— Нет, блондинки и брюнетки — все едино. Я хотел, чтобы ты послушал, как его дама сердца выглядит. Запомнил?

— Ну, брюнетка, высокого роста, стройная… Глаза темные, кожа смуглая… — забормотал Лотрик. — Так зачем это, Гангмар меня дави? Я ж местных благородных барышень не знаю.

— Нет, Лотрик, — терпеливо объяснил колдун, — это не благородная барышня. Благородным таких дешевых вещичек не дарят.

— Много ты понимаешь — не дарят… — Лотрик взял из рук приятеля кулон, чтобы разглядеть повнимательней. — Ты вот скажи, много ли ты знаешь благородных дамочек?..

— Погоди, — перебил шкипера Томен. — Чего это мы в коридоре торчим? Пойдем опять к тебе.

Уединившись в Лотриковой комнате, приятели заперлись, и шкипер продолжил:

— Много ты понимаешь… Здесь в замках такие нищие семейки попадаются. Эфин рассказывал… И не такому подарку будут счастливы. Так кого я должен узнать по этим приметам?

— На дочку аптекаря похожа?

— Дочку аптекаря… — Лотрик закатил глаза, припоминая, — а что? И похожа. Точно, крупная такая девка, гладкая такая, знаешь… волосы черные, и сама смуглая. А как ты догадался?

— Ну как же! Ты ж мне сам рассказал!

— Чего я рассказал? Как девка выглядит, я не говорил… Или говорил?

— Нет, ты мне рассказал, что знахарь Руватега прогнал, когда тот попросил Гангмарову желчь. Верно?

— Ну…

— А я, когда из склянки в тайнике… помнишь, я рассказывал, как с Ройбером на второй этаж правого дома ночью ходил? Так вот, я из скляночки там всю Гангмарову желчь высыпал. И теперь, если отравитель желает новую порцию прежнего яда смешать, ему нужна Гангмарова желчь.

— Значит, Руватег и есть убийца! А я что говорил? — торжествующе заявил Лотрик.

— Так я и не спорил. Трудность в том, чтобы это доказать, прежде чем он старичка прикончит. Согласно его плану, проклинатели убиты в Крейне, некоторое время он перестанет подмешивать отраву сэру Эрлону. Старику станет лучше, я отправлюсь домой…

— А потом?

— А потом… Руватег уже рассказывал как-то при мне, что иногда подвергшиеся проклятию умирают несколько месяцев спустя после того, как проклинающий обезврежен. Думаю, он частенько эту историю вспоминает… все в Mapноте наверняка запомнили. Поэтому я ночью отправлюсь к дому аптекаря. Для этого и попросил Руватега, чтобы мне еще на день задержаться в Эгиларе — якобы по торговым делам. В общем, ночью — к аптекарю.

— Зачем это еще?

— Профессиональный интерес. Должен же я глянуть, как действуют любовные чары. Мои любовные чары! Я парень молодой, вдруг когда пригодится.

Полдня прошло в утомительной беготне. Сперва Томен наведался в эгиларский городской совет. Сэр Ройбер, разумеется, был там. Руватег предпочитал распоряжаться только в бою, а скучные переговоры с занудами из магистрата предоставлял кузену. Ок-Марнот встретил колдуна хмурым кивком и объявил:

— Руватег настаивает, чтобы мы пробыли в Эгиларе еще сутки. Так что до завтрашнего полудня можете отдыхать, мастер Пекондор. — Похоже было, что Ройбер хотел о чем-то спросить, но не решился.

Распрощавшись с рыцарем, чародей отправился на рынок. Там он потолкался среди покупателей, понаблюдал со стороны за ходом торговли — общая картина его вполне удовлетворила. Потом чародей переговорил с мастером Эфином, выслушал жалобы на упрямого Лотрика, вежливо покивал… согласился с предложениями купца относительно закупок зерна и фруктов… опять покивал… пообещал выхлопотать в Марноте конвой на обратный путь… снова выслушал порцию жалоб на Лотрика… и потом еще раз… К счастью, Эфина кликнули переговорить с неким крупным заказчиком, и купец, извинившись, удалился.

Отделавшись от Эфина, Томен отправился в город. Расспросив прохожих, маг выяснил, где находится аптека, и двинулся на разведку. Искомое заведение занимало почти весь первый этаж двухэтажного дома, на втором располагалось жилье аптекаря. Подумав с минуту, маг решил поглядеть на сварливого старикашку, не побоявшегося отшить сеньора. Томен с минуту задумчиво любовался вывеской, на которой были намалеваны весы, книги и почему-то кинжал. Насмотревшись, маг решительно толкнул дверь и вошел в полутемную лавку. Поперек комнаты тянулась стойка, за ней во всю стену шли стеллажи, сплошь уставленные горшочками, плетеными коробами, связками трав и иным знахарским скарбом. На стойке стояли небольшие весы, рядом несколько книг в темных обтрепанных переплетах и — в самом деле — большой кинжал. Свет скудно сочился сквозь маленькие оконца, а под потолком, почти теряясь в пыльном полумраке, слегка покачивалось чучело крокодила, невесть как попавшее в здешнее захолустье. Углы крокодильего рта чуть-чуть загибались кверху, как будто чучело приветливо улыбалось. Интересное место.

Запах в аптеке стоял тоже весьма специфический — пряная смесь аромата сохнущих душистых трав, едкого аммиачного духа и других, незнакомых Томену оттенков. Колдун звонко чихнул, потер нос ладонью и прислушался к собственным ощущениям. В аптеке чувствовалось присутствие магии — легкое, едва уловимое. Не исключено, что владелец лавки сам наделен некоторым даром… А возможно, и нет, так не определишь.

Когда Томен чихнул, из-за прилавка показалась седая макушка. Медленно, кряхтя и потирая поясницу, старик выпрямился, прищурился. Подслеповато вгляделся в лицо посетителя.

— Добрый день, — сказал маг.

— Добрый… Чем могу служить?

— Э… мастер… мне бы чего-нибудь успокаивающего. Травку какую-то или еще чего. Засыпаю я плохо. Найдется что-нибудь успокаивающее у вас?

— Да, мастер, есть такая травка. Но я вас не знаю, вы приезжий?

— Приезжий. Я из Мирены, с купцами.

— А, ясно. Ваши купцы весь город рыбой провоняли.

— Ну, уж и весь! У вас-то в лавке рыбой не пахнет, травки-то заглушают.

Об аммиачной вони колдун тактично умолчал.

— Травки… — пробормотал аптекарь. Затем вдруг насторожился: — А скажите, почтенный мастер, почему я вас прежде не замечал? Я ваших-то, кажется, всех видел.

— Я нанялся в замок. Кое-какую работенку мне господа заказали. А рыбу свою попросил земляков сбыть.

— В замок! — Старик всплеснул руками, взвихрив облако пылинок. — Господа из замка! И их приспешники! Вот где гнездо разврата и непотребства, Гилфинг их покарай!

Старик покраснел и пыхтел, размахивая руками. Томен, не ожидавшей столь бурной реакции, примирительно поднял ладони:

— Мастер! Я ведь только нанялся выполнить работу. Я же сам не из замка!

Аптекарь немного успокоился и строго произнес:

— Не доверяйте людям из замка, молодой человек! Попомните мое слово, там, в Марноте, поселилось зло…

— Да, мастер, — согласился Томен. — Так что с моей травкой?

Аптекарь, не глядя, привычно протянул руку и взял с полки пучок серых ломких стебельков:

— Измельчить, залить кипятком. Постоит полчасика — и можно пить. Капелька вина не помешает…

Тут за спиной старика скрипнула дверь, и в комнату заглянула девица. Должно быть, та самая, которой предназначался кулон Руватега. Томену девица показалась знакомой, похоже, где-то он ее уже видел… совсем недавно…

Окинув покупателя оценивающим взглядом, девушка улыбнулась и скрылась за дверью, вильнув напоследок пышными бедрами. Старик нахмурился.

Томен ответил ему широкой улыбкой и пожал плечами. Расплатившись за успокоительное. Томен распрощался с мрачным аптекарем и направился к выходу. Перед тем как покинуть темную комнату, маг не удержался и, подняв руку, почесал дружелюбного крокодила под челюстью…

К вечеру амулет был готов. По счастью, именно это заклинание было хорошо знакомо Пекондору Великолепному еще со времен ученичества. Разумеется, чародеи не спешат посвящать юных послушников в секреты любовной магии, ибо, случись какая шалость — отвечать придется наставнику… Но так уж выходит само собой, что практически все ученики чародеев именно эту формулу узнают одной из первых… Как-то всегда удается им.