Пятница, 18 декабря 2015 года,

8 часов 41 минута утра

— Успокойся хоть немного, — прошипел Эдмундс, выбежав из финансового отдела. Теперь он слонялся по коридору, прижимая к уху телефон.

Ему удалось урвать три часа сна, больше, чем в среднем удавалось поспать Тиа, но измученный недавней чередой бессонных ночей организм требовал платить по счетам.

Увидев, что чуть дальше по коридору из лифта вышел начальник, Эдмундс спрятался в закрытом на ремонт туалете и понизил голос до шепота:

— Я уверен, этому есть вполне разумное объяснение.

— Врать мне снова и снова с того самого момента, как я подключилась к расследованию этого дела? — прошептала Бакстер.

Она стояла в просторной спальне арендованного пентхауса Алексея Грина в Найтсбридже. На полу в беспорядке валялась дорогая одежда — гардероб стоял пустой, ящики выдвинуты. Матрац был распорот, из него на коврик у окна вывалились пружины и набивка. Снятый со стены телевизор стоял без задней крышки.

Команда обыска поработала на совесть.

Бакстер слышала, как Руш копается в соседней комнате, тоже перевернутой вверх дном.

— Ты сам подумай — они прямо при мне что-то увидели в машине, врезавшейся в 33-й участок, но, когда я его об этом спросила, он тут же взялся отнекиваться. Токсикологическая экспертиза, которую Кертис… — Эмили на мгновение замолчала. — Я нашла смятую бумажку с ее результатами в кармане его куртки. А теперь он рассказывает мне сказки о том, где был минувшей ночью.

— Откуда ты знаешь?

— Зачем ему всю ночь звонить домой, если он уже приехал?

— Об этом, наверное, надо было спросить его жену, когда ты с ней разговаривала, — риторически предложил Эдмундс.

— Я не успела, — сердито прошептала Бакстер, — учитывая это, ситуация с его семьей кажется как минимум странной. Добавь сюда и то, что он даже не может толком сказать, сколько лет его дочери — то ей шестнадцать, то шесть… Что-то тут нечисто.

— Ну, когда ты так об этом рассказываешь… — сказал Эдмундс и на несколько секунд умолк. — Но быть паршивым отцом еще не преступление. Какое отношение имеет к нашему делу его личная жизнь?

— Не знаю! Может, самое прямое… а может, вообще никакого.

Руш вышел из соседней комнаты в коридор, и Эмили умолкла. Он широко зевнул и потянулся, продемонстрировав рыхловатый живот. Весело помахал Эмили рукой и двинулся в кухню.

— Мне нужно туда проникнуть, — прошептала Бакстер.

— Куда? — спросил Эдмундс. — К нему домой?

— Сегодня вечером. Я уже предложила подвезти его до дома. Скажу, что мне нужно в туалет или что-нибудь такое. Если не получится, вломлюсь силой.

— Это невозможно!

— У меня нет другого выхода. Я не доверяю ему и хочу узнать, что он от меня скрывает.

— Я не допущу, чтобы ты занималась этим в одиночку, — сказал Эдмундс.

— Значит, ты тоже считаешь его поведение подозрительным, да?

— Нет. Но… просто… Давай я тебя там подожду, хорошо? Сообщи только, в котором часу.

— Договорились.

Бакстер дала отбой.

— Какая хорошенькая, — сказал Руш, возникая в дверях.

Бакстер виновато подпрыгнула на месте. В руках агент держал вставленную в рамку фотографию Алексея Грина с красивой женщиной. Они казались самой счастливой парой на свете и без всяких усилий затмевали изумительный пейзаж на заднем плане — залитый солнцем тихий фьорд, — готовый на все, чтобы отнять у них пальму первенства.

— Надо узнать, кто это, — бросила Бакстер и протиснулась мимо него, — я уже здесь закончила.

— Мы только зря теряем время, — сказал Руш, последовав за ней. По пути он заглянул в свободную комнату и положил фотографию на кучу барахла, — столичная полиция под микроскопом изучила здесь каждый дюйм.

— Можно подумать, я не знаю.

— Я просто сказал.

— Неважно, — ответила Бакстер и прошла на красиво отделанную кухню.

В лучах галогенных лампочек сиял разделочный стол с гранитной столешницей, вдали за балконом, подпиравшим верхний этаж здания, простирался серый город.

