Начало плавания прошло вполне мирно. Корабль шел под парусом, ветер благоприятствовал, и северянам не приходилось садиться на весла. Вдоль правого борта медленно смещался однообразный горный пейзаж. Мокрые горы здесь, в южной части были невысоки, они выступали в море узкими грядами, скалистые хребты и причудливые очертания склонов делали горы похожими на гигантских драконов, припавших к берегу и вытянувших шеи, чтобы вдоволь лакать морскую воду.

Иногда скалы, точащие из воды или у самой береговой кромки, под воздействием ветра и моря принимали причудливые очертания. Можно было развлекаться, угадывая в странных камнях силуэты людей и животных. Ннаонна именно этим и занималась, но слушать о ее фантазиях неохота было никому из спутников, тогда она заставляла Аньга выслушивать, на что похож тот или иной камень. Тот спокойно слушал, покорно кивал и всегда улыбался, глядя будто сквозь девушку.

— Нет, ты не кивай сразу, — настаивала вампиресса, ты сам погляди — вон, видишь? Это старуха с мешком на плече! Ну, видишь? Видишь?

Аньг кивал… но в самом деле присматривался. А потом стал понемногу просыпаться. Неожиданно камни пробудили в нем интерес, юноша тоже начал разглядывать скалы, и несколько раз даже вставлял слово-другое. Правда, в его фантазиях камни были похожи на юношей или девушек. Вероятно, Аньг вспоминал свою «паству»…

Ингви было не до забав, он занимался исследованиями. Старательно разглядывал берег, выспрашивал северян, как много они прошли за истекший день, изредка что-то записывал в маленькую книжку, которую предусмотрительно захватил с собой. Король собирался по возвращении внести изменения в исчерченную углем карту.

Еще демона занимал собственный меч и фон маны. Магическое поле здесь было хотя и слабое, но вполне ощутимое, в этом пустынном краю уже чувствовались эманации Создателей. Зато Черная Молния не тянула ману из окрестностей, для багровых камней здешний фон был все же слишком скуден.

Карикан приглядывался к Ингви, он понимал почти все, что беспокоило демона, да и сам пару раз заводил разговор о мане и о географии здешних берегов. Бродяга вез бурдюк с хмельным напитком из перебродившего сока ягод и выдавал северянам по вечерам небольшими порциями. Моряки Рогли, конечно, могли бы выпить все за один раз, но слушались Кари, когда он, посмеиваясь и отпуская веселые шуточки, объяснял, что, дескать, завтра тоже будет вечер, и тоже будет скучно.

По вечерам рассаживались вокруг огня, который разводили в жаровнях, пили хмельной сок из бурдюка Карикана и слушали монахов. Тонвер с Дунтом были неисчерпаемыми кладезями поучительных историй, и однажды Ингви с удивлением понял, что добрые братья под видом баек втюхивают северянам основы истинной веры! Монахи и в походе не забывали о своих обязанностях и добросовестно несли дикарям слово Гилфингово. Тонвер с Дунтом толковали разбойникам о подлинной сути Морского царя. Не отрицали истинности божка — да и как отрицать, если он являлся северянам во плоти! Но, не отрицая и не проклиная, медленно вели к тому, что Морской Царь — лжец и отец лжи. Дескать, он на погибель увлекает сильных мужчин к злым делам…

Ай да святые отцы… Какое похвальное рвение! Демон не знал, смеяться или возмутиться… и на всякий случай не вмешивался. Чем Гангмар не шутит — а вдруг проповедь добра и смирения пустит корни в бесплодных камнях северянских душ? И тогда мир избавится хотя бы от одной из многих напастей…

Дни стояли тихие, небо постоянно было затянуто дымкой, солнце показывалось лишь изредка. Скорее всего, это объяснялось влиянием южного теплого течения, которое согревало Архипелаг. Насыщенные влагой испарения теплых вод, принесенных течением с юга, сталкивались с холодным воздухом северных морей, обращались в дымку и туман, который затем ветер увлекал на север — к Мокрым Камням и Мокрым горам. На юго-западном побережье климат из-за этих ветров был ровный, влажный и теплый. На север, к берегам полуострова Легонт, эти испарения уже доходили в ослабленном виде, к северу от Ливды влияние теплых вод не ощущалось вовсе.

Чем дальше к северу, тем беспокойней делались моряки Рогли. Толстяк стал частенько совещаться со своими. Ингви расспросил конунга, в чем причина волнений. Толстяк пояснил — они приближаются к западной оконечности Мокрых гор. Сейчас береговая линия, которой следует драккар, отклоняется все круче к западу. Дальше будет небольшой полуостров, который принадлежит энмарцам, оттуда начинаются их земли. На полуострове имеется маяк, там дежурят дозорные. Если драккар заметят, быть беде — против чужаков наверняка вышлют бирему.

Значит, владения Энмара следует обойти морем, и северяне решают, как быть — следовать и дальше вдоль берега (здесь безопасней), либо уходить мористей, там крепче ветер и выше вероятность наткнуться на льдину. Если продолжать двигаться вдоль берега — потом придется уходить круче на юго-запад, тогда, видимо, и на веслах потребуется поработать, ибо ветер будет противным. Ингви кивнул и не стал ничего советовать — в морских делах он всяко понимал меньше северян.

Наконец драккар совершил поворот. Рогли уходил от берега, но под боковым ветром корабль шел неплохо, весла не опускали. Волны стали больше, но зато теперь они били не в борт. Боковая качка почти не чувствовалась.

Правда, выяснилось, что драккар плохо переносит большую волну. Должно быть, корпусу корабля повредила зимовка. Все чаще приходилось вычерпывать воду, которая собиралась под ногами, просачиваясь сквозь незаметные щели.

Корабль удалялся от берега, и, когда Рогли решил, что они достаточно далеко от Энмара, снова сменил курс — теперь шли почти строго на север. Вокруг было только море и ничего больше. Северяне говорили, что, если забраться на мачту, то по правому борту можно будет различить темную полосу земли, но с палубы не было видно ничего, кроме бесконечной череды волн…

Хотя они и удалялись от берега, фон маны здесь вырос, Черная Молния стала проявлять беспокойство. Ингви иногда начинало казаться, что меч ведет себя, как гончая, которая верхним чутьем уже ощущает запах добычи. Ннаонна, лишившаяся развлечения, подсела к нему.

— Ну, чего ты свою железяку баюкаешь?

— Вот, попробуй.

Король положил ладонь на рукоять оружия и поверх — руку вампирессы. Иначе было бы опасно — Черная Молния по-прежнему оставалась смертоносна для всех, кроме законного владельца. Ннаонна пощупала. Меч тихонько вибрировал, девушка почувствовала дрожь даже через пальцы Ингви.

— Ого. А чего это он?

— Ману чует. Мы снова возвращаемся в Мир.

Диалог привлек внимание северян, разбойники заволновались. Слов короля и девушки они не понимали, истолковали по-своему: меч колдуна волнуется и ворочается в ножнах — чует близкую битву и хочет крови.

— Парус! — заорал наблюдатель с бака.

И спустя полминуты:

— Еще! Два паруса в море!

Эгенель — аккуратный маленький городок у самой сантлакской границы. Как и все поселения в округе, он представляет собой крепость. Расположенный на холме город выглядит так, будто выстроен по единому плану. У подножия возвышенности — стена, невысокая, с пузатыми круглыми башнями, которые высятся на равном расстоянии одна от другой. Улицы — радиальные, расходятся к стенам от вершины холма, увенчанной особняком графа. Здания каменные, а стены, обращенные наружу, к склону холма, не имеют окон, только узкие бойницы. Если глядеть снизу — очень внушительно.

На самом деле, разумеется, город строился не по проекту, его архитектура сложилась за века соседства с Сантлаком. Эгенель несколько раз горел, рыцари-разбойники разрушали его едва ли не до основания, так что вновь возводимые здания встраивались между уцелевших таким образом, чтобы вписаться в общую систему обороны. В итоге Эгенель стал таким, каков он сейчас — настоящей крепостью. Последний граф принимал слишком активное участие в заговоре против императора Элевзиля, именно через него изменники сносились с сантлакским королем, так что после подавления бунта граф Ирс не рискнул остаться в Ванете, сбежал через границу к своим дружкам в Сантлак. Вместе с ним удрало немало тех, кто успел запятнать себя изменой, решительная и жестокая расправа над семьей маршала Каногора подстегнула сомневающихся, так что вместо графа в Эгенель был назначен временный управитель, некий клирик — викарий Канлей.