— Вот там-то они и засели! — воскликнул Эмери. — Но если мы пойдем по руслу ручья, они сразу же нас заметят.

— Здесь должен быть еще один путь, — сказал я.

— А! Ты хочешь зайти им в тыл? Но в таком случае нам придется переправиться через речку, пересечь каньон, преодолеть скалы. Летать-то мы не можем.

— Это верно. Придется забраться на скалы. Вперед, и побольше веры в успех!

Подойдя к реке, мы увидели, что следы юма разделяются: одна часть индейцев поехала вверх по реке, а другая переправилась через нее и направилась вдоль ручья. Это мы увидели и без предупреждения индианки. Мне было просто непонятно, как Мелтоны могли предположить, что мы ничего не заметим. Такой след заметил бы любой.

Мы перебрались через реку и пошли по ее течению вниз, выискивая в береговых скалах местечко, удобное для подъема.

Достигнув плоскогорья по другую сторону реки, мы пошли по глубокому руслу ручья, где вскоре нашли место, пригодное для стоянки.

Ждали нас слева, мы же находились справа и с еще большей осторожностью, чем прежде, шли вниз по течению. Эмери, казалось, все еще не совсем ясно представлял себе наш план. Как только мы остановились вдали от всех, Эмери спросил меня:

— Так ли уж необходимо, в сущности, все это?

— Необходимо, безусловно, — ответил я. — Юта ждали нашего прихода. Если бы мы не пришли, они сами отправились бы на поиски и обнаружили наши следы, идущие к пуэбло. Они попробовали бы напасть внезапно, разгадав наш план, но если бы им это удалось, они наверняка бы встретили нас вечером на дне котловины, когда мы на лассо спустились бы туда.

— Хм, может, это и так, но до вечера нам нужно где-нибудь укрыться.

— Это не имеет смысла, Эмери. Мы должны сбить их с пути. Вероятно, они думают, что мы будем прорываться в пуэбло через узкий брод на реке. И поэтому мы обведем их вокруг пальца, да еще как красиво! Они наблюдают и прослушивают низовья ручья, надеясь, что мы пойдем вверх по реке или выйдем к верховью ручья, отправившись другой дорогой. В обоих случаях мы оказались бы у них в руках. Но теперь нам понятны их замыслы, и мы подойдем к пуэбло с другой стороны, где они не ждут нас.

— Ну а все-таки, зачем нам это?

— Зачем? — удивился я. — Что за вопрос?

— Ты удивляешься? Если бы мы захотели, то могли расстрелять индейцев, тогда было бы понятно, ради какой цели мы карабкаемся на кручи и крадемся в дебрях. Но ведь, поймав их, мы потом должны будем их отпустить.

— Конечно, но одного из них, старого Мелтона, все-таки оставим. Он необходим нам. Сегодня вечером мы должны схватить его сына. Ну как, тебе не стало что-нибудь понятно?

— Пожалуй. Вы не представляете, чего это будет стоить старому Мелтону.

— Представляю, и очень хорошо. Теперь вперед, парень, будем нетерпеливы и найдем в себе силы покинуть свое убежище.

Мы продолжали путь, теперь уже ползком. Каждую минуту нас могли обнаружить преследователи.

— Ох! — вдруг удивленно вскрикнул апач, который был от нас впереди на несколько шагов.

Он поднялся и стоял, не двигаясь, у густого кустарника, показывая на площадку, лежащую перед ним. Мы кинулись к нему и застыли от изумления или, скорее, от разочарования. Трава площадки была примята, там никого не было.

— Вперед, — сказал Виннету.

— А если это уловка? — предостерег его я. — Возможно, они заметили наше приближение и устроили засаду.

— Надо разведать это, — предложил апач. — Мои братья должны немного подождать.

Он вернулся назад, перепрыгнул через ручей и вскарабкался по другой стороне холма. Там были такие густые заросли, что, если бы юма даже и оказались впереди, они все равно не смогли бы нас увидеть. Он полз по берегу, извиваясь, как змея, потом неожиданно исчез примерно на десять минут.

— Сюда! — крикнул он уже издалека. — Я видел их следы, они исчезают в воде.

— Какая досада! — ругнулся Эмери. — Но теперь ясно хотя бы, что они отправились в пуэбло, потому что их терпение кончилось. С поимкой старого Мелтона придется подождать.

— Если дела обстоят именно так, это неплохо, — заметил я.

— Но это все же не столь существенно, как то, что будет потом.

— Итак, мы знаем, что они переправились через реку; если они заметили наши следы, то…

— Проклятье! Они пойдут сначала вдоль самой воды, потом поднимутся на берег и подойдут к ручью точно в том же месте, что и мы. Нам нужно остаться здесь, чтобы устроить им теплую встречу.

— Я бы не стал делать таких поспешных выводов. Да, когда они увидели наши следы, то, конечно, стали следить за нами. Но если они двигались точно по нашим следам, то должны были найти Фогеля и наших лошадей.

— Это была бы катастрофа.

— Больше, чем катастрофа. Поэтому нам нужно двигаться дальше, чтобы узнать, куда именно они повернули.

Мы отправились вниз по ручью к реке и там, где овраг, по дну которого течет ручей, подходит к реке, обнаружили на земле множество следов, которые видели и раньше. Мы внимательно осмотрели их, но они были нечеткими. Рассмотрев отпечатки, измерив пальцами их размеры, Виннету покачал головой и сказал:

— Похоже, юма проехали здесь еще раз на обратном пути. Мои братья, нам лучше следовать к нашим лошадям.

Мы пошли вверх по ущелью. Поднявшись по вмятинам на траве, мы убедились, что юма уже были здесь.

Следы вели назад, к повороту на ущелье. Нас одурачили. Скверное, доложу я вам, это чувство.

Эмери просто лопался от бешенства, крича:

— Ну что? Где ваш хваленый опыт? Где старый Мелтон? Если бы вы действительно были хорошими следопытами, то не стояли бы сейчас здесь, как побитые мальчишки!

— Мой брат Эмери никогда в своей жизни не совершал ошибок? — спокойно спросил Виннету.

— Ну ладно, довольно! — ответил англичанин с неподражаемым хладнокровием. — Мы не можем здесь задерживаться.

И он двинулся вперед. Заметив, что мы не следуем за ним, остановился и выкрикнул:

— В чем дело?

— Куда именно вы направляетесь? — спросил я. — В пуэбло?

— Ты полагаешь, они повезли его туда? Тогда, конечно, все осложняется.

— Конечно, было бы глупостью думать, что сейчас, среди бела дня, мы сможем взять крепость. Расшибить себе головы — пожалуй, могли бы, но они нам еще пригодятся.

— А что нам делать до темноты?

— Ждать, больше ничего не остается.

— Нет, надо сейчас же отправляться в путь! Мы должны быть у подножия пуэбло еще сегодня вечером и для начала узнать, что они сделали с нашими лошадьми и Фогелем.

— А что, если юма сейчас идут по нашим следам? В таком случае нам не видать не только обоих Мелтонов, но и нашего Фогеля, не говоря уже о лошадях.

— Но где же мы все-таки проведем это время?

— Я покажу вам это место, — сказал Виннету. — Следуйте за мной, мои братья!

Он двинулся вперед по ущелью и, приблизившись к зарослям кустарника, присел и скрылся в них.

— Моим братьям нравится здесь? — спросил он.

— Мне нет, — проворчал Эмери. — Здесь мы у них прямо под носом!

— Все же это единственно правильное решение, — объяснил я ему. — Как только юма доставят Фогеля в пуэбло, они непременно придут сюда. Мелтон вышлет, по крайней мере, одного или нескольких разведчиков, чтобы узнать, где мы прячемся и что собираемся предпринять.

— А если появятся люди, что тогда?

— Мы отправим их назад в пуэбло и велим кланяться Мелтону.

— М-да, надо признать, бедняга находится в серьезной опасности.

— Она вовсе не так уж велика! Ему нечего опасаться, если мы пробудем здесь еще некоторое время.

— Но все-таки дело касается наследства.

— Ну и что?

— Стоит ему обмолвиться об этом хоть словом, они сразу убьют его.

— Но он не настолько глуп, чтобы так вот запросто взять и выложить им все.

— Это вовсе не исключено. Я полагаю, от страха и досады он может проговориться.

— Он скажет им о наследстве, — спокойно подтвердил Виннету. — Иначе Виннету нечего было бы здесь делать.

Эти странные слова поставили меня в тупик: я не мог понять, что апач хотел этим сказать. Поймав мой вопросительный взгляд, он продолжил: