До сих пор конакджи держался среди нас. Теперь он вырвался вперед, обогнав Халефа и Оско, ехавших первыми. Я предположил, что мы приблизились к месту, которое могло стать для нас роковым.

Внезапно перед нами показался прозрачный ручей, совершенно мелкий и узкий; он прижимался вплотную к дороге и исчезал в расщелине среди скал. Слева от меня скала отступила назад, образовав довольно широкий уступ, поросший кустарником и деревьями; однако взобраться туда было нельзя. Высота этого уступа составляла примерно пятьдесят футов. Я вспомнил слова Юнака о том, что нужно пройти шагов пятьдесят-шестьдесят по воде, а потом подняться на гребень скалы. Наверняка он имел в виду этот уступ скалы.

Мои спутники тоже приметили, что мы находимся неподалеку от рокового места. Украдкой они бросали на меня вопросительные взгляды, и я согласно кивал.

Маленькая горная речушка тихо струилась нам навстречу; впрочем, вскоре мы услышали громкое бултыхание. Мы достигли места, где поток обрушивался с высоты. Вода глубоко въелась в мягкие породы, образовав желоб, по которому стекала со ступени на ступень.

Это было то самое место. Мелкая каменная крошка, размытая ручьем, скапливалась по обе стороны от него и питала корни растений. Здесь росли травы и кусты, любившие воду и холод, а также папоротники, коими изобиловала эта местность. Примерно в пяти метрах от земли я заметил вырванный наполовину куст папоротника. Я остановил коня и глянул наверх.

— Идемте же! — позвал нас конакджи, так как мои спутники тоже остановились.

— Подожди минутку! — сказал я. — Вернись-ка еще раз сюда! Я хотел бы показать тебе кое-что поразительное.

Он приблизился.

— Спрыгивай с коня, — предложил я ему, покидая седло.

— Зачем?

— Так лучше будет видно.

— Но мы теряем время!

— Сегодня ты еще никогда не был так нужен. Уж очень таинственный здесь ручей.

— Как так? — с любопытством переспросил он, ничего не подозревая.

Я стоял у небольшого речного каскада, вглядываясь в его нижние ступени. Проводник спрыгнул с лошади и подошел ко мне. Спешились и остальные.

— Посмотри-ка на этот папоротник вверху! Разве не видишь, что его кто-то вырвал из земли?

— Нет, вообще нет.

— Я думаю, кто-то карабкался наверх, вцепившись в папоротник, и вырвал его.

— Это была буря.

— Буря? Мы здесь находимся в котловине, не знающей ни бурь, ни ветров. Нет, это был человек.

— Что нам за дело до него?

— Нам-то как раз до него дело есть; он — наш старый знакомый.

— Не может быть! Кто же это?

— Юнак.

Он покраснел, стоило мне назвать это имя.

— Эфенди, дался тебе этот Юнак! Он же ушел в Глоговик!

— Нет, он там наверху. Здесь, возле дороги, ручей нанес немало песка. Этот Юнак — человек неосторожный. Раз уж он велел сказать нам, что уходит в Глоговик, то разве можно быть таким глупцом, чтобы голыми ногами наступать на песок. Мне же известно, что у него недостает пальца на ноге, и он это знает. А здесь, как и раньше на берегу реки, ты ясно видишь четырехпалый отпечаток ноги. Юнак наверху. Что ему там нужно?

— Эфенди, его там нет! — стал боязливо уверять проводник. — Поедем дальше!

— Сперва надо убедиться, кто прав: ты или я. Я поднимусь наверх, чтобы взглянуть на этого-человека.

— Господин, ты можешь свалиться и сломать себе шею и ноги.

— Я хорошо умею лазить по скалам, а хаджи мне поможет. Я надеюсь удачно с этим справиться. Куда опаснее, кажется мне, ехать дальше.

— Почему?

— Я думаю, что там наверху есть люди, люди с чеканами и пращами. Вот что опасно.

— Аллах! — воскликнул он в ужасе.

— Впереди дорога поворачивает и…

— Откуда ты это знаешь? Пока еще ничего не видно!

— Я догадываюсь. Подобное место очень опасно, если наверху устроить засаду. Поэтому я поднимусь на скалу и осмотрюсь.

Он побледнел и сказал, почти заикаясь:

— Я и впрямь не могу понять твои мысли!

— Все очень легко объясняется. А чтобы ты не расстроил мои планы, я попрошу тебя с этой минуты говорить как можно тише.

— Но господин! — вспылил он, скрывая свой страх за вспышкой гнева.

— Не трудись зря! Мы тебя не боимся, ведь у тебя нет даже оружия.

Проворным движением я вырвал у него из-за пояса нож и пистолет. Его ружье висело, притороченное к седлу. Тут же Оско и Омар так крепко обхватили его сзади, что он не мог шевельнуться. Он хотел закричать, но не решился, ведь я приставил ему к груди его нож и пригрозил:

— Не говори ни единого слова, а то я заколю тебя! Зато если поведешь себя тихо, с тобой не случится ни малейшей неприятности. Ты знаешь, что я не доверяю тебе. Если ты сейчас покоришься нашей воле, то, может быть, недоверие к тебе поубавится. Мы свяжем тебя, а Оско и Омар тебя постерегут, пока я с Халефом не вернусь. Тогда и решим, что с тобой делать. Будешь шуметь, заколем тебя; смиришься, получишь назад оружие и останешься нашим проводником.

Он хотел возразить, но Оско тотчас приставил острие ножа к его груди. Это заставило его замолчать. Его связали; ему осталось лишь усесться наземь.

— Вы знаете, что вам делать, — сказал я Оско и Омару. — Следите за тем, чтобы лошади вели себя спокойно. Дорога здесь очень узкая, вы легко перекроете ее. Никто не может проехать здесь без вашего позволения. А если случится что-то непредвиденное, то мы немедленно поспешим на помощь при первых же ваших выстрелах. Если же вы услышите стрельбу, то сидите спокойно, вам нечего за нас опасаться.

Сколько же ненависти было во взгляде, который бросил в меня проводник, когда я принялся подниматься на скалу. Халеф последовал за мной.

Путь оказался немного утомительным, но вовсе неопасным. Вода в ручье была прозрачной. Уступы, давно пробитые им, были небольшой высоты и чередовались так часто, что мы легко поднялись по ним, словно по слегка скользкой лестнице.

Юнак был прав; через каких-то пятьдесят-шестьдесят шагов мы поднялись наверх. Здесь ширина уступа достигла ста с лишним шагов. Его покрывал слой почвы, богатой перегноем. Здесь росли хвойные и лиственные деревья, а кустарник высился такой плотной стеной, что нам этого только и надо было. Сквозь заросли можно было незаметно подкрасться к нашим врагам.

— Что теперь? — шепнул Халеф.

— Мы проберемся вперед. Юнак говорил, что по этому уступу надо пройти полторы сотни шагов и мы достигнем поворота. Они наверняка находятся там. Но все-таки уже сейчас надо соблюдать осторожность. Держись только позади меня!

— Они могли выставить часового, чтобы следить за нашим приближением.

— Часовой наверняка уселся впереди, на самом краю скалы. Если мы возьмем левее, то есть обойдем его сзади, он не увидит нас и не услышит. Если же случайно мы встретим кого-то из них, то справимся с ним врукопашную, избегая всякого шума. Для этого я взял с собой несколько ремней.

— Знаешь, у меня тоже всегда при себе есть ремни; они часто бывают нужны.

— За ружья мы возьмемся, если только встретим сразу нескольких человек. Я стреляю лишь в крайнем случае и даже тогда не хочу никого убивать. Выстрел в колено свалит наземь самого грозного врага. Так что, вперед!

Мы прокрались вперед, стараясь не задевать ветки. Мы хотели держаться левее, но немного погодя услышали справа шум, заставивший нас замереть.

— Что это могло быть? — шепнул Халеф.

— Кто-то точит нож о камень. Как же он неосторожен!

— Он даже не задумывается о том, что мы можем взобраться на скалу. Пройдем мимо?

— Нет. Надо бы узнать, кто там. Ляг на землю. Сейчас будем передвигаться ползком.

Мы направились туда, откуда доносился звук; вскоре мы оказались почти на краю скалы. Там, на посту, сидел… Суэф, шпион, и так старательно точил нож об острый камень, словно за эту работу ему платили серебряными пиастрами. Он сидел к нам спиной.

Ему надлежало высматривать нас, но он выбрал как раз то место, откуда мог заметить нас лишь, когда мы находились прямо под ним. Конечно, если бы мы проехали чуть вперед, он увидел бы нас.