— Чтобы ты не начал дергаться. Ты придумал свой план, и исполнял его. И не задумывался, и не сомневался. Ты смелый и решительный человек, Мясник. Когда такой, как ты, берется за дело, то главное — не задумываться. От сомнений может выйти много зла. После того, как ты зарезал старика, обратной дороги не было, я и не хотел тебя сбивать с толку. Видишь, как все сложилось… удачно…

Колдун потянулся было за кувшином, но передумал. Отодвинул кубок и покосился на жену. Та поднялась, взяла кувшин с кубком и понесла на кухню.

— Хорошо. Зачем рассказываешь это теперь?

— Потому что верю в тебя. Ты не только смелый, но и умный… Когда начнешь изобретать новый план, помни — этого начальника стражи тебе не свалить. А если бы приехал не сенешаль, а ок-Дрейс, то и прежнего, вероятно, тебе не удалось бы убрать. Учти, когда будешь придумывать новое дельце.

— Хорошо, — кивнул Мясник, — я учту. Я учту, когда буду придумывать новое дельце. Скоро весна, Медуза, у нас будет много новых дел.

На следующий день в меняльную лавку заглянул парнишка лет шестнадцати. Лицо его Хромому было не знакомо, но манера держаться, повадки, характерные жесты не оставляли сомнений — парень из «ночных». Чувствовалось, что он старательно подражает ухваткам настоящих разбойников, но сам-то еще не заматерел, поэтому нарочитая неряшливость в одежде и разболтанные жесты смотрелись довольно смешно.

Парнишка открыл зверь и остановился на пороге.

— Ну? — приветствовал гостя Хромой. — Чего изволит сиятельный принц?

— Гы, — отозвался парень. — Ты, что ли, Хромой? Денежку мою разменяешь?

— На подзатыльник разменяю. Могу на два. Говори, чего надо.

— Так ты Хромой?

Меняла молчал, на этот вопрос ответа пацану не требовалось. Естественно, что он явился именно к меняле по кличке Хромой — явился в меняльную лавку. Можно подумать, у Восточных ворот много подобных заведений! Молчание, конечно, долго не продлилось.

— Идем, Хромой, — позвал парень. — Обух зовет.

— Зайди и закрой дверь, — велел меняла. Парень послушался. — Ты видел, что в двадцати шагах от моей лавки?

— Ворота, что ли? — паренек недоумевал. Он позвал человечка к Обуху, меняле положено брать ноги в руки и мчаться, куда велено… Когда Обух зовет, не положено человечку рассуждать.

— А в воротах стража. Думай, что вякаешь.

— Да они не услышат!

— Хороший стражник услышит звон упавшей монеты за три квартала. Ты что, недавно из деревни?

Пришелец насупился и обиженно засопел. Деревенские не любят, когда им напоминают, что они здесь пришлые. Парню страсть, как хотелось стать похожим на матерых разбойников из банды Обуха, он старательно подражал им и вовсе не считал нужным прогибаться перед каким-то менялой.

— С чего ты решил?

— А с чего ты решил, что я с тобой пойду? Ты думаешь, любая деревенщина может сказать «я от Обуха» — и ему тут же поверят?

— Я правда от него… Купец Томен Трот пришел, тебя зовут поговорить. Ну?

— Ладно, — бросил наконец Хромой. — Подождешь меня за углом. Да гляди, не перепутай, в какую сторону валить. К воротам не ходи. У наших стражников глаз наметанный, тебя сразу приметят. Я сейчас подойду.

В Хибары шли молча. Пацан дулся и, вероятно, мучительно размышлял, как ему быть. Оскорбиться, нагрубить — или все же сделать вид, что не в обиде на слова Хромого. На всякий случай юнец еще более нарочито принялся подражать своим кумирам, шел разболтанной неровной походкой, засунув большие пальцы под ремень из толстой кожи, и поминутно сплевывал. Замызганный камзол хорошего покроя, но великоватый, топорщился, потому что был распахнут на впалой груди, чтоб продемонстрировать встречным рубаху — тоже довольно дорогую и очень грязную. Завидный кавалер.

Хромому было не до сопливого провожатого, он раздумывал, что потребуется для задуманного дела и сколько времени необходимо на подготовку. Наконец-то события подходят к финалу, теперь нужно сосредоточиться и ничего упустить. Не шутка — на кону огромный приз! Тот самый, из-за которого отец Эрствина вступил в заговор и из-за которого погиб… Тот самый приз, из-за которого странная девочка Лериана не находит себе места и плачет, когда уверена, что ее не видят…

В Хибарах пацан провожатый почувствовал себя уверенней, здесь его знали, несколько раз он здоровался со знакомыми. У логова Обуха парень заявил:

— Подожди здесь, я схожу…

— Еще чего, — ухмыльнулся Хромой. — Веди наверх.

— Не, у нас не так заведено… — попробовал было возразить юнец.

— Тогда я сам иду, — объявил Хромой, улыбаясь еще шире.

И пошел к двери, у которой ошивались двое молодцов, раза в полтора превосходящих весом спутника менялы.

— Ладно, ладно… — парень торопливо проскочил вперед, чтобы оказаться первым.

Охранники только окинули взглядом менялу и посторонились. Провожатый распахнул дверь и даже придержал перед Хромым. Статус менялы в его глазах несомненно вырос…

Обух находился, как и прежде, в пустом зале. Восседал все в том же высоком кресле, похожем на трон. Можно подумать, он целыми днями так просиживает… У Хромого мелькнула мысль — как атаман, ведя сидячий образ жизни, умудряется сохранить поджарую тощую фигуру? Ведь не выходит же он, в самом деле, по ночам на разбой?..

Томен Трот сидел напротив Обуха, третий стул поджидал Хромого. Присутствовал, разумеется, кувшин вина, чарки и миски со снедью. Хромой поздоровался, дипломатично подождал, пока Обух кивнет на свободный стул, и только после этого подсел к столу. Атаман налил всем вина. Молча выпили.

— Кого это ты за мной прислал? — осведомился Хромой, чтобы завязать разговор. Сразу переходить к делу неудобно, в этом доме подобное считается скверным тоном.

— А что, он тебя чем-то обидел? — равнодушно бросил Обух, отправляя в рот кусок мягкой булки. — Нет ведь, не обидел, а то бы ты ему морду разбил. Ты у нас нынче, говорят, на это дело скорым стал…

— Мало ли что говорят, — осторожно сказал меняла. — А я человек смирный.

Хромой заволновался, не известно ли что атаману об их с Лысым делишках, но Обух просто балагурил — так, как принято в Хибарах. И, не заметив беспокойства собеседника, разбойник тут же продолжил:

— Да, паренек еще не обтесался, как следует. Я бы к тебе Пуда послал или еще кого потолковей… работы много, Хромой. Раша пару раз накололи, ты слышал?

— Нет, не слышал. Что-то крупное?

Хромому в самом деле было интересно, насколько удачно сработал Лысый.

— Не очень крупное. Но Рыбаку обидно. Как-то очень уж подряд его обижают, — Обух усмехнулся и снова налил всем вина. — Так что мои ребятки сейчас на улицах. Рыбак своих заслал в Восточную сторону, вынюхивает… ну пусть нюхает, я его понимаю, однако и мне бы не желательно, чтоб он свой нос совал в наши края слишком далеко.

Атаман поднял чарку, гости последовали его примеру. Тема Рыбака, таким образом, была закрыта — и Обух наконец заговорил о деле.

— Ну, Гангмар с ним, с Рашем, у нас — свое. Хромой, купец говорит, что у него все сладилось. Ты как?

— Подготовить кое-что нужно. За ночь, наверное, управлюсь, если прямо сейчас возьмусь, — и, обернувшись к купцу, спросил, — мастер, когда лучше выступать?

— Послезавтра, как откроют ворота. И тут же имеется вопрос. Если со мной будут люди… ну… ну, скажем, заметные люди — это может вызвать подозрения у стражи. Нам бы этого не надо.

— Стража пропустит без досмотра, — пояснил меняла, — у меня договорено, но, опять же, следует заранее уточнить с сержантом. Раз день в запасе имеется, я успею.

— Груз тоже нужно готовить? — Томен Трот был человеком деловым и догадливым, это Хромой сразу понял. Вот и теперь он спрашивал коротко и о важных вещах.

— Да. Сколько бочонков будет?

— Три. — Емкость бочек с хорошим вином для молодых господ они с Хромым уточнили при первом разговоре, теперь следовало обсудить только количество.