— Дабы и впредь длил вашу никчемную жизнь.

— Гилфингу угодны кающиеся! Не лишайте же меня возможности каяться!

Метриен неплохо подготовился к этой беседе.

— Хм… — Алекиан только теперь, похоже, заинтересовался словами изменника. — И какой же монастырь вы, Метриен, собираетесь избрать для покаяния?

— Любой, какой мне будет назначен. Хотя предпочтительней было бы служить Свету в рядах Белого Круга. И, ручаюсь, меч в моей руке послужит, наконец, доброму делу! Ваше императорское величество, позвольте молвить дерзкое слово? Моя смерть — утоление вашей личной мести, а моя жизнь в служении Белому Кругу — к общему благу! Дайте мне надежду, и я стану служить еще усердней, нежели из одного только страха!

— Мы подумаем, — кивнул император.

Коклос Полгнома не слышал этого разговора. Увы, в походе он растерял все свои преимущества — здесь не было возможностей, предоставляемых знанием секретных галерей Валлахала. Карлик трясся в обозном фургоне, на груде мешков.

За фургоном бежал на привязи смирный пони мышиной масти — новый боевой конь Коклоса. Конечно, Дрымвенниль был бы куда предпочтительней. Коклос сожалел, что тролль покинул службу. Сперва Полгнома точил кинжал, потом неосмотрительно попробовал пальцем лезвие, порезался, когда фургон качнулся на очередном ухабе… и убрал оселок. Опасное это дело — точить клинок на ходу! Да и вообще — опасное дело все эти военные походы!

Засунув порезанный палец в рот, Коклос перебрался к борту и стал рассматривать унылые окрестности сквозь прореху в ткани, которой был покрыт фургон. Ничего интересного — бескрайние поля, под днищем повозки хлюпает грязь, колеса с чавканьем погружаются в жижу, брызги звучно колотят по доскам снизу… Скучное это дело — военный поход!

Карлик несколько оживился, когда дорога миновала большое село. Ничего интересного, но все же хоть что-то можно разглядывать на ходу. Заборы, дома, вывеска над постоялым двором, остроконечный купол церквушки за тощими голыми кронами деревьев… Тут из-под копыт всадника, проскакавшего мимо фургона, в котором трясся Коклос, брызнуло грязью — да так метко, что несколько капель угодило точно в щель, сквозь которую глядел шут. Полгнома вытащил порезанный палец изо рта, оглядел — кровь не сочится. Утер рукавом грязные потеки с лица… и переполз назад. Поглядел на печального пони… очень удачно, что он выбрал боевого коня серой масти, не так видна грязь. Грязное это дело — военный поход!

Король Метриен глядел вслед императору, который пришпорил коня, чтобы снова занять место в голове колонны. «Как славно я провел этого тупого святошу, — размышлял изменник, поворачивая тесный ошейник, — как ловко я его обманул! Я буду верным вассалом, да что там — я буду слугой, рабом, псом… лишь бы наш мальчик позабыл, как при моем участии был зарезан папаша… Лишь бы мне избавиться от опеки магов… Хоть в войске Белого Круга, хоть бы где и хоть бы как!»

Император Алекиан, возвратившись на прежнее место под знаменами, бросил Гиптису Изумруду:

— Смотрите за Метриеном в оба. Он делает вид, что смирился… но смотрите за ним в оба. Пусть тешит себя надеждами до поры, но… но от расплаты ему не уйти. Смотрите за ним в оба, мастер Изумруд!

Коклос трясясь в обозном фургоне, то зевал, то ощупывал кинжал в ножнах. Он размышлял о превратностях судьбы, о том, какое опасное, скучное и грязное дело — военный поход, о том, ради чего он, Коклос Полгнома участвует в этом марше по топкой дороге. Еще он думал, каким окажется участие в походе пророка Когера. Этот клирик ехал совсем рядом, в соседнем фургоне. Он не думал ни о чем.

Около сотни воинов и несколько десятков человек прислуги, движущихся по жидкой грязи на запад — мечтали, тосковали, грустили, лелеяли надежды, строили планы, скучали, разглядывая серый пейзаж… И только Когер не думал вовсе — а все же он, один из всех, понимал об этом походе больше всех остальных вместе взятых. На свой лад.

Гезнур, широко улыбаясь, двинулся через зал. Солдаты расступались перед ним, уступая дорогу. Ролох Белый, как бы невзначай, шагал чуть в стороне, но все время оставался поблизости. Посох мага едва заметно светился. Сам колдун внимательно рассматривал некроманта. Тот тоже задержал взгляд на большой фигуре в белом — чародеи заинтересовались друг другом.

— Все в порядке! — громко заявил Гезнур. — Это же наши союзники! Разве не вместе мы дрались под Арником?!

Как-то сразу стало спокойней… и громче. Наемники, перебрасываясь фразами, медленно расходились к своим столам. Часть двинулась к выходу.

Король подошел к маршалу и остановился перед ним. Тот опустил наконец ладонь, которая уже почти коснулась рукояти огромного меча.

— Итак, — заявил Гезнур. — Я, как и подобает герою, явился в последнюю минуту.

— Последнюю — перед чем? — хмуро прохрипел некромант.

— Если вам от этого легче, — гевец перестал улыбаться, — я скажу: перед тем, как вы обрушили своды «Очень старого солдата» и погибли под обломками вместе с этими людьми, гордостью большой дороги. А я ведь мог бы выразиться иначе — перед тем, как вас разорвали в клочья. Но я отдаю должное вашим способностям к разрушению.

Затем король обернулся к Белому:

— Мастер Ролох, все в порядке.

Колдун поклонился — не слишком низко, без подобострастия, и поплелся к своему обычному местечку у огня. Его посох больше не испускал свечения, и маг тяжело опирался на него при ходьбе.

— А вы очень милый, я сразу это поняла, — подала голос Глоада.

— Благодарю, ваше высочество. Присядем? Сегодня вы все равно уже никого не наймете. Давайте лучше поговорим.

— А завтра? — осведомился маршал, грузно опускаясь на стул.

— Завтра я порекомендую вас здешнему обществу. После того, как вы изложите мне план предстоящей кампании. И после того, как я сочту, что рекомендовать вас — в моих интересах. Если вы набираете солдат, значит, что-то задумали. Я, как король этой страны, хотел бы знать. Поймите, это не любопытство, а монаршие обязанности, Гангмар бы их взял!

— Хм-м… — протянул маршал. — Я не люблю говорить.

— Скажите коротко, да и покончим с этим. Можно подумать, я люблю слушать.

— После вашего вмешательства нам удастся собрать здесь людей?

— Во всяком случае, после моего вмешательства у вас появится шанс. Послушайте, к чему эти уклончивые разговоры? Я здесь хозяин, и, хотя я не всемогущ, мое слово весит немало. Вы никогда не задумывались, кому принадлежит заведение?

— Меня это не интересует. Откуда мне знать, как тут у вас устроено? Может, и городской общине принадлежит.

— Ренприст — маленький город. Он не смог бы проглотить такой большой кусок. Я скажу, хотя это более или менее тайна: «Очень старый солдат» — одно из капиталовложений гевской короны, одно из самых прибыльных капиталовложений. Так что мое вмешательство может сыграть немалую роль. Итак, не желаете мне рассказать, для чего вам солдаты? Чем больше я буду знать, тем лучше смогу вам помочь.

— Так же говорили здешние холуи, — заметила Глоада.

— Это их обязанности, принцесса, — Гезнур обернулся к болотнице и снова улыбнулся. — Однако гостям столь высокого ранга может прислуживать и хозяин, а? Я к вашим услугам.

Маршал покосился на спутницу, потом опустил взгляд. Он никак не мог решиться. Гезнур всячески подчеркивал, что они союзники, что они заодно… Непривычно. У некроманта не бывало союзников, он никогда и ни с кем не бывал заодно. Он был неизменно одинок — даже там, в Могнаке, среди тех, кто именовал друг друга братьями. Но теперь у него есть женщина — Глоада… и… и Гезнур? Друг? Союзник? Непривычно… Как все переменилось здесь, в Мире! Наконец чародей решился.

— Откровенно говоря, никакого плана у меня нет.

— Хорошее начало, — одобрил Гезнур. — Я слушаю.

— Да мы просто решили поразвлечься, — вставила Глоада. И потянулась к клетке, которую в начале разговора водрузила на стол. — Правда, малыш? Мамочке надо развлекаться, верно?