„Мэтр…“ (Только лицо — неподвижное, отрешённое, полностью лишённое эмоций, как будто вытесанное из мрамора; губы плотно сжаты — то ли в гримасе высокомерной пренебрежительности, а может, невыносимой муки; взгляд больших зелёных глаз… Мне стало жутко — это не был человеческий взгляд! Теперь я понял, что заставило дядю Шако, Эрвина Ориарса, сломя голову бежать от Мэтра, куда глаза глядят…)

— И что самое поразительное, — уже вслух сказала Инна, — я видела обоих на Земле. Это было в прошлом году, осенью.

— Ты уверена?

— Вне всяких сомнений. На третьем семестре я посещала факультативный семинар по приложению методов функционального анализа в теории рассеяния; его вёл профессор Массачусетского университета, венгр по происхождению (образ регента, одетого в обычный земной костюм), доктор Карой. Я должна была вспомнить это сразу, как только Суальда назвала его фамилию. А Мэтр (образ в полный рост, также в обычном костюме и в очках с тёмными стёклами, которые скрывали жуткий, нечеловеческий взгляд его холодных глаз) присутствовал на последнем занятии… То есть, не на последнем вообще, а на последнем из тех, которые я посещала.

— Ты перестала на них ходить?

— Да.

— Почему?

— Точно не знаю, — она пожала плечами. — Перехотелось и всё. В конце концов, я училась только на втором курсе, а материал был рассчитан на студентов-выпускников и аспирантов.

Между тем мы вышли за пределы усадьбы. От ворот начиналась широкая грунтовая дорога, которая вела прямо на восток. С нашего холма было видно, как она тянется через лес, рассекая его пополам, и исчезает за линией горизонта.

Шагов сто мы прошли молча, любуясь окрестным пейзажем и с наслаждением вдыхая чистый, лишённый каких-либо искусственных примесей воздух Ланс-Оэли. Судя по рассказам Шако и Суальды, это была почти девственная Грань, и её экосистема всё ещё находилась в естественном равновесии. Она не знала ни промышленности, ни массового истребления животного и растительного мира, ни прочих глобальных потрясений, вызванных стремлением человека приспособить под себя окружающий мир, создать собственную среду обитания. Мне очень хотелось, чтобы так оставалось и впредь, но вместе с тем я понимал, что коль скоро здесь живут люди, то рано или поздно сюда придёт и цивилизация со всеми своими плюсами и минусами. Вряд ли нам с Инной достанет твёрдость (да и желания) держать наших подданных в полной изоляции, как это делал на протяжении двух столетий Мэтр…

— Инна, — сказал я жене. — Ты пачкаешь подол своего замечательного платья.

Она небрежно передёрнула плечами:

— Невелика беда. Этих платьев у меня навалом. К тому же есть Суальда — чтобы чистить нашу одежду, стирать бельё, убирать в доме, готовить нам есть.

— Ты рассуждаешь, как благородная дама, — с улыбкой заметил я.

— А я и есть благородная дама, — надменно произнесла Инна.

Я шутливо поклонился ей:

— Вижу, вы очень быстро освоились в новых условиях, госпожа графиня.

Инна улыбнулась:

— А мне и не нужно долго осваиваться. Я давно была готова к этому. В детстве зачитывалась историческими романами и всегда сожалела, что родилась слишком поздно. Всю свою жизнь я безотчётно мечтала стать феодальной принцессой в какой-нибудь сказочной стране.

— И наконец твои мечты сбылись.

— Твои, кстати, тоже, — заметила Инна. — В отличие от меня, ты их не очень-то скрывал.

Я утвердительно кивнул:

— Что правда, то правда. Я всё больше убеждаюсь, что оказался в своей стихии. Граф Ланс-Оэли, подумать только! И, по всей видимости, повелитель целой планеты, пусть и малонаселённой… пока малонаселённой! Вот немного обучимся, найдём дорогу на Землю, заберём оттуда наших родных, призовём колонистов — будущих наших подданных, — и через несколько лет здесь встанут новые города и села… Чур только без индустриализации, пускай всё будет по старинке. Ну, может, такую-сякую сельхозтехнику, электрогенераторы, бытовое оборудование я ещё позволю. И, конечно, компьютеры. Но чтобы…

— Боюсь, — прервала мои мечтания жена, — что в разрешениях и запретах нужды не возникнет.

— С какой стати? — удивился я. — Ты не веришь, что мы найдём дорогу на Землю?

В ответ Инна вздохнула:

— Неважно, найдём мы дорогу или нет. Дело совсем в другом… Давай присядем.

Мы уже спустились с холма и оказались в лесостепной полосе. То тут, то там росли деревья и кусты. Свернув на обочину, мы подошли к густым зарослям кустарника, облюбовали удобное местечко в тени и присели рядышком на траву. Я положил руку на талию жены и спросил:

— Так в чём же дело?

— Когда я принарядилась, — стала рассказывать жена, — Суальда решила показать мне покои, и в одной из комнат я нашла…

Мысленные картинки: новенький, в заводской упаковке инженерный калькулятор. Теперь уже распакованный; Инна включает его — мигают индикаторы, но через несколько секунд гаснут. Открытая крышка блока питания — батарейки «потекли». Инна вставляет новый комплект батареек, включает калькулятор — вновь мигают индикаторы, потом гаснут. Опять «потекли» батарейки…

— Может, они негодные? — предположил я.

— Нет, посмотри…

Крупным планом одна из батареек: дата выпуска — конец прошлого года.

Дальше: Инна третий раз меняет батарейки — результат аналогичный; кроме того, калькулятор нагревается и от него воняет гарью. Ещё один калькулятор: знак «=» и предыдущий калькулятор — результат аналогичный.

Электроизмерительный прибор: переключатель в положении измерения напряжения; щупы прибора прикасаются к полюсам новенькой батарейки — стрелка индикатора, словно обезумев, мечется из стороны в сторону. Инна устанавливает переключатель в положение «сила тока»; последовательная цепь «батарейка — прибор — резистор 2 кОм»; стрелка на индикаторе опять мечется по циферблату, поначалу зашкаливает на «40 А», но постепенно амплитуда её колебаний уменьшается, и, наконец, она останавливается на нуле — батарейка «потекла», резистор перегорел. Ещё несколько батареек разных типов, и между ними знак «=» — результат аналогичный. Куча испорченных батареек и резисторов, два сгоревших измерительных прибора, множество вопросительных и восклицательных знаков…

— А ты правильно всё делала?

— Конечно! — возмутилась Инна. — Я же физик, как-никак. Или ты тоже считаешь, что женщины и физика — понятия несовместимые?

— Что ты! Ни в коем случае…

— Тогда смотри дальше.

Следующие картинки: несколько магнитов разной формы и размеров — пока ведут себя, как им положено. Примитивный ручной генератор электрического тока; его магниты реагируют на другие магниты вполне нормально — пока всё в порядке. Цепь «генератор — лампочка 5 В»: Инна осторожно крутит якорь генератора — лампочка вспыхивает и гаснет; лампочка крупным планом — перегорела нить накаливания…

— Этот генератор маломощный, — растеряно пояснила Инна. — А тут…

Цепь «генератор — лампа 220 В, 300 Вт»: лампа вспыхивает и гаснет — снова перегорела нить накаливания. Цепь «генератор — разомкнутый рубильник»: Инна замыкает рубильник, якорь генератора сначала дёргается то в одну, то в другую сторону, а «выбрав», наконец, направление, быстро вертится. Воняет сгоревшей изоляцией, генератор остановился — перегорела обмотка.

Вот чем занималась Инна, в то время как я пил кофе и болтал с Шако, расспрашивая его о котах и инквизиторах.

— Чудеса да и только! — сказал я. — Что это, чёрт возьми, означает? Что этим миром правят другие законы природы?

Инна отрицательно покачала головой:

— Не совсем так. Посмотри вокруг: этот мир похож на наш, как две капли воды. Если бы в нём действовали другие, отличные от земных физические законы, он был бы другим, не похожим на земной мир. Сам подумай.

Я задумчиво потёр подбородок, потом кивнул:

— Согласен. Даже незначительные изменения в соотношении мировых констант привели бы к таким глобальным последствиям, что… это даже трудно представить.