— Ты Свен Ларссон, — сказала она, не спрашивая, а утверждая.

— А ты Миранда, — наконец совладав с собой, произнёс он. — Извини, но мне сообщили только твоё имя.

— Этого достаточно. Коль скоро мы будем работать вместе, нам ни к чему лишние формальности. Надеюсь, ты не против, чтобы я называла тебя просто Свеном?

— Конечно, нет.

— Значит, договорились, — кивнула Миранда. — А теперь, Свен, будь так любезен, подожди четверть часа. Мне нужно умыться, привести себя в порядок и одеться. А потом мы продолжим наше знакомство. Договорились?

— Да, разумеется.

— Вот и хорошо. По твоим часам сейчас утро, день или вечер?

— День. Близится время обеда.

— Так располагайся здесь и обедай. А позже я присоединюсь к тебе, чтобы позавтракать.

С этими словами Миранда развернулась и энергичной, по-мужски твёрдой, но вместе с тем не лишённой грациозности походкой направилась к ручью.

Ларссон провёл её долгим взглядом, пока она не скрылась за зарослями ивняка, после чего подозвал свою лошадь и превратил её в кошку, предварительно отцепив от седла кожаную сумку. Затем расстелил на траве рядом с палаткой скатерть и выложил из сумки все свои съестные припасы — несколько сухарей, небольшой кусок солонины и гроздь бананов, сорванных пару часов назад на одной тропической Грани.

При виде этих продуктов у Ларссона моментально пропал аппетит. Однако чувство голода оставалось, и он со смиренным вздохом принялся за еду. А чтобы отвлечься от мыслей о набивших оскомину бананах и уже приевшейся за последнее время солонине, он стал анализировать свои первые впечатления от Миранды, с которой ему предстояло провести ближайшие несколько недель.

Самым поразительным был, бесспорно, её возраст. Нельзя сказать, что Ларссон прежде не встречал таких юных чёрных ведьм, с парочкой ему всё же доводилось сталкиваться — но то были малолетние шлюшки, чересчур рано вступившие на путь служения Тьме; их-то и ведьмами нельзя было назвать в полном смысле этого слова. Они ещё не имели доступа к глубинным источникам энергии Нижнего Мира, могли управлять только самыми примитивными инфернальными силами, а в иерархии Тёмных Братств занимали положение лишь чуть выше одержимых. Эти девчонки (равно как и мальчишки такого же возраста) по существу были бесправными рабами — в том числе и сексуальными — своих старших товарищей. Только годам к шестнадцати те из них, чей юный, ещё неокрепший разум всё-таки выдерживал интенсивное воздействие Хаоса Преисподней, переводились в ранг младших послушников, а остальные пополняли ряды одержимых.

Миранда же явно не принадлежала к числу этих неполноценных ведьмочек. Она свободно разгуливала по Граням, что уже само по себе подразумевало немалый опыт в обращении с силами, а некоторые особенности в строении защитного купола вокруг палатки и вовсе свидетельствовали о зрелом мастерстве и даже некотором артистизме, присущем лишь бывалым колдунам. Да и держалась она с ним на равных, с непоколебимым чувством собственного достоинства и уверенностью человека, который уже завоевал себе место под солнцем и вправе рассчитывать на то, чтобы его уважали как личность.

К тому же полученный Ларссоном приказ ясно и недвусмысленно гласил, что в их паре главенствующая роль отводится Миранде, а он должен сопровождать её и оказывать ей всяческое содействие. А поскольку приказ исходил из самых высоких сфер, то получалось, что эта девчонка не просто из молодых да ранних и не просто много воображает о себе — она в самом деле значительная персона, может быть, даже позначительнее некоторых адептов.

А ещё Ларссон не мог отделаться от впечатления, что где-то уже видел Миранду. Её лицо казалось ему смутно знакомым, но сколько он ни напрягал свою память, ничего такого припомнить не мог.

