Вель старательно избегал компаний, уклонялся от бесед. Репутация храброго бойца у него сложилась благодаря рассказам спутников. Те не жалели красочных описаний гевских ужасов, доказывая, что они не предатели, а напротив — верные сподвижники братьев Белого Круга, и сами едва спаслись милостью Светлого от увечий, а то и от гибели. Велитиан, по их рассказам, послужил орудием Гилфинга-Воина, заступника солдат. Поэтому паренька никто не задевал, к тому же, хотя он не рассказывал о семье, никто не сомневался — он юноша благородного происхождения. Обычно забияки выбирали жертвы послабей и попроще родом. Несмотря на декларируемое единство, о своем происхождении юные братья не забывали.

Как-то Велитиан уединился в полупустой конюшне. Отряд, которым командовал Лайсен, нынче не принимал участия в патрулировании, утреннюю выездку закончили, и юноша, как обычно, скрывался ото всех. С собой он прихватил меч с точильным камнем и теперь неторопливо правил лезвие. Запах конюшни его не смущал. Его вообще мало что смущало.

Хлопнула дверь, вбежал конюх — молодой парень из прислуги, не носящей белого, в отличие от полноправных воинов братства. Следом в помещение ввалилась компания молодых братьев — веселые, раскрасневшиеся от бега. Перепуганный конюх опрометью кинулся прочь от входа, воины — за ним. Беглец споткнулся, с грохотом покатилось опрокинутое ведро… Молодцы в белом догнали, окружили. Между стойлами было тесно, так что конюх, пытавшийся отползти, натыкался на сапоги преследователей. Те с хохотом пинали жертву, подбивали руки, так что конюх, скуля, тыкался лицом в пол, в растоптанное сено и навоз.

— Глядите, — смеялся заводила мучителей, рослый монах по имени Кенгель, — этот смерд задумал вступить в наше славное братство, а сам норовит в дерьмо мордой влезть. Эй, ты, жри навоз!

— Жри навоз! — подхватили остальные.

Конюха прижали к полу, Кенгель поставил на затылок жертве сапог и придавил. Бедняга мычал и пытался вывернуться, а вояка в белом приговаривал:

— Ну, сожри, чтобы я видел. Тогда отпустим. До завтра отпустим, верно, братья? Пока он не проголодается. Потом снова навозом накормим.

Вель поднялся с мечом в руке.

— А ну-ка, отстаньте, — велел он мучителям. — Хватит с него.

— Чего? — Кенгель обернулся. — Вель, ты чего?

— Я сказал, пошли прочь.

— Надо же, — протянул один из молодых братьев. — Тихоня наш, оказывается, вон какой… Вель, мы же тебя не трогаем.

В словах парня была угроза.

— Правильно делаете, что не трогаете, — отрезал Велитиан. — И его тоже зря тронули.

— Ну ладно, — Кенгель оставил конюха, и придвинулся к нежданному заступнику. — Мы с тобой после переговорим, Вель. А то у тебя меч, а у меня нет.

Противников разделяло несколько шагов. Велитиан сделал шаг. Кенгель отступил. Стало очень тихо, только лошади чавкали в стойлах.

— Ладно, — негромко объявил Велитиан. — Давай сделаем по-другому. Пусть у тебя будет меч, а у меня нет. Держи.

Велитиан перевернул меч рукояткой от себя и протянул противнику. Тот уставился на рукоять, которая покачивалась перед глазами. Он не решался протянуть руку и схватить оружие.

— Не желаешь? — уточнил Велитиан. — Ну, как знаешь.

Он сделал вид, что отворачивается и опускает меч. Рукоять пошла вниз, потом — по кругу. Вель с разворота обрушил рукоять на голову Кенгеля. Тот пошатнулся, из рассеченного лба побежала кровь, оглушенный воин отступил еще на шаг, запнулся о лежащего конюха и повалился навзничь. Победитель снова перевернул оружие, теперь на приятелей Кенгеля глядело отточенное острие.

— Пошли прочь, — бросил Велитиан, — и этого ублюдка с собой заберите. А на будущее запомните: в следующий раз буду бить не рукоятью.

Братья подхватили оглушенного Кенгеля под руки и волоком потащили из конюшни. Сапоги раненного скребли по навозу, оставляя длинные борозды.

Конюх, всхлипывая, поднялся и вымолвил:

— Гилфинг тебя благослови, добрый господин.

— Не будь дураком, — отрезал спаситель, — не давай себя обижать. Эти ублюдки — такие же люди, как и ты. Мы здесь все равны перед Гилфингом, нет здесь господ. Эх, дать бы тебе в рыло, чтобы ты мои слова лучше запомнил, да в навозе мараться неохота. Иди, что ли, умойся…

На следующий день Велитиана вызвал магистр Эстервен. Жалоб от побитых братьев не поступало, но вышло нехорошо — Кенгелю следовало отправляться с патрулем, а он не мог стоять на ногах. Голова кружилась, ноги не держали. Похоже, сотрясение мозга. Понятно, не Гилфинг весть, какая травма, и пройдет быстро… но скрыть дело не удалось, а свежая ссадина на лбу красноречиво свидетельствовала о причине беспомощного состояния воина. Велитиану передали приказ его священства магистра Эстервена, парень отправился в цитадель, где обосновалось начальство. Ни страха, ни смущения он не испытывал.

— Ну, юный герой, — вместо приветствия обратился командующий, — пока нет врага, бьем своих?

Велитиан помалкивал.

— Что молчишь? Брат Кенгель нынче не смог сесть в седло. Голова болит у него.

— Голова — не самое сильное место брата Кенгеля. И не самое важное. Скоро он снова сможет встать в строй.

— Ладно. За что ты его?

— Бьет своих.

— Ах, вот как? Я не вижу на тебе следов драки. Он начал ссору, но сам и пострадал, ты это желаешь сказать? Как же тебе удалось не пострадать, если он напал первым?

— Гилфинг уберег меня, ваше священство.

— Хм… — Эстервен задумался. — А если я спрошу брата Кенгеля, напал ли он на тебя первым или нет? Что он ответит? Подтвердит или нет?

— Все в руках Светлого.

— Беспроигрышный ответ. Ладно, ступай и больше не дерись. Надеюсь, нелюдей станешь бить не хуже, чем братьев по Белому Кругу. Благословение Светлого с тобой.

Велитиан поклонился магистру и ушел. Во дворе поджидал конюх, за которого парень вступился накануне.

— Ваша милость, ваша милость, не было ли вам из-за меня беды? Если нужно, я к его священству в ножки повалюсь, расскажу, как было дело-то…

— Не нужно. Лучше сделай так, чтобы я из-за тебя не влипал в истории. Научись себя защищать. — Велитиан огляделся. Издали за ним наблюдали двое парней в белом, приятели Кенгеля. — И никому не доверяй.

Вель ткнул кулаком конюха в солнечное сплетение. Тот охнул и отшатнулся, хватаясь за грудь.

Велитиан зашагал прочь, оставив удивленного конюха. Братья, наблюдавшие издали, догнали его.

— Вель, эй, Вель! Слушай, мы никому не говорили. Это просто сложилось так, что Кенгелю нынче в дозор… Он тоже никому не…

— Ладно.

Эти двое явно набивались в приятели, но Велитиану никто не был нужен. Прежде, чем подыскивать друзей, парень хотел найти самого себя. Пока что у него не выходило.

Если расследование убийства, проведенное белобрысым стражником, оказалось коротким, то ждать суда пришлось больше месяца. Новый начальник вейверской стражи не спешил извещать сэра ок-Дрейса о смерти предшественника. Сперва желал поймать и изобличить убийц, а затем уж предстать перед господином в выигрышном положении. Парень рассчитывал сохранить за собой хлебную должность. Поэтому не отправлял весть в Дрейс, прежде чем добился признаний подозреваемых. На всякий случай — всех подозреваемых, и кабатчика со слугами, и мастера-ткача.

Мясник со спутниками по-прежнему жил в «Золотой бочке». Он завел знакомство с владельцем лавки, торгующей скобяным товаром, свечами, дешевой посудой и подобными мелочами. Вроде бы собирался войти в долю, во всяком случае, приглядывался к делу, оценивал оборот. Для того, чтобы разобраться, часами торчал в лавке, заговаривал с покупателями. Разговоры выходили занятные.

Прежнее знакомство с Рудигером Чертополохом Мясник скрыл, они с чародеем даже разыграли сценку — маг явился в скобяную лавку, якобы — купить свечей, разговорился с приезжим… потом они отправились в «Золотую бочку» выпить за знакомство.