В то самое время для связи между местными евреями и британской армией прибыла в Землю Израильскую сионистская комиссия во главе с Вейцманом. Из сотрудников ее выделялся доктор Eder (по-русски пишут и Эдер, и Идер). Скажу о нем несколько слов. В прошлом он был «территориалистом». После опубликования Декларации Бальфура «территориалисты» распустили свою организацию и вновь примкнули к сионистам. Был Эдер психоаналитиком и, видимо, дело свое знал. Вейцман был в восторге от его терпения и такта. Эдер сумел поладить и с английскими военными, и с религиозными евреями, и даже, по рассказу Вейцмана, умерял, где следовало, чрезмерный пыл Жаботинского. Эдер остался главой комиссии после отъезда Вейцмана в сентябре. Но позднее, в 1921 году, он вел переговоры о допущении сионистской деятельности в СССР. И тут, конечно, ничего не добился. Супротив большевиков и психоанализ не эффективен.

Но вернемся в 1918 год. Комиссия прибыла с рекомендательными письмами от Ллойд-Джорджа и Бальфура и с деньгами от «Джойнта» — благотворительной американской еврейской организации. Алленби принял их в общем-то сносно, но дал понять, что война — не лучшее время для сионистской деятельности. Все же он сотрудничал с Вейцманом. Может быть, его привлекала идея войти положительной фигурой в еврейскую историю, то есть обессмертить свое имя, на что ему прямо указал Вейцман (это все я взял из мемуаров Вейцмана). Но сионистская комиссия обнаружила, что дело не только в Алленби. Весьма многие английские офицеры проявляли явное недружелюбие к евреям.

«Одну из причин наших неприятностей мне удалось выяснить в результате беседы с генералом Дидсом (он принадлежал к числу тех немногих, кто понимал наше положение). Однажды он вручил мне, безо всяких пояснений, несколько машинописных страниц. И попросил ознакомиться с ними повнимательнее. Я прочел первую страницу и в недоумении поинтересовался, что означает вся эта галиматья. Он ответил мне спокойно, даже сурово: „Лучше прочтите все, это еще может принести вам большие неприятности в будущем“. Так состоялось мое первое знакомство с выдержками из печально знаменитых „Протоколов сионских мудрецов“. Совершенно обескураженный, я спросил Дидса, как это к нему попало и что все это значит. Он ответил медленно и с сожалением: „Вы можете найти это в вещмешках наших офицеров, и они верят этому! Это привезла британская военная миссия, побывавшая на Кавказе в армии великого князя Николая Николаевича“» (см. главы 44–45). Я не просто так привел целый отрывок из мемуаров Вейцмана. Ибо это было только началом бед, происходивших от того, что для простого человека сливались понятия «еврей» (особенно российский), «большевик» и «сионист». Ужасы большевистской революции и участие в этом евреев привели к тому, что во всякий антисемитский бред стали верить. Ведь сказано в «Протоколах», что евреи разрушают христианские страны, они разрушили Россию и тем поставили Англию в отчаянное положение — факт! Много мы еще будем говорить на эту «большевистскую» тему. И в этой сказке, и тем более в следующей. (Если кто не знает, «Протоколы» — антисемитская фальшивка, сочиненная, возможно, в царской жандармерии в начале XX века.)

А вот еще случай из мемуаров Вейцмана, на этот раз описана иная проблема: когда в сентябре 1918 года Вейцман собрался уезжать, к нему явились два еврейских старца. Их общий возраст, наверное, превосходил 180 лет. Они указали Вейцману, что приближается Суккот, а в Суккот нужен мирт. В старое доброе время мирт привозился из Триеста (Австро-Венгрия. До Первой мировой войны Триест был главным портом, торговавшим с Землей Израильской). Вейцман попытался им объяснить, что идет страшная война и Триест находится за линией фронта. Мирт можно было привезти и из Египта, но из Триеста — лучше. Старцы указывали, что мирт — не военный материал, что это дело сугубо религиозное, и требовали, чтобы Вейцман добился разрешения на ввоз мирта из Триеста. В их мире мировая война была делом нереальным, не стоящим внимания. Эти люди и сегодня не перевелись в Земле Израильской. (А мирт все-таки доставили из Египта.)

Для моего повествования важна встреча Вейцмана с Фейса-лом. Лоуренс Аравийский к тому времени снова убедил арабов держать сторону Англии, и Вейцман совершил весьма дальнюю поездку для встречи с арабским вождем (по предложению Алленби). Вот что вспоминал об этом Вейцман: «Мы провели довольно длительные и подробные переговоры… Я объяснил ему цель нашего приезда… Уверил в нашем желании сделать все возможное, чтобы развеять страхи и настороженность арабов, и выразил надежду, что он, эмир, окажет нам серьезную моральную поддержку. Он задал мне множество вопросов о сионизме и обнаружил при этом солидную осведомленность… Я старался объяснить, что при условии интенсивного развития в стране найдется достаточно места как для арабов, так и для евреев и что арабы значительно выиграют, если евреи приложат здесь свои силы (теперешняя Иордания входила тогда в состав Палестины). Как позднее сообщил мне Лоуренс, эти соображения нашли полное сочувствие у эмира». Так начался первый раунд еврейско-арабской дружбы. Осталась фотография Вейцмана и Фейсала. Ее часто печатали в «дни Осло». История эта будет иметь продолжение. Кстати, Вейцман пишет, что Лоуренс Аравийский, несмотря на дружбу с арабами, был расположен и к сионистам. И впоследствии поддерживал отношения с Вейцманом.

Итак, у турок в начале 1918 года были все шансы перейти в контрнаступление в Земле Израильской. Но этого не случилось. Иногда везет даже евреям. А случилось вот что: по Брестскому миру предполагалось, что Турция вернет себе земли, потерянные сорок лет назад, в 1878 году (район Карса). Надо полагать, все бы этим и кончилось, если бы новоиспеченные страны, Грузия и Армения, не заупрямились — не хотели терять эти земли. Я ничего не хочу сказать плохого про грузин и армян, но для организации военных сил желательно иметь время. А эти страны, не успев возникнуть, втянулись в конфликт с турками. И сразу же были биты. Они готовы были уже согласиться. Но турки вдруг осознали, что перед ними вакуум силы, что теперь им никто на Кавказе не противостоит! А впереди был сказочный Баку — нефтяная столица Старого Света! Когда-то, лет тому 300 назад, турки уже владели этим районом. Но были вытеснены оттуда могучей позднесредневековой Персией. Теперь Персия (Иран) впала в полное ничтожество, с ее нейтралитетом в ходе Первой мировой войны никто и не думал считаться. А России — той, старой — вдруг не стало! И когда все это турки поняли, забыли они о Багдаде и Иерусалиме — Баку засиял перед ними, как путеводная звезда. И немцы вполне это одобряли. Ибо в те времена слова «Баку» и «нефть» были близнецы-братья. Аравийскую нефть еще не добывали, а она была ох как нужна блокированным центральным державам!

Когда в 1914 году война началась — не было еще ни танков, ни военных самолетов, подводные лодки казались то ли чудом, то ли игрушкой. А теперь все это существовало, и все требовало жидкого топлива, то есть нефти. А где ее было взять? Раньше-то привозили, а теперь мешала блокада. В Галиции (Австро-Венгрия) было немного нефти. Но это была капля в море. Существовала в Европе в те времена одна страна, экспортировавшая нефть, — Румыния. И не было в Европе другой страны, которая в первые два года той войны ухитрилась бы провернуть столько незаконных махинаций. Румыны остались нейтральными и с огромной выгодой нарушали свой нейтралитет.

Началось не с нефти, а с географии. Через Румынию тайно везли оружие. Все и во все стороны. И хорошо платили за это. Немцы везли оружие в Турцию (и дальше оно шло через Болгарию, тоже еще нейтральную). Ибо это было время Галлиполи. Русские везли оружие в Сербию через Румынию. Французы выгружали оружие в нейтральных греческих Салониках и везли в Россию через нейтральные еще Болгарию и Румынию. Все операции были незаконными, то есть за них можно было брать втридорога, и никто не обходился без Румынии. Но к концу 1915 года этот бизнес прекратился. Зато нефтяной бизнес рос, ибо росли потребности в нефти Германии и Австро-Венгрии. Румыны старались продавать им жидкое топливо без лишнего шума — оглядывались на Антанту. За «бесшумность» платить приходилось немцам и австро-венграм. В общем, доставать нефть было сложно и дорого. Но война диктует свои требования. Все бы хорошо, но Румынии тоже захотелось военной славы. А заодно и Трансильвании — область со смешанным венгерско-румынским населением, она тогда входила в состав Венгрии. И вот, после удачного Брусиловского прорыва решили в Румынии, что час настал.