— Может, это тролли?.. — несмело спросил кто-то вслух.

— Смотрите! — воскликнул один из горожан, указывая в сторону позиций врага. Все начали всматриваться — от лагеря альдийцев отделилась группа темных точек, плохо различимых в неверном свете почти севшего за лес вечернего солнца. Вскоре — когда точки приблизились — можно стало рассмотреть, что это телега, окруженная несколькими всадниками, которые подгоняют коня, направляя повозку в сторону гонзорского стана. Когда телега приблизилась на расстояние полета стрелы, всадники повернули назад, хлестнув напоследок запряженную в телегу лошадь. Та припустила галопом. Практически все войско собралось у фургонов, всматриваясь в приближающуюся повозку. Двое латников-гвардейцев по приказу капитана (всех конных гвардейцев ок-Икерн отобрал у Кадор-Манонга, несмотря на сопротивление последнего, который таким образом лишился едва ли не половины находящегося под его командой отряда) покинули лагерь и поскакали к телеге — к этому времени запряженная в нее лошадь, избавившись от мучителей, остановилась и принялась щипать траву, спокойно помахивая хвостом. Телегу привели в лагерь.

Разглядев ее страшный груз, все поникли духом. Капитан ок-Икерн подвел итог:

— Не знаю, как им это удалось, но, Гангмар побери, мы больше троллей не ждем.

Обведя взглядом молча взирающих на него соратников, гвардеец закончил:

— Что ж, нельзя не признать очевидного… Завтра мы попытаемся вступить в переговоры с демоном или его офицерами. Господа начальники, всех прошу разойтись к своим отрядам, а завтра поутру — соберу вас на совет. Утром все и решим…

На рыночной площади Ванетинии небольшая кучка зевак слушала проповедника, вещавшего:

— …Истинно говорю вам, люди! Внимайте истине, пока она сама идет к вам! Имеющий уши — да услышит! Новое время настает… Старые боги и их дети — эльфы да гномы — не властны более над судьбами Мира. Кто же ныне и присно встанет над ним? Гордитесь, люди, ибо ваши потомки будут повелителями обновленного Мира — те, кто в могуществе своем сравняется с богами…

Проповедник, высокий, тощий детина обнажил в ухмылке длинные зубы хищного зверя и обвел взглядом свою паству.

— Но это не будут люди, подобные вам… Ибо вы — в страхе и гордыне — отвергли их! Одумайтесь, пока не поздно одумайтесь, истинно говорю вам. Отриньте поклонение чуждым богам. Ибо их путь отмерен: боги — божьи дети, эльфы с гномами — прах! В прах ведет их путь… Наш же путь ведет навстречу: прах — люди — боги, дети людские! Из праха восстал человек и дети его равны богам-создателям! Новый человек! Сверхчеловек, что повелевает стихиями — вот бог нового Мира…

— Не слушайте этого лжеца, братья, — вдруг возвысил голос один из слушателей — крупный мужчина в пропыленной мантии священника. — не слушайте еретика, ибо от его речей за версту разит герианской ересью. Схватите его и отведите на суд — пусть-ка там осмелится повторить свои мерзкие речи!

Толпа зашевелилась, предвкушая развлечение — к тощему проповеднику уже проталкивались стражники, привлеченные скоплением народа. Тот затравленно оглянулся и воскликнул:

— Так пропадите же в своей косности, не принявшие истину! А ты, святоша… Поглядим, как ты справишься с мистиком Черного круга!

С этими словами он швырнул что-то себе под ноги. Сверкнула вспышка, проповедник скрылся в клубах дыма… Когда же дым рассеялся, вместо человека в сером плаще перед священником и толпой зевак стоял волк — огромный, страшный зверь. Волк оскалился и сделал выпад головой в сторону людей — те бросились бежать, вопя:

— Спасайся, кто может!

— Оборотень! Оборотень!

— Вурдалак!

На месте остались лишь стражники да несколько зевак посмелее, сгрудившихся за спиной священника, в волнении сжимавшего свой символ веры — светлый металлический кружок на цепочке:

— Не бойтесь, братья… По милости Гилфинговой это отродье Тьмы не причинит нам зла…

— Но что же нам с ним делать, святой отец? — спросил командир стражников, держась от волка на почтительном расстоянии — тот все так же скалил длинные клыки.

Лицо священника приняло вдумчивое выражение:

— Пошлите кого-нибудь в храм Гилфинга за сосудом с освященной водой и в храм Гунгиллы за освященной ветвью…

— А я думаю, что этого не потребуется… — раздался за спиной священника чей-то голос, — дайте-ка пройти, добрые люди…

Толпа расступилась, пропуская к волку новое действующее лицо — толстого юношу в зеленой мантии, это несомненно был один из магов-Изумрудов, подручный Гимелиуса и — судя по внешности — родственник последнего.

