При Ротшильде, с помощью его агрономов, у нас появились первые виноградники. Дело вроде бы пошло. Но тут налетела филоксера (мерзкая такая тля) и все съела. Пришлось начинать заново. Люди Ротшильда выписали из Америки филоксероустойчивые сорта. Открылись два винодельческих завода. При открытии одного из них и сложен наш гимн «Хатиква». Ротшильд мечтал о большом производстве духов, о разведении шелкопряда и выработке шелка, но эти планы лопнули. А вот виноделие — пошло. В конце XIX века во всем мире на каждом семейном торжестве в приличной еврейской семье ставили на стол бутылку нашего вина. И решил Ротшильд, что к вину нужны бутылки. И делать их надо у нас — ведь в древности в наших местах выдували стекло (и еще как!). Какие-то евреи пообещали поставлять бутылки. Получили от Ротшильда деньги, а бутылки не сделали. Тогда прислал Ротшильд прославленных чешских специалистов-стеклодувов, но и они не сделали бутылки. Ротшильд заупрямился — твердо решил, что бутылки будут. Он пригласил на встречу молодого человека. Недалеко от Кишинева есть местечко Оргеев. Недалеко от местечка Оргеев есть село Акимовичи. Там этот молодой человек родился. (Так что и кишиневские, и оргеевские евреи считают его своим земляком.) На тот момент этот молодой человек успел уже побывать в революционерах (еврей ведь был) и оканчивал силикатно-керамическое отделение Лионского политехнического института. Ротшильд предложил ему по окончании института ехать в Землю Израильскую делать бутылки. И даже размечтался. «Бутылки — это только начало, молодой человек, — говорил он, — со временем мы должны научиться делать и такие вещи», — Ротшильд показал средневековый венецианский сосуд — чудо хрупкой красоты. Молодой инженер поехал в Землю Израильскую. Но и от него не дождались бутылок. Вместо этого он со временем построил Тель-Авив. Это был Меир Дизенгоф.

Но если кто, прочитав предыдущие главы, подумал, что барон Эдмонд Ротшильд был в конце XIX века популярен у евреев или хотя бы у сионистов, то это было совсем не так. Большинство евреев, включая и родственников барона, считали его «филантропию» глупой затеей. Много позднее, в 20-е годы XX века, барон Ротшильд говорил Вейцману: «Если вам нужны деньги, приходите только ко мне, а не к моей родне. Когда я тратил миллионы, они надо мной смеялись. А теперь хотят, потратив несколько тысяч, примазаться к моей славе». Еще раньше барон Ротшильд сказал: «Без меня у сионистов ничего бы не вышло. Но и моя деятельность без них немногого бы стоила». Многое у нас теперь названо в честь Ротшильда. Оценили и сионисты его, и он сионистов. Но тогда, в конце XIX века, далеко было до этого. Тогда над ним евреи не только смеялись, они на него и сердились. Подсчитывали, какие огромные деньги выкидывает он на ветер в Земле Израильской (тем более что авторитетные агрономы и экономисты утверждали, что дело гиблое). А сколько можно было на эти деньги сделать полезного в нищих белорусских или польских местечках! (Подобные подсчеты враги сионизма и по сей день ведут — в «Мерец» и «Аводе». Все считают, как много денег выкинуто на поселения.) В начале XX века вышла солидная многотомная «Еврейская энциклопедия» на русском языке. Многие, наверно, ее видели. Там много и о Ротшильдах. А о деятельности барона Эдмонда Ротшильда в Земле Израильской сказано хоть и без злобы, но вскользь. А ведь к тому времени он уже сделал в этой области более 90 % того, что вообще сделал. Но для многих евреев того времени, даже имевших «еврейское сердце» — надо полагать, что именно такие писали «Еврейскую энциклопедию», — сионизм был делом несерьезным. Ну а сионисты? Из Земли Израильской слышал Ротшильд только проклятия. Были даже такие русские евреи, что бегали жаловаться к русскому консулу в Иерусалиме — их, несчастных российских подданных, угнетает французский капиталист Ротшильд. А «румынам» некуда было жаловаться — маленькая бедная Румыния не имела консульства в Иерусалиме, и вообще, они (румынские евреи) были «иностранцами» в Румынии. Говорили, что поэтому больше любил Ротшильд румынских евреев. Среди сионистов XIX века виднейшей фигурой был Ахад ха-Ам — «Один из народа» — псевдоним Ашера Гинцберга. Он объехал Землю Израильскую, осмотрел ротшильдовские поселения и, вернувшись в Россию, написал уничтожительную статью «Не тем путем».

Но в чем же обвиняли ротшильдовскую администрацию, «чиновников барона»? Что на них расходуется непропорционально большая часть ассигнований, что они беззастенчиво командуют поселенцами, контролируют каждый их шаг, даже унижают их — это особенно разозлило Ахад ха-Ама. Он подробно описал, как поселенцы смиренно стоят, ожидая, когда какой-то чиновник изволит их принять, как поселенцев гонят освещать дорогу факелами (другого освещения не было тогда в стране Израильской), когда вечером едет какая-то ротшильдовская «шишка». Говорили, что чиновники барона имитируют кипучую деятельность, отдавая бессмысленные, противоречивые указания поселенцам, стремясь «втереть очки» барону, благо он в Париже. Довольно похоже на жалобы нынешних новоприбывших евреев в отношении опекающего их Сохнута. (Дорогу, правда, теперь факелами не освещают.) В ответ чиновники барона говорили, что среди поселенцев много ленивых и жуликоватых людей, которые явились в Землю Израильскую, прослышав, что барон Ротшильд все всем евреям бесплатно дает. Что они не хотят работать, что им, ротшильдовским чиновникам, приходится иметь дело с восточными людьми — турецкими чиновниками и (что особенно трудно) с арабскими шейхами. И тут приходится вести себя по-восточному в отношении подчиненных (то есть поселенцев), иначе шейхи уважать не будут. Что приходится экспериментировать. Истина, вероятно, лежала где-то посередине, но, как всегда, не понимали люди главного — что трудности большей частью объективны. Что приходится осваивать дикую страну, ставшую бесплодной, что людям приходится заниматься трудом, о котором они не имеют понятия и к которому не скоро привыкнут. Не могло все идти легко и быстро. Напомню судьбу еврейских поселений в Новороссии, а там ведь климат был привычнее и малярии не было.

Был в те годы другой филантроп, барон Гирш, даже богаче Эдмонда Ротшильда (не вообще всех вместе Ротшильдов, а именно одного Эдмонда). Он, кстати, разбогател на традиционном в XIX веке еврейском бизнесе — строительстве железных дорог. Он осуществил ряд благотворительных проектов, в том числе и в США. Мы привыкли, что филантропические деньги идут из Америки. А вот в конце XIX века было иначе — Гирш помогал новоприбывшим в Америку восточноевропейским евреям. Были у него и другие интересные проекты. Но делом жизни стало поселение евреев в Аргентине. Это было за десять лет до «угандистов» и прочих «территориалистов». Тут нужны кое-какие разъяснения. Аргентина к тому времени усмирила патагонских индейцев. Там был огромный запас прекрасной незаселенной земли. А ведущей традиционной отраслью сельского хозяйства — скотоводство. Но мясо тогда не могли перевозить через океан, разве что соленое (не было еще холодильников). А посему было объявлено, что надо развивать зерновое хозяйство. Лассо, орудие скотоводов, было объявлено символом отсталости, плуг — символом прогресса. И стали приглашать всех, кто умеет или хотя бы хочет землю пахать. Сами сельские аргентинцы были «гаучо» — пастухами. Это была надводная часть айсберга. Существовала и «подводная» — борьба либеральной буржуазии Буэнос-Айреса со степными феодалами, традиционно опиравшимися на «гаучо». Приезжих крестьян хотели противопоставить пастухам. Но, как говорила моя бабушка, «не важно, что бумажно, — было б денежно» — землю давали. И люди ехали туда. Аргентинцы старались селить новоприбывших вперемежку, то есть чтобы рядом с итальянской деревней была не другая итальянская, а, скажем, немецкая. Гирш, однако, сумел — возможно, с помощью английской дипломатии, в Аргентине тогда очень влиятельной, — добиться выделения значительного массива земель, предназначенного для сплошного заселения именно евреями. А планы у него были грандиозные. Мечтал он о переселении в Аргентину миллионов восточноевропейских евреев.