— О, по этому поводу, эфенди, не беспокойся. Сегодня никто не хотел спать со мной в одной комнате, тогда Хумун по приказу господина отвел мне уголок под крышей. Если ты так хочешь, я сделаю вид, будто ложусь спать, а сам проберусь к вам в башню. Вы уже закроетесь, но я постучу.

— Только не как обычно, а то случайно может постучаться и кто-то другой. Стукни по этому ставню, что открывается сюда, причем сперва стукни раз, потом — два, а напоследок — три. Тогда мы поймем, что ты здесь, и откроем дверь. Сообщи этот сигнал Анке. Ведь неизвестно, что случится у Хабулама в твое отсутствие. Пусть она следит за всем и в случае чего сообщит нам новости.

Яник убрал посуду и принес нам несколько одеял. Когда он снова ушел, мы погасили свет. Хотя ставни и дверь были закрыты, там имелось столько щелей, что снаружи легко было заметить: света у нас нет.

Вернулся Яник примерно через два часа. Он подал условный знак, и мы впустили его.

— Я пришел так поздно, — шепнул он, — потому что решил подслушать, чем занимается Хабулам. Все его люди легли спать; потом он вместе с Хумуном прокрался к стогу. Оба только что заползли внутрь.

— Теперь мы узнаем, на что годимся. Они думают, что мы спим, и скоро полезут на башню.

— Что ж, посмотрим, — сказал Халеф и, сопровождаемый остальными, побежал наверх.

Дождь все еще шел; он барабанил так громко, что заглушал шум шагов снаружи.

Я сидел в нижней комнате в полном одиночестве и ждал. Через некоторое время ко мне спустились четверо моих товарищей, и Халеф доложил:

— Сиди, они наверху. Только что поднялся последний, всего их семеро.

— В стогу их было девять. Миридит уехал. Мубарек остался из-за своей раны.

— Так оно и есть. Теперь мы немедленно убираем лестницу и несем насос.

— Накройтесь одеялами, а не то промокнете до нитки.

Они поспешно взяли одеяла, отодвинули засов и вышли на улицу. Я выпрямился, опираясь о стену, и откинул ставень. Снаружи было темно; но сквозь этот мрак и дождь я разглядел вскоре четырех человек, что-то делавших неподалеку от ставня. Потом я услышал, как равномерно заскрипел рычаг насоса. Они привинтили шланг и изо всех сил стали качать воду наверх. Лужа раскинулась прямо под моим окном. Время от времени Халеф что-то тихо командовал. Несмотря на ливень, маленький хаджи явно чувствовал себя в своей тарелке.

Вверху все оставалось спокойно. Похоже, с насосом получилось удачно. Мошенники, наверное, не могли понять, почему вода стала прибывать, но обнаружить свое присутствие побоялись. Изо всех сил они пытались открыть люк, ведущий внутрь башни. А ведь Хабулам говорил, что захватит с собой сверло. Возможно, им удалось выдернуть скобу. Тогда они двинутся вниз; я уже приготовился встретить их револьвером. Однако сколько я ни прислушивался, я не мог уловить никакого шороха, доносившегося с лестницы. Значит, Халеф хорошо закрепил крышку.

Так прошло, наверное, более часа. И вот все четверо вернулись ко мне.

— Мы готовы, сиди! — радостно заявил Халеф. — Насос качали что было мочи. Промокли до костей! Разрешишь нам зажечь лампу?

— Да, так даже лучше; свет у нас есть.

Он зажег лампу и налил туда масло. Потом мои спутники поднялись наверх, в комнату, над которой стояли наши враги, коченея в воде. Они открыли ставень, и я услышал голос Халефа:

— Аллах приветствует вас, мои господа! Дневная жара вам так надоела, что вы решили подышать свежим воздухом? Как вам нравится великолепный вид, что открывается с верхней площадки? Наш эфенди интересуется, не прислать ли вам свою подзорную трубу, чтобы было легче разглядывать струи дождя.

Я внимательно вслушивался, но так и не услышал ответа. Высмеянные заговорщики, казалось, вели себя тихо.

— А почему вы вздумали купаться в ночные часы да еще там, наверху? — продолжал Халеф. — Таков ваш местный обычай? Мне было бы очень неприятно, если бы вода оказалась не слишком теплой. Но мы не хотим подглядывать за вами в купальне, поэтому вежливо удаляемся. Надеюсь, до рассвета вы управитесь; потом же позвольте мне, вашему покорнейшему слуге, справиться о вашем самочувствии, благородные господа.

