Готовясь к этой встрече, Эйрин не слишком озабочивалась реакцией сестер моложе ее — и, как оказалось, напрасно. Тринадцатилетняя Олвен вер Элинир, чья Искра сияла ярче всех остальных Искр младших сестер, держалась очень агрессивно, с подчеркнутой неохотой выдавив из себя приветственные слова, а в ее глазах сверкали гневные молнии. Но куда хуже было то, что большинство девочек смотрели на Эйрин с безграничным восхищением, чуть ли не с обожествлением. Ей сделалось очень неуютно при мысли о том, что они постоянно будут бегать за ней, жадно ловя каждое ее слово, каждый жест, воспринимая любой ее поступок как пример для слепого подражания… Она бы предпочла иметь дело с десятком откровенных недоброжелательниц вроде Олвен, чем с одной такой пылкой поклонницей.

Нескольких маленьких сестренок Эйрин брала на руки, и они, обхватив ее за шею, путано лопотали положенные слова, а за двоих самых младших, еще не умевших говорить, их произнесли сестры-воспитательницы. Они поприветствовали Эйрин и от себя, после чего сестра Кейлион пригласила ее в празднично украшенный кабриолет без лошадей, приводившийся в движение магией. Там их уже ждала Бронах. По традиции между старшей из старейших и старшей из младших должна была сидеть и старшая из присутствующих на Тир Минегане обычных сестер, держа на руках Эйрин, но, по очевидным причинам, от этого пришлось отказаться.

Усаживаясь на свое место, Эйрин бросила последний взгляд в сторону корабля, привезшего ее на Тир Минеган. По его трапу как раз спускались Финнела и Ронвен, которых на берегу ожидала Этне, чтобы проводить в Абервенскую школу для девочек-колдуний, находящуюся недалеко от дворца, где жили ведьмы. Так что Эйрин могла по-прежнему часто видеться с кузиной, что было для нее очень важно, — хотя в последнее время она подружилась со многими ведьмами, Финнела все равно оставалась ее самой близкой подругой.

Еще до того как кабриолет двинулся с места, толпа на площади послушно расступилась, давая им дорогу. Когда они проезжали, мужчины выкрикивали приветствия, женщины бросали цветы, а дети с веселыми криками бежали за экипажем. Гвардейцы ни во что не вмешивались, не препятствуя людям выражать свою радость, а просто ехали впереди кабриолета как почетный эскорт.

То же самое было на всех улицах — непривычно широких, обсаженных по бокам деревьями, за которыми стояли старинные, но нисколько не пострадавшие от времени здания. Они не жались друг к другу, как в других городах, так как с первого дня своего основания Абервен строился широко и раздольно, без попыток сэкономить место и запихнуть как можно больше всего в границы, очерченные крепостной стеной, — которой, собственно, здесь никогда и не было. В распоряжении ведьм имелись гораздо более действенные средства защиты от врагов, и все потенциальные враги об этом знали, поэтому за тринадцать с лишним столетий, прошедших со времени образования ведьминского государства Тир Минеган, не нашлось ни одного полководца, отважившегося напасть на остров.

Из-за больших размеров Абервена поездка от порта до центра заняла почти два часа, и Эйрин уже устала махать рукой народу, приветствующему ее вдоль всего пути. Но наконец кортеж миновал последнюю улицу, Белах-на-Гвайр, и выехал на площадь, с трех сторон окруженную зданием ведьминского дворца, Тах Эрахойда. Прежде чем выйти из кабриолета, сестра Кейлион, всю дорогу расспрашивавшая Эйрин об ее детстве и ни словом не обмолвившаяся о Первозданной Искре, сказала:

— Сейчас Бронах проводит тебя в твои покои. Устройся там, отдохни, а после обеда с тобой встретится Совет Старейших. Мы пришлем тебе приглашение.

— Я с нетерпением буду ждать, старейшая сестра, — учтиво ответила Эйрин.

Кейлион снисходительно улыбнулась:

— У тебя нет необходимости каждый раз называть меня старейшей, дитя. Я уже и так вижу, что ты уважаешь мой возраст. Просто «сестры» будет достаточно.

— Хорошо, сестра.

Попрощавшись, Кейлион направилась к главному входу, а Бронах повела Эйрин в южное крыло дворца — Тах Эрахойд по форме напоминал букву «h», и в его более длинном крыле, южном, находились личные покои всех ведьм, кроме старейших, которые проживали в северном.

По дороге их догнала стайка маленьких сестер, прибывших следом за ними. Они явно собирались составить для Эйрин свиту, но Бронах решительно с этим не согласилась и строгим тоном приказала им идти в главный корпус и готовиться там к послеобеденным занятиям. Оскорбленные в своих лучших чувствах, девочки поплелись дальше по коридору, а Эйрин с Бронах вышли на лестницу и стали подниматься вверх.

— Мне эта мелюзга уже в печенках сидит, — пожаловалась Бронах. — Ну, ничего. Через месяц у меня начинаются экзамены, и на сей раз я их точно сдам. Хотя бы для того, чтобы избавиться от мороки с младшенькими сестричками. А потом махну на Абрад, только меня тут и видели. Сначала поеду в Катерлах, немного погощу у кровных родственников — племянники с племянницами меня уже заждались. А потом отправлюсь в долгое-предолгое путешествие. Хотя, наверное, не в такое долгое, как Ивин.

До появления Эйрин Бронах имела самое знатное происхождение из всех нынешних ведьм. Ее отцом был Финнаган аб Кохран, граф Эйгайнский, который в свое время едва не стал королем Катерлаха, но в упорной борьбе проиграл Энгасу аб Брайту. Он умер четыре года назад, пережив своего единственного сына Гарета, и следующим графом стал его внук, Кохран аб Гарет.

— Я встречалась в Тахрине с твоим старшим племянником. Он произвел на меня приятное впечатление, — сказала Эйрин. На втором этаже она собиралась свернуть в коридор, поскольку знала, что именно здесь расположены покои младших сестер, но Бронах продолжала подниматься по лестнице. — А куда мы идем?

— В твою квартиру, куда же еще. Шаннон написала, что ты любишь высоту, вот я и поселила тебя на седьмом этаже. Или она ошиблась?

— Нет, все правильно. Но разве я не должна до шестнадцати лет жить в покоях младших?

— Вообще-то да. Но старейшие приказали уже сейчас отвести тебе отдельное жилье. Мол, все равно через четыре месяца придется переселяться… Хотя я уверена, что на самом деле причина в другом. Ты ведь и сама видела, как реагирует на тебя малышня, а поселить вас вместе значило бы полностью отдать их под твою власть.

Эйрин сокрушенно вздохнула:

— Я совсем не хочу этой власти…

— Но она у тебя есть, — рассудительно заметила Бронах. — И с этим ничего не поделаешь.

Поднявшись на седьмой этаж, они двинулись по коридору в западном направлении. Вдоль правой стены тянулись широкие окна, выходившие на дворцовую площадь, а слева были двери покоев с золотыми табличками, где указывались имена обитательниц. Впрочем, трижды на их пути попались таблички без надписей.

— В Тах Эрахойде четыреста шестьдесят восемь ведьминских квартир, — объяснила Бронах. — Поэтому у сестер, которым исполняется шестнадцать, всегда есть выбор, где поселиться. Точно так же и ты, если тебе здесь не понравится, сможешь подыскать что-нибудь получше. Хотя это хорошее место — посредине крыла, невдалеке от главного корпуса. И на соседок не будешь жаловаться, так как обе сейчас на Абраде и возвращаться пока не собираются.

Около квартиры Рианы вер Шонаг их обогнали четверо лакеев с принадлежащими Эйрин чемоданами. Дойдя до следующей двери, слуги в ожидании остановились. Бронах утвердительно кивнула им, они быстренько занесли вещи внутрь, потом поклонились ведьмам и, убедившись, что никаких других распоряжений не последует, убрались прочь.

— Кстати, о слугах, — сказала Бронах, проводив лакеев взглядом. — В твоем жилище каждый день будут убирать, твою одежду будут стирать и гладить, менять постельное белье, а если захочешь, будут приносить тебе завтрак, обед и ужин. Однако ухаживать за собой, в частности одеваться и раздеваться, ты будешь сама. Понимаю, для тебя это непривычно, ведь ты росла принцессой, но у нас так принято. У ведьм нет личной прислуги.

— Знаю, — ответила Эйрин, проходя в свое новое жилье. Она решила не хвастаться тем, что и в Кардугале редко прибегала к услугам горничной. — В дороге я уже приучилась.