Весь путь к системе ПП-94 я проделал самостоятельно, без помощи второго пилота, так как ещё в начале серии скачков отправил Сигурдсона спать, чтобы затем он сменил меня на вахте. Как и все мы, Лайф был крайне взволнован происходящим, особенно известием о применённом альвами чудовищном оружии, но вместе с тем он обладал железными нервами и сумел заснуть даже без предложенного Ритой успокоительного.

В рубке управления мне ассистировала лишь Анн-Мари. Рашель я также заставил пойти отдохнуть, а Клод Бриссо с Полем Карно ушли сами, сразу после разговора с адмиралом Мореном – видно, им было что обсудить. Меня так и подмывало воспользоваться своим доступом ко всем помещениям корабля и послушать их разговор, обещавший быть весьма и весьма занимательным. Однако я устоял перед соблазном, понимая, что речь идёт об очень секретных и чрезвычайно опасных вещах. К тому же рядом со мной находилась сотрудница контрразведки, которая ни за что не позволила бы мне совершить подобную глупость.

Это, впрочем, не мешало нам с Анн-Мари в свободные минуты обсуждать услышанное, и вскоре мы сошлись во мнении, что новое оружие альвов – нечто принципиально иное, чем сверхмощная глюонная бомба дальнего радиуса действия.

– В звёздах, находящихся на главной последовательности, слишком мало радиоактивных элементов, – сказал я. – Их одновременный распад приведёт лишь к кратковременному и, в сущности, незначительному увеличению светимости. Другое дело, когда звезда стареет, выжигает весь свой водород, и в ней начинает гореть гелий, а потом и более тяжёлые ядра.

– Но светило Джейханны принадлежало к спектральному классу G3, – заметила Анн-Мари. – Адмирал Морен это особо подчеркнул. Да и вообще, более девяноста процентов пригодных для жизни планет обращаются вокруг звёзд главной последовательности. Так что глюонные бомбы для них не страшны. Хотя… – Она задумалась. – Если предположить, что это оружие не ослабляет внутриядерные связи, а наоборот – усиливает их. В сто, в тысячу, даже в миллион раз.

– Ну, тогда вполне возможно, – согласился я. – Многократное ускорение термоядерного синтеза, звезда не выдерживает внутреннего давления – и взрывается.

Мы замолчали, поскольку корабль приблизился к области входа-выхода нужного нам канала, и я занялся подготовкой к очередному скачку.

Неполные две минуты гиперперехода первого рода, возвращение в обычное пространство, ориентация в дром-зоне, курс к следующему каналу.

– Судя по реакции адмирала Бриссо и доктора Карно, – произнёс я, когда с манёврами было покончено, – им известно об этом оружии.

– И не просто известно. Держу пари, что оно у нас есть. Вот только почему мы его ни разу не применили?

– Может, из-за его разрушительной мощи? Подрывать целые звёзды – это уже чересчур.

– Зато эффектно. Очень эффектно. Вы же сами видели, капитан, какое действие это оказало на габбаров. Они озверели и ринулись в бой, не считаясь с тем, что за первым таким ударом могут последовать и другие… – Внезапно Анн-Мари умолкла. – А это идея!

– О чём вы?

– Предательство, о котором говорил адмирал Бриссо. Точнее, провокация. Кто-то из наших подсунул эту адскую машину альвам, чтобы они применили её против габбаров. Это, без сомнений, ещё больше обострит противостояние между чужаками и ускорит их взаимное истребление.

Я ненадолго задумался.

– Нет, исключено. Только безумец мог пойти на подобную авантюру – и то вряд ли. Дать в руки альвов такой сильный козырь… Ведь это оружие запросто можно обратить и на нас. Против него бессильны наши заблокированные дром-зоны. Несколько лет полёта в обычном пространстве от одной из ближайших звёзд, атака на Солнце – и всё, нет больше ни Земли, ни Солнечной системы. Причём корабль не обязательно должен быть с экипажем, можно и автоматический, со специальной программой.

– А можно и вовсе не давать альвам это оружие. В смысле, не делиться с ними технологией. Допустим, под прикрытием альвийского вторжения в систему Джейханны вошёл наш корабль и сбросил на звезду эту супербомбу. Или другой вариант: альвам предложили уже готовое к использованию устройство, но предупредили, что при попытке разобрать его оно взорвётся. И, естественно, запрограммировали на самоликвидацию – скажем, по истечении суток.

– Гм-м… Интересная гипотеза. А если всё-таки альвы изобрели это оружие сами?

Анн-Мари помрачнела:

– Тогда мохнатики дадут прикурить всем остальным расам. В том числе и нам…

Наконец крейсер вошёл в «затяжной прыжок» по каналу второго рода. До прибытия в локальное пространство Терры-Галлии оставалось чуть меньше шести часов объективного галактического времени – резонансный генератор работал почти на полную мощность, сообщая «Заре Свободы» максимальную скорость в семимерном гиперпространстве. Однако на длительности полёта по собственному бортовому времени это никак не сказывалось – впереди нас ожидало около полутора суток ничегонеделанья.

Убедившись, что все системы корабля функционируют нормально, я разбудил Лайфа Сигурдсона, передал ему командование, а сам, отчаянно зевая, спустился на третий ярус, где наряду с жилыми помещениями для пассажиров располагались также камбуз со столовой. Вместе со мной ушла и Анн-Мари, которая на время «затяжного прыжка» осталась совсем без работы – сейчас не было с кем устанавливать связь и против кого применять оружие. Даже если бы в данный момент по каналу шли другие корабли, мы всё равно не смогли бы вступить с ними ни в какой контакт. Космические сражения в гиперпространстве – удел дешёвых, антинаучных боевиков.

В столовой, куда мы зашли перекусить перед отдыхом, находилось только двое человек – Рашель и Клод Бриссо. Они сидели за столиком, сервированным на четыре персоны; вид у моей дочери был немного заспанный, очевидно, она только проснулась, а её дядя и мой бывший шурин выглядел мрачнее тучи.

Завидев нас, Рашель махнула рукой:

– Идите к нам. Мелисса уже приготовила вам обед.

Мы подошли, поздоровались и устроились на свободных стульях.

– А где сама Мелисса? – поинтересовалась Анн-Мари.

– Понесла завтрак для лейтенанта Сигурдсона. Вы с ней, наверное, разминулись.

– Да, – сказал я, приступая к еде. – Мы спустились по трапу, а она, конечно, воспользовалась лифтом.

За это время Клод Бриссо не проронил ни слова, лишь когда мы обменивались приветствиями, вяло кивнул нам в ответ. Внимательнее присмотревшись к нему, я обнаружил, что он не только мрачен, но ещё и пьян. Причём пьян капитально. А под глазами у него явственно виднелись круги – от усталости и переживаний.

– Сэр, – сказал я. – Вам надо пойти поспать.

– Я пытался заснуть, – ответил он угрюмо. – Не получилось.

– Так приняли бы снотворное.

– Принимал. Не помогло.

– А потом напился, – укоризненно отозвалась Рашель. – Когда я зашла к нему в каюту, он сидел на койке и пил. Прямо из бутылки. Раньше я никогда не видела его таким пьяным.

– Раньше никогда… – Бриссо поперхнулся и закашлялся. – Никогда не случалось такого… такой катастрофы. Вы даже не представляете, что произошло.

– Не представляем, – согласилась Анн-Мари. – И, думаю, нам не положено об этом знать.

Он небрежно отмахнулся:

– Положено, не положено… Поздно запирать ангар, когда корабли уже угнаны. Альвы завладели этим… джинном в бутылке. И выпустили его на волю… Придурки мохнатые! Они, небось, сами не понимают, с чем связались, какими силами играют.

Адмирал умолк и невидящим взглядом уставился на аппетитный бекон в своей тарелке, к которому он даже не притронулся.

– Дядя мне сказал, что это оружие называется странглет, – произнесла Рашель.

– Не оружие, а явление, – поправил её Клод Бриссо. – Кварковая материя. Вещество, состоящее из кварков.

– Любое вещество состоит из кварков, – заметил я. – Они образуют протоны и нейтроны.

– В странглете нет ни протонов, ни нейтронов, он напрямую состоит из кварков. Это качественно иное фазовое состояние материи, во много раз плотнее ядерного вещества.