришлось прикусить язык. Они ехали на адрес, накарябанный на клочке бумаги и закрепленный на страницу потрепанного атласа.

— О-о-о-о-о! Она хороша! — заметил Кристиан, вытаращившись на кого-то на улице, как обычно воспринимая поездку как своего рода городское сафари для извращенцев.

Чаша терпения Финли переполнилась.

— Она — это не просто «потрясная задница»!

Кристиан с удвоенным интересом посмотрел на женщину, мимо которой они проезжали.

— Да не она! — зло выпалил Финли. — Мэгги!

— Ты имеешь в виду… сиськи и прочее? — совершенно не понял Кристиан.

— Да ты полный мудак, в курсе?

— Да что на тебя нашло?

— Ничего.

Вереница автомобилей начала замедляться, подъезжая к перекрестку.

— О! Погоди минутку, — сказал Кристиан. — Я понял в чем дело: она тебе нравится!

Финли ничего не ответил.

— Нравится, ведь так? — молодой парень расхохотался, еще больше разозлив Финли и заработав стремительный удар по почкам. — Извини. Не стоило мне смеяться, — сказал он, потирая бок. — Я просто думаю, что тебе надо сыграть на своих сильных сторонах.

— То есть?

— То есть… если она явится с собакой и белой палкой, то у тебя реально могут быть все шансы, — прыснул Кристиан, за что получил добрый тычок в живот.

Ловя ртом воздух и кашляя, Кристиан согнулся пополам, положив голову на приборную панель так, что лобовое стекло уперлось ему в затылок.

Финли непонимающе перевел взгляд с подголовника, из которого вылетела набивка, на бесчисленные трещинки на лобовом стекле, исходящие из единственного круглого отверстия.

— Фин! — закричал Кристиан, утаскивая напарника вниз, и еще три пули одна за другой прошили металлический кузов патрульной машины.

Прохожие, крича, кинулись врассыпную в поисках укрытия.

Спрятавшиеся под приборной панелью Финли и Кристиан посмотрели друг на друга.

— Вытащи нас отсюда! — крикнул Кристиан.

Приподнявшись настолько, насколько ему хватило храбрости, Финли перевел ручку переключения передач на задний ход. Шотландец вдавил педаль газа, врезавшись в фургон за ними. От столкновения поврежденное лобовое стекло разбилось, и стекло посыпалось на капот и приборную панель.

Стрельба продолжилась, и раздалось еще два металлических хлопка.

— Давай, Фин!

Коробка передач с натугой заскрежетала, колеса снова завращались по мокрому асфальту, и Финли вывел машину из застывшей вереницы автомобилей на другую сторону дороги. На плохо управляемой поврежденной машине они выскочили на тротуар и помчались через площадь Георга, врезавшись в бронзовую статую Томаса Грэма.

Кристиан потянулся к радио, лежавшему на покрытом стеклом полу. Его голова была разбита, из раны текла кровь. Только мужчина поднес приемник ко рту, как увидел, что внутренности центрального устройства бесполезно болтаются с другого конца провода.

— Полагаю, что мы сейчас сами по себе.

— Что ж, мы не можем оставаться в машине, — отозвался Финли.

Он попытался силой открыть покореженную дверь, однако погнутый метал отказывался поддаваться, а дверь со стороны Кристиана была заблокирована постаментом статуи.