— Бентурам авенорэт! Бентурам авенорэт! — юноша осторожно двинулся вперед, делая перед собой сложные пассы пухлыми ладошками. Волк при этом не двинулся с места, продолжая беззвучно скалиться и двигать головой, как заведенный… — Бентурам авенорэт ино! Бентурам авенорэт!

По мере того, как юный колдун приближался к нему, бормоча заклинания, зверь начал как-бы блекнуть и таять, исходя бледным дымом… Когда маг вплотную приблизился к месту, где только что стояло чудище, от того не осталось и следа. Толстячок нагнулся и поднял с земли какой-то предмет — причудливо сплетенные и изломанные веточки, в которые были вставлены кусочки серой шкуры и желтоватые камешки:

— Любопытно, любопытно… Интересно, что на это скажет мастер Гимелиус… Отнесу-ка я ему это немедленно…

— Простите, сын мой, — обратился к юноше священник, — вы, полагаю, отправляетесь сейчас в императорский дворец?

— Именно так, святой отец.

— Не согласитесь ли провести меня туда? Я, видите ли, прибыл только сегодня издалека и не знаю столицы… Мое имя Когер…

— А меня звать Велиуин и я состою в свите моего дядюшки, мастера Гимелиуса Изумруда. Идемте, отец Когер, я с радостью провожу вас…

Поняв, что больше ничего интересного не будет, толпа мгновенно рассеялась. Из-за угла ближайшей лавчонки осторожно выглянул давешний проповедник и ухмыльнулся, показав на миг длинные волчьи зубы:

— Пусть так… Моя истина все же торжествует, ибо победу одержал не святоша, не никчемный почитатель Гилфинга, а маг — дитя человека, владеющее божественной силой… Когда-нибудь они все задумаются об этом…

Из мира снов на грешную землю меня вернула Ннаонна — она пролезла в фургон и принялась тормошить меня:

— Ингви, вставай!

— Отвали, дай поспать!

— Вставай, мой король! Вставай, непобедимый!

В этом месте я проснулся окончательно и попытался потянуться… Черт побери! Я вчера вымотался настолько, что умудрился уснуть, не сняв половины доспехов — а теперь, кажется, каждая косточка болит и ноет:

— Ох-ох-ох… Ну, что там еще стряслось?

— Ты знаешь, кого ты захватил вчера в плен? Кто командовал вражескими рыцарями?

— Ну и кто же?

Моя вампиресса сделала значительную паузу, набрала побольше воздуха и изрекла:

— Наследный принц Империи!

— Да ну? Не шутишь? Ну, пойдем взглянем на него… Ты вот что… Ты, Ннаонна, распорядись, чтобы мне воды холодной ведра два принесли — а то никак в себя не приду. Потом кликнешь ко мне Сарнака, маршала и всех прочих, кому тут следует быть. Давай…

Ну не мог же я ей просто сказать, что мне нужно на пару минут остаться одному… Еле успел… Едва только я вылез из кустов, как увидел Валента, Кендага и прочих, влекомых ко мне этой целеустремленной непоседой.

Они сообщили мне следующее — среди трофеев (Кендаг с его молодцами очень старательно обобрал пленных и сложил дорогие доспехи, оружие, прочие ценности в одном из фургонов, где орки стерегли их всю ночь, причем им удалось пресечь несколько весьма впечатляющих попыток эльфов добраться до сокровищ — «взглянуть одним глазком»), так вот, среди трофеев сэр Мернин углядел перстень с печатью Гонзора. Сэр Мернин у нас — мужчина бывалый, в молодости он пошлялся по свету, даже прослужил года полтора в гвардии и сделал кое-какую карьеру, но, получив известие о смерти старшего брата, предпочел вернуться на родину и вступить во владение Арником… Разумеется, сэр Мернин тут же вспомнил об обычае давать Гонзор во владение наследным принцам Империи, затем он переговорил с пленными имперскими гвардейцами (он проходил службу в другой роте, но общие знакомые с пленными у него, разумеется, нашлись) и выяснил детали. Стало быть, у меня в плену — наследник нынешнего Императора… Крупный козырь в нашей игре! Непременно нужно будет сейчас же побеседовать с этим принцем — я уже начал обдумывать кое-какие театральные эффекты, которые можно будет задействовать в такой беседе, как вдруг мое внимание привлек шум, доносящийся со стороны неприятельского лагеря. Ошеломленный и озадаченный последней новостью, я уже принялся строить планы и как-то даже забыл о том, что здесь, в нескольких сотнях метров от меня — две тысячи вооруженных неприятелей…