— Руш! — завопила Бакстер, подбегая к ним и на последнем метре заскользила по льду, чтобы остановиться.

Затем упала на колени в снег, схватила Китона за пальто и стала отчаянно искать рану. Зияющее выходное пулевое отверстие чуть ниже плеча ее пальцы обнаружили раньше, чем увидели глаза. Эмили спустила рукав своей куртки, обмотала им руку и с силой прижала ее к ране, пытаясь остановить кровь.

— Где ты спланировал теракт?! — спросил Руш.

Бакстер увидела, что на лице коллеги, от которого ускользал последний шанс исправить допущенную когда-то ошибку, появилось выражение непередаваемого отчаяния.

— Руш! Он ничего не скажет нам, если умрет! Помогите мне.

Сидя на грязном полу туалета метро, последняя Кукла Грина плакала. Где-то сверху не смолкал стрекот наворачивающего круги вертолета.

Ему никогда еще не было так одиноко.

Он слышал наверху их голоса, когда они подбежали к двери и заняли позиции, тяжело топоча ногами, будто собаки, чья жертва вдруг юркнула под землю.

Он в отчаянии закричал и рванул ворот куртки свободного покроя, в которую его нарядили. В спину больно впились провода и детали.

Несмотря на все наставления и поучения доктора Грина, он забежал на пустынную улочку и будто робкое животное забился в единственное доступное ему убежище… заглотил наживку.

— Эйден Феллон! — прогрохотал свирепый, искаженный мощными динамиками голос. — Вы окружены.

Эйден зажал ладонями уши, но заглушить его не смог.

— Снимите куртку и медленно выходите, в противном случае нам придется принудительно ее взорвать. У вас тридцать секунд.

Эйден оглядел мерзкое помещение, которому предстояло стать его могилой — вполне подходящий мемориал для такого презренного неудачника, как он. Все, что ему хотелось, это еще раз увидеть доктора Грина, сказать, что тот стал ему лучшим в жизни другом, и попросить прощения за то, что он его так подвел.

— Пятнадцать секунд!

Эйден медленно поднялся на ноги и вытер о штаны руки.

— Десять секунд!

Он посмотрел на себя в грязное зеркало и увидел в нем самую жалкую пародию на человека. Глядя в глаза своему отражению, Эйден улыбнулся, дернул короткую веревочку, висевшую у него на груди… и почувствовал, как его поглощает огонь.

— Руш, помогите мне! — поморщилась Бакстер, сильнее прижимая рукав куртки к угрожающей жизни ране.

Где-то вдалеке громыхнул взрыв.

Едва держась на ногах, Руш отошел от Эмили с их умирающим пленником и посмотрел поверх деревьев. Вертолет тут же полетел по направлению к вспыхнувшему в небе рыжему зареву, забрав яркий свет прожектора с собой.

Агент растерянно смотрел в пустоту, не желая признавать, что они проиграли, что у него никогда не было предназначения в жизни… Что никогда не было никакого плана.

Им оставалось лишь ловить снежинки да смотреть, как на землю падает небо.

— Руш! — позвала Бакстер, из последних сил пытаясь остановить хлещущую из раны кровь; ее наушник разрывался от напряженных переговоров. — Руш! Мы ведь не знаем в точности, что там случилось.

— Разве мы могли сделать что-то еще? — спросил он, не поворачиваясь к ним.

Она не знала, говорит он с ней или с кем-то еще.

Эмили встревоженно смотрела, как он поднимает и опускает пистолет.

— Руш, — сказала она как можно спокойнее, стараясь не обращать внимания ни на треск голосов в наушнике, ни на холодный, пропитанный кровью Китона рукав куртки, — уходите… так нужно… ради меня… пожалуйста.

Он повернулся и увидел в ее глазах слезы.

— Не стойте, Руш… идите, — с мольбой в голосе произнесла она и бросила нервный взгляд на оружие в его руке.

Она не могла потерять его, у нее не было права принести еще одного друга в жертву неотразимому шарму сладкой, жестокой мести.

— Ты хочешь убить меня, Руш? — едва слышно прохрипел Китон, услышав, как Бакстер назвала коллегу по имени.

— Заткнись, — зашипела на него детектив.

Ей нужно было вызвать «скорую», но она не могла ни отнять от раны руку, ни вклиниться в бурный поток срочных донесений, от которого разрывалась рация.

— Ты в самом деле думаешь, что мне до этого есть дело? — продолжал Китон немного заплетающимся от потери крови языком. — В этом мире я достиг всего, чего только мог, и делать мне здесь больше нечего.

— Я сказала, заткнись! — гаркнула Бакстер, но Руш уже зашагал обратно к ним.

— Мои близкие сейчас с Богом, и куда бы я ни попал, там мне будет лучше, чем здесь, — сказал Китон и выжидательно посмотрел на Дамьена, когда тот встал рядом с ним на колени.

Видя, что ситуация с каждым мгновением накаляется, Бакстер отняла руку от груди Китона и нажала на рации кнопку передачи:

— Старший инспектор Бакстер. Срочно пришлите «скорую» в Сент-Джеймский парк. Конец связи.

Она умоляющим взглядом посмотрела на Руша и опять зажала рану на груди Китона.

— Интересно, Он сейчас здесь? — пробормотал Китон, увидев на шее Дамьена серебряный крестик. — Слышит нас в эту самую минуту? — продолжал он, выискивая на небе хоть малейший знак. — Интересно, Он хоть сейчас обратил на нас свое гребаное внимание?

Помимо своей воли Руш вспомнил дословный перевод имени Азазель: Сила над Богом.

И тут же отогнал от себя эту мысль.

— Полтора года… — закашлялся Китон, давясь слезами вперемешку со смехом, и сменил позу, чтобы лечь удобнее на снегу. — Полтора года я без конца ходил в ту больничную палату и сидел у постели сына точно так же, как ты сейчас сидишь передо мной. Полтора года смиренно молил о помощи… но так ее и не дождался. Понимаешь, если шептать, Он тебя не слышит… но вот теперь мой голос до Него точно дойдет.

Руш бесстрастно взирал на распростертого на земле человека.

Вокруг никого не было, парк погрузился в тишину, нарушаемую лишь воем ветра, обрывками голосов в наушнике Бакстер да затрудненным дыханием Китона.

— Руш? — прошептала детектив, не в состоянии расшифровать выражение его глаз.

Он медленно завел за шею руки, расстегнул замочек распятия и снял его. Серебряный крестик завертелся на цепочке.

— Руш? — повторила она. — Руш!

Он посмотрел на нее.

— Мы до сих пор не знаем, чем закончилась операция, но что бы ни случилось, вам не в чем себя винить. Вы и сами это знаете, разве нет? — спросила она.

К ее удивлению, он улыбнулся, будто с его плеч свалилась непосильная ноша.

— Знаю.

Цепочка с крестиком скользнула между его пальцев и упала в белый снег.

— Значит, все в порядке? — спросила она его и бросила взгляд на Китона.

Руш кивнул.

— Вызывайте подмогу, — сказала она и облегченно вздохнула, понимая, что ее друг в очередной раз продемонстрировал всю свою внутреннюю силу.

Бросив последний взгляд на человека у его ног, Руш вытащил телефон и с трудом встал.

А когда отошел в сторону, в ухе Бакстер застрекотали отрывки сообщений МИ5.

— Руш, все хорошо! — взволнованно крикнула она ему; кровь между ее пальцами теперь текла медленнее. — Они его обезвредили! Окружили в закрытом помещении… в результате взрыва пострадал только один человек… сам террорист!

Не в состоянии сдержаться, Бакстер победоносно посмотрела на Китона:

— Слыхал, ублюдок? — прошептала она. — Его обезвредили. Он мертв.

Китон подавленно уронил голову на снег, закрыл глаза и по привычке произнес слова, слишком часто приходившие ему на ум за время проклятого пребывания на этой земле:

— Богу просто понадобился еще один ангел.

Руш замер на середине шага.

Бакстер даже не осознала, что отняла от раны окровавленные руки, ее взор затуманили навернувшиеся на глаза слезы. Единственным, о чем она могла в этот момент думать, было прекрасное лицо Кертис.

Она даже не услышала приближающийся хруст снега.

Она не почувствовала, как ей в лицо брызнула теплая кровь, и не поняла, почему тело в ее руках так неистово задергалось… когда в него вошли еще три пули.