— Я русский, товарищ командир, — заявил пленный, вытягиваясь и отдавая честь.

— Ах, русский! Вот мы сейчас и поговорим по-русски…

Но пленный молчал. Асканаз пристально взглянул ему в лицо и спросил по-немецки:

— Из какой части?

Для Шеповалова было новостью, что Асканаз знает немецкий язык. Он потер руки и пробормотал: «Так, так, вытряси-ка из него правду!»

Вздрогнув от резкого тона Асканаза, пленный машинально ответил:

— Пехотинец, герр офицер!

— Вот это правда, — со смехом воскликнул Шеповалов. — А то русским назвался…

Из допроса пленного выяснилось, что против батальона Шеповалова действует целый полк. Чтобы поскорее покончить с батальоном, немецкое командование переодело нескольких солдат в обмундирование красноармейцев и забросило их в окопы, чтоб они убили командиров и вынудили бойцов к сдаче. От пленного удалось получить и другое важное показание: оказывается, все основные силы на этом участке были сосредоточены против дивизии; действовавшему же против батальона фашистскому полку приказано было в кратчайший срок либо захватить в плен, либо разгромить батальон Шеповалова. Допрос продолжался всего несколько минут, но нельзя было терять время. Асканаз махнул рукой, чтоб Браварник увел пленного.

— Так… — протянул Шеповалов. — Так ты говоришь — лес?..

Видно было, что он обдумывает предложение Асканаза.

— Немцы боятся наших лесов! — кивнул головой Асканаз.

— Так ведь та сторона не наша!.. А когда же мы в таком случае соединимся с нашими, если отойдем так далеко?!

— Сегодня отойдем, а завтра соединимся. Что же касается леса, — он наш, как все на нашей земле!

— Ты прав, конечно, я же не в этом смысле сказал… Вы, ученые, очень уж придираетесь к словам… Лес-то сейчас в их руках. — Шеповалов свел брови и решительно махнул рукой: — Ну, приступим!

Батальону Шеповалова удалось сковать действия противника на своем участке фронта. В краткие перерывы между следующими друг за другом атаками фашисты через громкоговоритель предлагали бойцам батальона сдаться в плен. Однако, чувствуя, что их призывы и посулы не возымели действия, фашисты бросили в бой три танка, намереваясь вклиниться в позиции батальона и расправиться с каждой ротой отдельно.

— Ждать далее нельзя, — сказал комбат Асканазу, — танки могут вызвать панику, и тогда трудно будет поправить дело…

Браварник и Федор вместе с другими связными побежали по окопам, разнося приказ командира батальона.

Самым неожиданным для фашистов образом бой снова разгорелся. Пока фашистские подразделения занимали несколько окопов, в которых Шеповалов оставил немногочисленные заслоны, чтобы отвлечь внимание противника, вторая рота, к которой была придана часть первой, стремительно ринулась на врага. В царившей полутьме гремели залпы, разносились крики. Противники сшибались, нанося друг другу удары штыками, заступами или же схватываясь врукопашную. Всем бойцам дано было твердое задание — пробиваться вперед к лесу. Асканазу комбат поручил командование замыкающими тыл ударными ротами.

Неожиданная активность находившегося в окружении батальона приводила фашистов в ярость. Их орудия и минометы сосредоточили весь огонь на пространстве между опушкой леса и окопами, чтоб помешать продвижению батальона.

И вот наконец бойцы передовой роты батальона Шеповалова достигли леса и укрепились на опушке.

Асканаз вместе с третьей ротой добрался до леса последним.

Первое, что он услышал, было радостное восклицание командира роты Остужко:

— Товарищ комиссар, я эти места знаю, как свои пять пальцев!

— Ну, вот и хорошо!.. — отозвался Асканаз, отдышавшись.

Фашисты продолжали преследовать батальон; одна колонна подступила к опушке.

Послав связных к Шеповалову с донесением о том, что третья рота благополучно добралась до леса, Асканаз и Остужко расставили бойцов. Асканаз взял автомат одного из убитых бойцов и залег вместе со снайперами. Вдруг слева донесся страшный грохот. Асканаз оглянулся и, при свете подожженного снарядом дерева, заметил, что прямо на него катится огромный танк, окрашенный в зеленовато-серый цвет.

Асканаз вздрогнул и невольно откинулся назад. Опомнившись, он увидел, что трое бойцов во главе с Федором ползут наперерез танку. Струйки пуль танкового пулемета проносились над головами бойцов. По-видимому, водитель танка собирался раздавить гусеницами засевших на опушке советских бойцов. Асканаз немедленно приказал одному из отделений поддержать Федора, а остальным взять на прицел продвигающихся под защитой танков фашистских автоматчиков. Танк беспрепятственно катился вперед, винтовочные пули не могли пробить его броню. Четверо бойцов, вышедших против него, вынуждены были свернуть в сторону, чтобы не попасть под гусеницы танка. Асканаз приказал расступиться и пропустить танк, а Федору вместе с товарищами дал задание следовать за танком и уничтожить его любой ценой в глубине леса. Федор молча кивнул головой. Сам же Асканаз с остальными бойцами решил задержать приближающиеся отряды автоматчиков.

В те дни танк внушал ужас неопытным бойцам, которым казалось, что это бронированное чудовище неуязвимо. Неожиданный дружный залп бойцов застал врасплох немецких автоматчиков, которые двигались во весь рост, уверенные в том, что надежно защищены ползущим впереди танком. Многие были скошены первым же залпом, остальные же укрылись и открыли огонь. Запылали деревья. В клубах дыма и языках пламени силуэты людей принимали фантастические очертания, то неестественно уменьшаясь, то принимая устрашающие размеры.

Фашисты численностью превосходили советских солдат, и огонь их автоматов косил бойцов роты. Вернувшийся связной доложил Асканазу, что Шеповалов прошел довольно далеко в глубину леса. Возникла опасность, что фашисты отрежут арьергардную часть от основной колонны. Полученная весть встревожила Асканаза. Ему показалось, что он допустил ошибку, пропустив танк и ввязавшись в неравный бой с автоматчиками. Он ничем не выдал своей озабоченности, хотя лихорадочно искал возможности отступить с минимальными потерями.

Вдруг оттуда, куда прополз танк, послышался гул взрыва. Асканаз прислушался. Он различал голоса бойцов:

— Да здравствует Федор! Не пропала Квашня… Ура-а!

Оказывается, Федор залег под откос и, когда танк подъехал ближе, швырнул связку гранат прямо под гусеницы и подорвал его.

Видя, что танк вышел из строя, фашисты не ослабили огня, но в их действиях уже не было прежней уверенности. Асканаз распорядился передать по цепи приказ — с боем незаметно отходить в глубину леса. Фашисты не решались продолжать в темноте преследование отступающего батальона. Они ограничились тем, что держали под неослабным огнем всю опушку леса.

Когда бойцы настолько углубились в лес, что огонь врага уже не настигал их, Асканаз приказал роте стать на отдых и велел вызвать Федора и его товарищей. В темноте перед ним выросли фигуры трех бойцов.

— А где Федор? — спросил Асканаз.

Отозвался напарник Федора Владимир Гарданов:

— Когда был получен ваш приказ — отходить в глубину леса, мы потеряли его из виду.

— А он не был ранен?

— Нет.

— Как только он появится, скажите, чтоб он пришел ко мне. А теперь вперед, товарищи!

Связные сопровождали третью роту к Шеповалову, который в это время делал перекличку бойцам.

Асканаз признал Шеповалова по голосу. Раскинув руки, он подбежал к нему. Но когда они хотели обняться, свесившаяся ветвь дерева хлестнула их по лицам.

— Никаких удобств для обмена приветствиями! — пошутил Шеповалов, крепко тряся руку Асканазу.

Не теряя времени, они решили отправить Остужко с несколькими разведчиками обследовать окрестности и наладить связь с местным населением. Остужко был опытный разведчик. Взяв с собой Алешу Мазнина и трех других бойцов, он скрылся в лесу. Ему же было поручено найти в селах убежища для раненых, так как их присутствие в батальоне могло затруднить боевые действия.