Как вы и просили, сегодня посетил Карсаллог. Много расспрашивать не пришлось, на улицах только и разговоров что о вчерашней попытке разбойников во главе с неизвестным колдуном похитить Марвен и Грайне вер Киннах. Этот замысел провалился, старшего из разбойников, Рагнала по прозвищу Дикий, схватили. Колдуну удалось убежать. Девочки целы и невредимы, их корабль уже продолжил плавание.

Надеюсь, что сообщил вам хорошие новости.

«Конечно, хорошие, – довольно подумал Йорверт. – Просто замечательные! Фейлан, хоть и ужасный трус, все-таки не подвел. Все сделал правильно…»

Теперь ведьмы окончательно убедятся, что соратники Ярлаха аб Конала нацелились на Катерлах и пытаются не пустить ведьмака Бренана аб Грифида на престол, поддерживая кого-то из его соперников. Собственно, для этого должно было хватить и отравления короля Энгаса, но Йорверт решил подстраховаться. Было очень важно отвлечь внимание ведьм от событий на Лахлине, занять их другими хлопотами, и Катерлах представлялся идеальной наживкой. Страна из Минеганской Пятерки, на которую покушаются черные, – да при одной мысли об этом взбесится любая ведьма!

«Пусть они ищут врагов в Катерлахе, подозревая всех подряд. Главное, чтобы не надумали вмешаться в лахлинские дела и все нам испортить. А если очень повезет, то и Моркадес вер Риган прервет свою миссию в Кередигоне и поедет до самого Катерлаха. Старейшим трудно будет найти ей равноценную замену…»

Открыв сундук, Йорверт достал оттуда красный поборнический мундир со знаками различия декана (то есть десятника – поборники по неизвестным причинам очень любили использовать лейданские термины и в этом были похожи на ненавистных им колдунов), черные штаны с красными лампасами и алый плащ. Несколько дней назад, во время одной из разведывательных вылазок, он напал на патруль поборников, убил всех пятерых патрульных и забрал одежду того из них, кто был ближе ему по комплекции. А теперь представился удачный случай воспользоваться этой формой.

Переодевшись, Йорверт прицепил к поясу кобуру с пистолем (оружие тоже было трофейным), после чего перешел на дно ущелья и довольно быстро разыскал коня, на котором приехал Кыван. Попрыгунчик оказался сильным, горячим и одновременно послушным жеребцом гнедой масти; на нем была старенькая, но качественная и крепкая сбруя, а к седлу приторочена кожаная сумка.

Исследовав чарами ее содержимое, Йорверт обнаружил в ней лишь одежду и три книги – наверное, самые дорогие для Кывана, которые он не захотел оставлять родственникам. Денег, вырученных от продажи имущества, не попавшего под судебный арест, нигде в сумке не нашлось. Очевидно, парень держал их при себе – зашитыми в пояс или что-то вроде того.

«И правильно, – подумал Йорверт, окутывая Попрыгунчика чарами, призванными успокоить животное перед переходом в Тындаяр и защитить от губительного воздействия Темной Энергии. – Хотя разумнее было бы вообще не упоминать о деньгах, а в сумку положить худенький кошелек с парочкой золотых и несколькими сребрениками…»

Погрузившись вместе с конем в подземный мир и пройдя полторы сотни шагов на юго-восток, Йорверт оказался неподалеку от сорок третьей мили Делганско-Касневидского тракта. Тут ему пришлось потратить около четверти часа на ориентацию, но наконец он нашел скопление зданий, одного большого и нескольких поменьше, вокруг которых тянулась крепкая ограда, скорее всего, каменная, с широкими воротами и тремя боковыми калитками.

Это походило на усадьбу сельского лорда – кем, собственно, и являлся Кыван аб Ридерх. Йорверт вышел на поверхность за полмили оттуда, на пустынном участке тракта, сел на Попрыгунчика и двинулся в противоположном от усадьбы направлении, к небольшой деревеньке, которую заметил, обследуя из Тындаяра местность. Разумеется, его приняли бы и в господском доме – на Лахлине не отказывают в гостеприимстве поборникам, даже если они появляются посреди ночи. Но там наверняка узнают коня Кывана – а выдумать убедительную историю, как он сменил хозяина, будет непросто. Поэтому Йорверт решил поехать в деревню, наведаться в самый большой двор и без лишних церемоний расспросить заспанных хозяев о здешнем помещике и его родственниках.

Впрочем, до деревни он так и не добрался, встретив на полдороге четырех здешних жителей – сорокалетнего мужчину с тремя юнцами, которых тот назвал своими сыновьями. Возможно, они впрямь были родственниками, однако Йорверт очень сомневался, что эти четверо в глухую и морозную ночь вышли просто прогуляться. Наверное, подстерегали какого-нибудь одинокого путника, чтобы ограбить его, и, увидев издалека Йорверта, приняли его за лакомую добычу. Но при приближении разглядели форму поборника, и весь их боевой пыл мигом улетучился. Даже самые отчаянные разбойники (а что уж говорить об обычных сельских бандитах) предпочитали не связываться со всемогущей Конгрегацией.

Йорверт спросил у них, где тут поблизости можно найти приличное место для ночлега. Как он и рассчитывал, старший мужчина почтительно и немного робко ответил, что достойный господин недавно пропустил поворот на проселочную дорогу, ведущую в Неяд Геврах, усадьбу местного лорда. Йорверт поинтересовался, что это за лорд такой, и слово за слово вытянул из крестьян историю о юном Кыване аб Ридерхе и его конфликте с отцовскими братьями и сестрами. Также он узнал, что в середине монфовира Кыван прогнал всех родственников со своей земли, запретив им возвращаться до решения суда (очевидно, решь шла о решении Королевского суда, так как дело в суде Делганского княжества юноша к тому времени уже проиграл). Из всего услышанного следовали два важных вывода: во-первых, Кыван рассказал о себе чистую правду; а во-вторых, он не любил никого из родных и не поддался бы на шантаж поборников.

Развернувшись, Йорверт погнал коня в другую сторону. Рвение крестьян не дошло до того, чтобы они бегом сопровождали его, и это было их счастье, потому что у Йорверта уже руки чесались прикончить всех четверых. Но они были вежливы, не навязывались ему, поэтому он, отдалившись от них на три сотни шагов, спокойно перешел в Тындаяр, отвел Попрыгунчика в пещеру под Шан Хвайр и оставил его там вместе с запиской для мастера Гарвана, в которой просил найти для коня хорошую конюшню, где за ним будут заботливо ухаживать. А сам, переодевшись в свою повстанческую одежду и прихватив сумку Кывана с вещами, уже другим путем, через верхушку восточной скалы, вернулся в лагерь.

Как и полтора часа назад, ночной караул возглавлял Аврон аб Кадуган. За это время к нему присоединился Фьяхран аб Ойшин, который после разговора с Кываном не смог заснуть, все еще будучи исполненным глубоких подозрений по отношению к юноше. Йорверт рассказал обоим предводителям, что обнаружил коня в указанном Кываном месте и прошел по его следам несколько миль. Все свидетельствовало о том, что сюда он ехал в одиночку, без постороннего сопровождения.

– Но это еще не значит, – заметил преподобный Фьяхран, – что во всем остальном он говорил правду. Поборники могут держать его на крючке. Я знаю их лучше, чем все вы вместе взятые. Они подлые, коварные и беспринципные, для них нет ничего святого. – Возможно, раньше Фьяхран аб Ойшин был умеренным вольнодумцем, однако каторга превратила его в отчаянного еретика, и больше всего на свете он ненавидел поборников, считая их настоящими прислужниками Китрайла. – Я уже говорил уважаемому профессору, что в прошлом Конгрегация часто манипулировала колдунами, взяв в заложники членов их семей или других близких им людей.

– Да, я знаю, – сказал Йорверт. – А еще мне известно, что это давало возможность королям в любую минуту обвинить непокорных руководителей Конгрегации в попустительстве колдунам. Поэтому в тысяча сто двадцать восьмом году Поборнический Совет принял постановление, которым категорически запрещал вести переговоры с колдунами и привлекать их к сотрудничеству. Вы же сами понимаете, отче, что наш король Имар только и ждет законного повода, чтобы нанести удар по верхушке поборников. Айвар аб Фердох ни за что не отважится на такой рискованный шаг.