Спустившись вместе с остальными, Халеф промолвил, смеясь:

— Сиди, они угодили в отличную ловушку; они не отваживаются даже слово сказать. Мне показалось, что я слышу, как они клацают зубами. А сейчас мы могли бы неплохо выспаться; никто нам больше не помешает.

— Да, спите спокойно, — сказал Яник. — Вас утомила поездка; я же пока еще бодр. Я покараулю вас и, в случае чего, мигом разбужу. Но вам нечего бояться. Они не сумеют спуститься. Самое страшное для нас, что вода может просочиться сквозь потолок и хлынуть сюда. Но все равно это не опасно.

Он был прав. И поскольку мы могли на него положиться, мы спокойно улеглись.

Мне не хотелось спать, хотя я устал и мне нужен был отдых. Я слышал легкое хихиканье хаджи, который радовался удачной проделке и потому не мог успокоиться; я улавливал монотонный, непрекращающийся шум дождя, который, наконец, убаюкал меня. Вскоре меня разбудил громкий стук; в дверь стучали так, как я учил Яника. Я выпрямился; видимо, это была Анка, которая хотела нам что- то сообщить.

Яник открыл; моя догадка подтвердилась: в комнату вошла девушка. Халеф, Оско и Омар, конечно, тоже сразу проснулись.

— Простите, что я мешаю, эфенди, — сказала наша милая союзница. — Я принесла новости. Яник рассказывал мне о вашем плане; вы хотели, чтобы эти люди постояли подольше в воде. Как ваш план, сбылся?

— Да, они все еще наверху.

— А я думаю, что они давно убежали оттуда.

— Ах! Как же им удалось спуститься?

— Я не знаю, но уверена, что они укрылись сейчас в замке.

— Это, конечно, удивительно. Рассказывай!

— Яник просил меня быть повнимательнее. Хабулам заранее отослал меня отдыхать, но я не спала, а выглядывала в окно. Я видела, как мой господин вместе с Хумуном прокрался в сад. Чтобы услышать, когда он вернется, я спустилась на первый этаж и улеглась за дверью той комнаты, которую ему пришлось бы миновать; дверь я оставила слегка приоткрытой. Как я ни силилась не спать, я задремала. Не знаю, сколько времени прошло; я пробудилась от шума. Двое мужчин пришли из сада; они миновали дверь, за которой я спала. Один из них что-то говорил; по голосу я узнала Хабулама. Он ругался так, как я еще ни разу не слышала от него. По звукам, донесшимся до меня, я поняла, что на кухне кто-то развел огонь и принес ему одежду. Я думаю, что он разговаривал с Хумуном. Вскоре на кухне раздался сильный шум. Я услышала разгневанные голоса, громкий хруст и треск сгорающих дров. Я не знаю, что там затевают; я поспешила рассказать вам, что видела.

— Ты очень хорошо сделала. Каким-то образом эти люди улизнули. Халеф, куда ты убрал лестницу?

— Мы никуда ее не уносили, мы положили ее на землю. Не могли же гости нашей купальни спрыгнуть оттуда, чтобы поставить лестницу!

— Верно, не могли, но кто-то из них спустился по шлангу и снова приставил лестницу к стене.

— Боже упаси! Давайте сразу посмотрим!

Он поспешил на улицу. Омар и Оско последовали за ним. Когда через несколько минут они вернулись, Халеф сделал сердитое лицо и сказал:

— Да, сиди, они убежали. Я поднимался наверх.

— Значит, лестница приставлена к башне?

— Увы! С той стороны внизу лежит шланг.

— Все так, как я и предполагал. Они заметили привязанный шланг. Несколько человек спустились по нему наземь, затем его отвязали и сбросили вниз. Лестницу приставили к стене. По ней спустились все остальные. Они направились на кухню, чтобы согреться и высушить промокшую одежду.

— По мне, пусть бы они сидели в аду; там бы они высохли гораздо быстрее, чем на кухне! — сказал Халеф. — Что будем делать, эфенди?

— Гм! Надо подумать. Я полагаю, что мы…

Меня прервали. Мы не заперли дверь, и она была чуть приоткрыта, так что свет лампы падал наружу. Внезапно дверь широко распахнулась; послышался голос Хабулама: