— Я ранен и не смогу вернуться домой, придется пока остаться у наших братьев апачей.

Виннету отрицательно покачал головой и решительно возразил:

— Ты покинешь наше пуэбло, мы не станем держать у себя конокрадов и убийц. Хватит того, что мы взяли с вас выкуп вместо крови.

— Но я не смогу сесть на лошадь!

— Рана Сэки-Латы была тяжелее, и он тоже не мог ехать верхом, однако прибыл сюда. Думай о нем почаще! Тебе это будет полезно. Кайова собирались сегодня уехать от нас, и пусть будет так. Если завтра мы встретим на наших пастбищах кого-нибудь из вас, то поступим с ним так, как вы собирались поступить с Сэки-Латой. Я сказал! Хуг!

Виннету взял меня за руку и увел. Толпа расступилась перед нами. Подойдя к реке, мы увидели Инчу-Чуну в лодке, которой управляли два посланных к нему апача. Виннету поспешил к реке, а я подошел к друзьям поговорить.

— Наконец-то, наконец-то мы можем с вами поговорить! — воскликнул Сэм. — Скажите нам, что это за волосы вы показали Виннету?

— Те самые, что я отрезал у него.

— Когда?

— Когда освободил его и Инчу-Чуну.

— Разве вы… ко всем чертям… вы… гринхорн… вы их освободили?!

— Самой собой…

— И не сказали нам ни слова?

— А зачем?

— Как вы это сделали?

— Как любой гринхорн.

— Да говорите же толком, сэр! Это же было невероятно трудно.

— Да, вы даже сомневались, сможете ли вы сделать это.

— А вы сделали! Либо у меня совсем нет мозгов, либо они малость подпортились.

— Первое, Сэм, первое!

— Что за дурацкие шутки! Нет, посмотрите на него! Освобождает индейцев, носит при себе чудодейственную прядь волос и никому об этом ни слова! А на вид такой порядочный! О, как обманчива бывает внешность! А что же произошло сегодня? Я так и не понял. Вы утонули и вдруг опять выплыли!

Я ему все рассказал, а когда закончил, Сэм воскликнул:

— Дорогой мой человек! Что за тяга к проделкам, чтоб мне лопнуть! Простите, я вынужден еще раз спросить: вы действительно впервые на Западе?

— Да.

— А в Соединенных Штатах?

— Тоже.

— Ну тогда мне этого просто не понять. Во всем новичок — и одновременно мастер. Никогда такого не встречал! Я вынужден похвалить вас, именно похвалить. Вы очень хитро вели себя, хи-хи-хи! Только не вздумайте возомнить о себе Бог знает что. Вы еще успеете натворить глупостей, и вам очень далеко до настоящего вестмена!

Сэм отнюдь не собирался закончить на этом свою речь, но подошли Виннету и Инчу-Чуна. Старый вождь долго и испытующе смотрел мне в глаза, как до этого смотрел его сын, и наконец сказал:

— Виннету рассказал мне обо всем. Вы свободны. Простите нас. Сэки-Лата храбрый и хитрый воин, он победил многих врагов. Выкурим трубку мира?

— Да, я хочу быть вашим другом и братом!

— Сейчас мы пойдем в пуэбло, где мой победитель получит удобное жилье. Виннету останется здесь, чтобы навести порядок.

И мы — уже свободные — вошли в крепость, которую покидали пленниками, приговоренными к мучительной смерти.

Я вернулся в пуэбло и только теперь разглядел, какое это было огромное и величественное сооружение Почему-то принято считать, что народам Америки далеко до вершин цивилизации. Однако трудно согласиться с тем, что люди, которые сумели сдвинуть подобные каменные глыбы и построить из них крепость, неприступную даже для современного оружия, стоят на более низкой ступени развития. Споры о принадлежности современных индейцев к потомкам древних цивилизованных племен Америки не утихают до сих пор, и не следует делать поспешные выводы, будто путь к дальнейшему развитию им заказан. Разумеется, при условии, что их не сгонят с родных земель, иначе они просто-напросто погибнут.

По лестницам мы поднялись на третий этаж, где располагались лучшие комнаты пуэбло. Здесь жил с детьми Инчу-Чуна, и тут же выделили помещения для всех нас.

Моя комната оказалась просторной, правда, без окон, однако света, который падал через высокие и широкие дверные проемы, вполне хватало. В комнате было пусто. Ншо-Чи вскоре украсила ее шкурами, покрывалами и всякой всячиной, так что неожиданно для меня стало очень уютно.

Хокенс, Стоун и Паркер получили точно такой же «номер».

Когда мое жилище было прибрано и я наконец-то мог расположиться в нем, Ншо-Чи принесла красивую резную трубку мира, табак, сама набила ее и зажгла. Я затянулся раз-другой, а девушка сказала:

— Эту трубку посылает тебе мой отец, Инчу-Чуна. Он сам привез священную глину, а я вылепила мундштук. Еще ничьи губы не прикасались к нему. Прими наш подарок и всякий раз, вдыхая табачный аромат, вспоминай о нас.

— Ваша доброта безгранична, и мне стыдно, что я ничем не могу вас отблагодарить.

— Ты так много сделал для нас, это мы должны быть благодарны тебе. Сколько раз ты спасал Инчу-Чуну и Виннету от смерти! Они были в твоих руках, и ты пощадил их. Сегодня ты снова мог безнаказанно лишить Инчу-Чуну жизни, но не сделал этого. Поэтому наши сердца принадлежат тебе. Позволь воинам называть тебя своим братом.

— Это мое самое заветное желание. Инчу-Чуна славный воин и великий вождь, а Виннету я полюбил с нашей первой встречи. Вы оказали мне высокую честь, и я безмерно счастлив, что такие мужи будут называть меня своим братом. Хорошо будет, если и мои товарищи удостоятся подобной чести.

— Если они пожелают, мы назовем их братьями апачей.

— Благодарим вас. Значит, ты сама вылепила трубку из священной глины? У тебя золотые руки!

Девушка покраснела, услышав похвалу.

— Ты слишком добр! — сказала она. — Я знаю, жены и дочери бледнолицых намного искуснее нас. Подожди, я еще кое-что принесу тебе.

Она вышла и вернулась с моими револьверами, ножом и патронташем, словом, принесла все то, что у меня отобрали, когда я попал в плен, оставив лишь содержимое карманов. И вот теперь я получил все в целости и сохранности.

— А моим товарищам тоже вернут вещи?

— Обязательно. Да они, наверное, их уже получили, к ним пошел Инчу-Чуна, а меня послали к тебе.

— А что с нашими лошадьми?

— Все в порядке. Ты будешь ездить на своей, а Сэм Хокенс — на Мэри.

— Ого! Ты знаешь, как зовут мула?

— Да, и название старого охотничьего ружья Сэма Хокенса тоже знаю. Мы много с ним разговаривали. Он ужасный шутник, но и отважный воин.

— Да, и главное — он настоящий и верный друг, и я очень люблю его. Но позволь мне еще кое о чем расспросить тебя. Ты скажешь мне правду?

— Ншо-Чи никогда не лжет! — гордо прозвучало в ответ. — А тебе я тем более не смогла бы сказать неправду.

— Ваши воины все отобрали у кайова?

— Да.

— И у моих товарищей тоже?

— Да.

— А почему оставили мне то, что было в карманах?

— Так приказал мой брат Виннету.

— А ты знаешь, почему он так сделал?

— Ты расположил его к себе.

— Хотя он и считал меня своим врагом?

— Да. Ты только что сказал, что полюбил его с первой минуты, и он почувствовал к тебе то же самое. Виннету очень жалел, что ты ему враг, и не только…

Она запнулась, опасаясь обидеть меня неосторожным словом.

— Говори!

— Не могу.

— Тогда скажу я. Он был сильно огорчен, думая, что я негодяй и обманщик, а вовсе не из-за того, что я враг, потому что даже враг может вызывать уважение. Верно?

— Ты правильно догадался.

— Еще один вопрос: что с Рэттлером, убийцей Клеки-Петры?

— Сейчас его привязали к столбу пыток.

— Что? Сейчас? Именно сейчас?

— Да.

— И я ничего не знаю об этом? Почему скрыли от меня?

— Так хотел Виннету.

— Но почему?

— Он подумал, что твои глаза и уши не смогут этого выдержать.

— Виннету не ошибся, но все-таки я смогу и смотреть, и слышать, хотя и с одним условием.

— Каким?

— Скачала скажи, где будет происходить казнь?

— Внизу, у реки, там, где был ты. Инчу-Чуна увел вас нарочно.