Миранда вернулась от ручья умытая и посвежевшая. Поставив перед Ларссоном котелок с водой, она сказала:

— Это для чая. — Затем окинула взглядом небогатый ассортимент продуктов, которые он разложил на скатерти, и добавила: — У меня тоже припасы на исходе. Пока не доберёмся до ближайшей населённой Грани, придётся промышлять охотой. — Она отошла к навесу рядом с палаткой и вернулась с небольшой кастрюлей. — Здесь остатки вчерашнего рагу с зайчатиной. Разогрей, съедим вместе. Тарелки и ложки найдёшь под навесом. Там же есть хлеб, чай, сахар, соль и всё остальное.

Прежде чем он успел поблагодарить за угощение, Миранда поставила кастрюлю на траву и скрылась в палатке. Вскоре оттуда послышался шорох одежды и тихая возня, характерная для человека, пытающегося одеться в сидячем положении. Ларссон пожал плечами и, убрав крышку, заглянул в кастрюлю. Вчерашнее рагу выглядело весьма аппетитно и казалось совсем свежим — на него были наложены весьма искусные чары, предохранявшие еду от порчи.

«Интересно, — думал Ларссон. — Где же я её видел? А что видел, это точно. Может быть, мельком, случайно, не зная, кто она на самом деле, а считая её обычной девчонкой?… Да, наверное, так».

К нему подбежала кошка Фрида и ткнулась мордочкой в его колено. Он почесал её за ушами и угостил кусочком солонины. Не разделяя неприязни хозяина к этому продукту, кошка с аппетитом приступила к трапезе. Ларссон грустно смотрел на неё, понимая, что дальше с ним она не поедет. Члены Тёмных Братств не любили котов-оборотней и использовали их только в самых крайних случаях, исключительно для маскировки — подавляющее большинство простых людей даже мысли не допускали, что хозяева таких котов могут оказаться чёрными магами. Ларссон не разделял негативного отношения своих собратьев к оборотням, а к Фриде, которая четыре года назад попала к нему ещё маленьким котёнком, даже успел привязаться. Он хотел оставить её на Истре, но, к сожалению, в момент его бегства все обычные лошади в их отряде находились либо слишком далеко от него, либо рядом со своими хозяевами, поэтому пришлось ехать на кошке. А теперь его спутница наверняка потребует, чтобы он избавился от животного. Только бы не настаивала на убийстве…

Когда минут через десять-пятнадцать Миранда вышла из палатки, рагу уже было разогрето, а в котелке со вскипяченной водой заваривался чай. На девушке был тёмно-синий костюм, плотно облегающий её стройную фигуру, и короткие сапожки из мягкой коричневой кожи. Её каштановые волосы были зачёсаны назад и скреплены на затылке простенькой заколкой, а в ушах сверкали маленькие серёжки. Больше ничего из украшений на ней не было, равно как и следов косметики на лице.

Миранда присела на траву перед скатертью и насыпала в свою тарелку немного рагу.

— Остальное твоё, — сказала она. — По утрам я много не ем. А у тебя очень голодный вид.

Ларссон поблагодарил и отказываться не стал, потому что действительно проголодался. И даже не столько проголодался, сколько соскучился по нормальной пище — ведь в течение всех тринадцати дней путешествия ему приходилось довольствоваться сухарями и солониной, которыми успел обзавестись, когда в спешке покидал Истру, а также фруктами и овощами, которые собирал по пути. У него не было времени на то, чтобы охотиться, обрабатывать дичь и готовить себе еду; он торопился на встречу с Мирандой и вынужден был проводить в седле по четырнадцать часов в сутки. После таких интенсивных переходов ему хватало сил только на то, чтобы наспех перекусить, установить защитный купол и сразу завалиться спать.

Некоторое время они ели молча. Ларссон то и дело ловил на себе её взгляд — пристальный, изучающий, оценивающий. Она смотрела на него совсем не как тринадцатилетняя девочка-подросток; это был взгляд взрослой женщины, которая видела перед собой мужчину и взвешивала в уме, стоит ли с ним связываться. За тридцать четыре года своей жизни Ларссон привык к таким взглядам со стороны женщин; однако сейчас перед ним была не женщина, а девочка, и от её чересчур взрослого взгляда ему становилось не по себе…

— Ты давно здесь? — спросил наконец он.

— Уже третий день, — ответила Миранда, отставив в сторону пустую тарелку и наливая себе чаю. — Вообще-то я думала, что приеду позже тебя, а получилось наоборот.