Абвер в Закарпатье действовал из-за кулис. Пока так было лучше еще и потому, что щекотливым оставался вопрос отношений Закарпатья и Венгрии. Венгры продолжали претендовать на эту территорию, поляки поддерживали их претензии. А в самом почти независимом Закарпатье венгров начали репрессировать. Немцы приветствовали антипольскую деятельность, но еще не решили, кого из своих потенциальных союзников поддержать — украинцев или венгров. Как бы то ни было, проблем у поляков хватало. Но не они занимали польское общество. Там, как всегда, были озабочены вопросом, как «куснуть» евреев, которых преследовали и украинцы. И придумали. Ввели «скамеечное гетто» в университетах. Проще говоря, требовали, чтобы евреи сидели на лекциях отдельно от поляков и прочих расово чистых. Считалось, что это — университетская, а не правительственная инициатива. Ввели новшество в последний предвоенный учебный год, то есть осенью 1938-го. Все было: протесты еврейских студентов и их поддержка со стороны некоторых польских профессоров и студентов. Среди протестовавших оказались и дочери Пилсудского. Но это не помогло: подавляющее большинство студентов и преподавателей поддержали идею «скамеечного гетто». Ничего их не отвлекало от борьбы с евреями. В Галиции — украинское восстание! Польское население бежит оттуда. Львов практически в осаде! Досадно, конечно. Но важнее поставить на место студентов-жидов. И поставили. Побузили еврейские студенты и уселись на отведенные им места. А процентная норма, кстати, распространилась к тому времени на большинство польских высших учебных заведений.
Лирическое отступление
Тут нужно сказать, что и враги поляков — украинские националисты в Галиции — на рубеже 1938–1939 годов друзьями евреев вовсе не были.
Еще совсем недавно, года 3 назад, сразу после смерти Пилсудского, отношения украинцев и евреев можно было назвать сносными. Те и другие страдали от польского шовинизма, и это сближало. Украинцы, проводившие бесконечные бойкоты польских магазинов во Львове, делали покупки у евреев. Отнюдь не по причине абсолютно безвыходного положения: у них к тому времени уже были свои коммерсанты и торговые кооперативы. И антисемитская агитация тогда была не в чести у украинцев. Но теперь, когда им «шла карта», традиционный антисемитизм вновь поднимал голову.
Подобная ситуация возникала и раньше, пример украинцев не единственный. Так как украинцы повсюду считали себя угнетенными, то иногда у них налаживались сносные отношения с евреями как с товарищами по несчастью. Отсюда известное украинофильство некоторых еврейских писателей и публицистов (проскальзывает и у Жаботинского). Но такие периоды бывали недолгими и сменялись вскоре лютым антисемитизмом. А уж в начале 1939 года, когда за спиной украинских националистов стояли гитлеровцы, тем более добра ждать не приходилось!
Глава девяносто шестая
«Ночные роты» и «умиротворители»
1938 год был тяжелым, а 1939-м сулил еще меньше хорошего. Вингейт, находясь в отпуске в Лондоне, требовал от Вейцмана решительных заявлений правительству Англии. Вейцман от них воздерживался, да и вряд ли это могло помочь делу. Шли дни полного торжества «умиротворителей» и эйфории от мюнхенского соглашения, охватившей огромное большинство британцев. В этой атмосфере готовилось окончательное предательство еврейских интересов. После того как арабы отвергли план комиссии Пиля, были выдвинуты другие планы раздела, еще менее выгодные для евреев. Но их постигла та же участь — арабы хотели всей территории. А англичане ратовали за мир и тишину. Казалось, проще всего этого можно было достигнуть за счет евреев. Как в Европе — за счет чехов. Вернувшись из отпуска, Вингейт продолжал служить в британской разведке, но «ночными ротами» уже не командовал. Их передали под начало одного из служивших при Вингейте лейтенантов.
Но это было еще полбеды. «Ночные роты» стали объектом резкой критики со стороны «умиротворителей». Теперь уже не говорили об их подвигах, а указывали, что они раздражают арабов, так как на 2/3 состоят из евреев. Их обвиняли в жестокости по отношению к арабам. В конце концов добились их роспуска, а евреев отправили по домам. Вингейт пытался вмешаться, но сделать практически ничего не смог. Только один человек в верхах британской армии прислушался к нему. Это был Монтгомери — будущий национальный герой Англии, победитель Роммеля, «Монтгомери Эль-Аламейнский». Но это будет в 1942 году. А пока что Монтгомери смог только «подсластить пилюлю» — представил к наградам нескольких евреев, отличившихся в «ночных ротах». Главный же удар «умиротворители» нанесли в Лондоне в мае 1939 года. Однако до этого в Европе произошли важные события.
Глава девяносто седьмая
Агония Чехословакии
Послемюнхенская Прага держалась тише воды и ниже травы. Ни о каком сопротивлении Гитлеру там больше не думали. И первой жертвой этого смирения стали немецкие антифашисты, кстати, неевреи. Кое-кто из них сумел бежать в Чехию еще до Мюнхена, когда убежище еще казалось надежным. Другие ускользнули из Судет, когда туда вступила германская армия; вовсе не все судетские немцы мечтали оказаться под властью Гитлера. Любопытно, что чехов и евреев вступившая в Судеты германская армия не задерживала, а вот немцев — не выпускали, хотя кое-кто из них все-таки сбежал. Все эти люди понимали, что Прага стала ненадежным убежищем, и бросились в посольства западных стран с просьбой о въездных визах. И им их не дали. А очень скоро последовало грозное требование Гитлера об их выдаче. Чехи тут же всех выдали. Евреи тоже понимали, что они очутились в опасном соседстве с Гитлером. А Прага была одним из старейших еврейских центров Европы. Евреям так же не давали виз, как и немцам-антифашистам. Правда, у них все-таки оставался хоть какой-то выход — нелегальная алия. Хорошо тем, у кого есть деньги. Если помните, до 1937 года эти люди могли въехать в Страну Израиля по особой графе «капиталовладельцы», то есть без очереди. Теперь была другая возможность, хотя нелегальная алия была с самого начала делом дорогим. Надо было покупать корабли. Иногда эти корабли попадали в руки англичан. Словом, денег надо было много. Евреи свободного мира собирали деньги, но их тем не менее не хватало.
Тех, кто мог платить за место на корабле — а стоило оно дорого, — брали без очереди. Это кому-то может показаться аморальным, но было «не до жиру». Те, кто соображал быстро и был состоятелен, могли спастись, благо чехи препятствий к отъезду и вывозу капиталов не чинили.
В германских верхах считали, что покорную и слабую Чехословакию можно вообще уже оставить в покое. И если бы Гитлер тогда остановился, он остался бы в истории великим немцем, без выстрела восстановившим мощь Германии после ее поражения в Первой мировой войне. «Хрустальную ночь» и кое-какие еще прегрешения ему простили бы. Но он не остановился. Он уже взял курс на мировую войну и желал иметь в своем расположении чешский промышленный потенциал и квалифицированную чешскую рабочую силу — ведь немцев скоро придется призывать в армию. Говорят, Гитлер любил весну и многие решительные шаги делал весной, впрочем, Вторую мировую войну он начал осенью. Но вот в марте 1939 года он проглотил Чехию. Самым нахальным образом, наплевав на собственные обещания и англо-французские гарантии. Словакия была объявлена независимой и стала маленьким союзным Гитлеру государством. Закарпатье разрешили занять венграм, которые быстро «навели там порядок», перестреляв и перевешав несколько тысяч украинцев. В Варшаве вздохнули с облегчением. Кажется, в Москве тоже: украинская независимость беспокоила и Москву. Но поляки рано радовались. Теперь на первый план выходил немецкий вопрос.
И еще одно приятное событие было тогда у Гитлера. В марте 1939 года завершилась война в Испании. Франко, союзник Гитлера, и Муссолини — победили. Это теперь мы знаем, что в дальнейшем Франко будет сомнительным союзником Гитлеру. Но тогда в Берлине и Риме его победу считали великим успехом. И демократический мир признавал победу фашистских диктаторов. Кстати, после падения Мадрида СССР и Германия больше не противостояли друг другу, кроме как идеологически.