— Знаете, чего здесь нет? Ответа на вопрос, почему Алексей Грин решил взорвать половину Нью-Йорка. Зачем рисковать всем, что у тебя есть, чтобы… — увидев, что он не сводит с нее глаз, Эмили умолкла. — Почему вы на меня так смотрите?

От того, что он упорно отказывался отводить взгляд, ей стало неловко.

— В чем дело, Руш?

— Это ведь последний этаж?

— Ну да.

Он бросился к ней. Бакстер машинально сжала кулаки, но тут же расслабилась — Руш обогнул ее и потянул на себя балконную дверь. В просторную квартиру змеей заполз холодный ветер, оживив разбросанные повсюду бумаги и фотографии. Бакстер последовала за коллегой и вышла под дождь.

— Подсадите меня, — сказал Руш.

— Простите? — в голосе Бакстер зазвучали угрожающие нотки.

— Подсадите, — сказал агент, — чтобы я забрался на крышу.

— А-а-а… — облегченно сказала Эмили. — Хорошо… Нет!

Руш закатил глаза и залез на мокрый парапет.

— Господи, Руш!

Он вытянул вверх руки, схватился за край плоской крыши, попытался подтянуться, но безуспешно. Чтобы не получить в лоб его болтающимися ногами, Бакстер бесцеремонно подтолкнула его в нужном направлении; он, наконец, взял высоту и скрылся из виду.

У Бакстер зазвонил телефон.

— Бакстер, — ответила она. — Угу… да… отлично.

Она положила трубку, подняла голову, ощутила на лице острые холодные капли дождя и окликнула Руша.

Из-за края крыши выглянула его голова.

— Что там? — спросила Бакстер.

— Крыша, — немного смущенно ответил он.

— У криминалистов есть новости.

Она тактично сделала вид, что не заметила, как при спуске у него в паху лопнули по шву брюки.

— Ну что, пойдем?

— Да. Очень интересно, — сказал техник Стив. Его окружала мешанина проводов, соединявших ноутбуки с мигающими коробочками, которые, в свою очередь, тянулись к другим мигающим коробочкам, а оттуда — к мобильным телефонам, — я еще раз проверил телефон нашего убийцы с Молл-стрит.

— Что совершенно не понадобилось бы, если бы кое-кто с самого начала хорошо сделал свою работу, — с осуждением сказала Бакстер.

— Не будем показывать пальцем, — неловко улыбнулся Стив, хотя Бакстер ровно это и делала, — в общем, кое-что обнаружилось. Вот это — он указал на дорогой смартфон, лежавший на столе, — принадлежало Патрику Питеру Фергюсу.

Стив быстро напечатал что-то на своем ноутбуке.

Смартфон жизнерадостно пикнул.

— Кажется, вам пришло сообщение, — сообщил Стив с восторгом.

Бакстер закатила глаза, взяла телефон и кликнула по иконке текстового послания:

— Привет, босс, смайлик, — вслух прочла она.

— Погодите, это еще не все, — заверил ее Стив, отсчитывая по часам секунды и с трудом сдерживая волнение. — Ну, вот! Попробуйте прочесть его еще раз.

Бакстер вздохнула, ее все это начинало раздражать. Она опустила глаза на дисплей, но тут увидела, что сообщения больше нет. Она в замешательстве открыла журнал входящих эсэмэсок, но и там ее не нашла.

— Она исчезла!

— Они самоуничтожаются сразу после прочтения, — гордо заявил Стив, — я назвал их «сообщения-самоубийцы». В этом телефоне установлен клон одного из мессенджеров. Выглядит он как обычный. И в 99,9 процента случаев он и ведет себя как самый обычный — пока не получит эсэмэс с определенного номера. И тогда происходит вот это, и восстановить сообщение невозможно.

Бакстер повернулась к Рушу; он изо всех сил старался не упустить нить разговора.

— Что вы по этому поводу думаете? — спросила она его, в то время как Стив, широко улыбаясь, копался в своей технике.

— Я думаю… если он отправит еще одну эсэмэс, то намочит себе штаны от восторга, — прошептал он.

Бакстер хихикнула.

— Хочу уточнить, — громко сказал Руш, окидывая взглядом оборудование. — Получается, что Патрик Питер Фергюс был гениальным шестидесятилетним технарем-Санта-Клаусом?