А теперь придется ввести еще один персонаж. На этот раз — нееврея, Лоуренса Аравийского. Фигура весьма видная. По отцу он был из аристократов, но отец оставил первую жену с детьми и ушел к бывшей их служанке. Будущий Лоуренс Аравийский, а пока просто Томас Эдуард Лоуренс, родился от этого, второго брака. Отец, уходя от первой жены, оставил ей (и детям от нее) свое состояние. Так что во втором браке был уже небогат. И наш герой рос в стесненных материальных обстоятельствах, тем более что второй брак (как первый) был многодетен. Но нет худа без добра. Когда молодой археолог незадолго до Первой мировой войны работал на Ближнем Востоке[7], он должен был экономить на всем — ездил туземным транспортом, ночевал в караван-сараях вместе с местным людом. В итоге он узнал за эти годы Ближний Восток лучше, чем те, кто путешествовал с деньгами. Говорят, что по складкам бедуинского плаща мог он определить, откуда его владелец. Впрочем, о Лоуренсе Аравийском много чего рассказывали, не всегда можно понять, что правда. И вот началась Первая мировая война. Лоуренс был в качестве специалиста по Востоку прикомандирован к английской армии, наступавшей с юга на Ирак (тогда турецкий). Там в конце 1915 — начале 1916 годов разыгрались драматические события. Англичане — в состав их войск, кроме собственно англичан, входили индийские части (сипаи) и непальские наемники (гуркхи) — затеяли осенью 1915 года довольно энергичное наступление на север с целью взять Багдад. Сперва был успех — им противостояли части, состоявшие из арабов, а они, хоть и единоверцы турок, жаждой победы не горели. Но затем подошли собственно турецкие войска, да еще под германским командованием. И англо-индийские части попали в окружение. Произошло это под городом Кут-Эль-Амар. На военном совете, где обсуждалось, как помочь окруженным войскам (примерно десять тысяч человек было в окружении), слова попросил до того никому не известный Лоуренс. Он прямо сказал, что традиционные методы не годятся. Пробиться им на выручку нельзя — турки в обороне очень крепки, да и климат этих мест европейцы плохо выносят. Начнутся затяжные бои, и турки устоят, как устояли в Галлиполи. Подкупить турок (еще один традиционный метод) тоже не удастся. Во-первых, теперь уже речь идет о жизни и смерти Османской империи — тут не до взяток. А во-вторых, немцы вмешаются. «Надо действовать по-новому», — заявил Лоуренс. Вот как: снабжать окруженных всем необходимым с самолетов — у турок самолетов очень мало, и они не смогут помешать воздушному мосту. А меж тем вызвать брожения среди арабов, так что турки сами окажутся в блокаде. И воздушный мост им не построить. Но всем его предложения показались ересью. И решили действовать традиционно. Послали Лоуренса подкупать турецкое начальство, а когда это не удалось, предприняли яростные попытки пробиться на помощь окруженным. Это привело к большим потерям, но не принесло успеха, — все, что предсказывал Лоуренс, сбылось! В конце апреля 1916 года, после пяти месяцев окружения, измученные голодом войска Великобритании сложили оружие. Несмотря на относительно небольшой масштаб событий, шума по поводу этой английской неудачи было много. А у турок как раз тогда высвободились войска после победы в Галлиполи. Англичане должны были благодарить Бога, что русские уже отдышались от страшных неудач 1915 года. В начале 1916 года русская армия добилась больших успехов на Кавказе и далее, летом, продвинулась в Малой Азии на сотни километров. Но и это не все. Летом 1916 года русские предприняли грандиозное наступление в Европе — «Брусиловский прорыв». Брусилов — это русский генерал. Несмотря на его религиозность и антисемитизм, он в дальнейшем хорошо поладил с большевиками. Но пока мы в 1916 году. Итак, летом 1916 года русские прорвали австро-венгерский фронт. Успех был грандиозным. Для спасения Австро-Венгрии в прорыв были брошены германские и турецкие войска. И туркам (а они нас особо интересуют) там крепко досталось. Поэтому турки после своих побед в Галлиполи и Кут-Эль-Амре не смогли перейти в наступление на англичан. А переброска германских войск с французского фронта и австро-венгерских из Италии на восток улучшила там положение союзников.

Вернемся, однако, к Лоуренсу. Нет худа без добра. В английских верхах убедились на горьком опыте, что он дело знает. И когда выяснилось, что шериф Мекки порвал с турками и организовал восстание, с миссией к нему послали именно Лоуренса. А шериф — это не американский полицейский офицер. Это на мусульманском Востоке — владетельная особа, вроде герцога в Европе. А шериф Мекки был вассалом турецкого султана. И, говорят, находился в родстве с пророком Магометом (правда, не близком). С этой своей миссией Лоуренс справился блестяще. Он пообещал восставшим арабам деньги, оружие, а после победы — независимость. Такие обещания во время войны даются охотно. Во главе восставших арабов официально стоял старший сын шерифа Мекки — Эмир Фейсал (с которым мы еще очень и очень много раз встретимся). Фактически всем командовал Лоуренс. Первые же схватки с турками показали, что в сражении толку от бедуинов мало — бегут с поля боя. Но Лоуренс сумел найти им применение — атаки на железные дороги. Для начала — Хиджазской (в Медину — второй по значению святой город ислама). Бросить Медину мусульмане-турки, конечно же, не могли. Это было бы куда хуже, чем потеря, например, Багдада, но и удерживать ее стало очень трудно. Арабы прозвали Лоуренса «Эмир-динамит» — за взрывы, которые он устраивал на железной дороге. Турки ее, конечно, охраняли, но она — длинная. Когда надо было, Фейсал и Лоуренс могли собрать двадцать тысяч бедуинов и уничтожить охрану. А когда турки подтягивали туда значительные силы, бедуины рассеивались по пустыне. С Фейсалом и Лоуренсом оставалось несколько сот человек. А вскоре бедуины снова собирались и налетали в другом месте. Благодаря присланным и пилотируемым англичанами нескольким самолетам перевес в воздухе был на их стороне, то есть турки не могли вести с воздуха наблюдение за пустыней.

Вообще оценки роли Лоуренса в ближневосточных событиях — очень противоречивы. В тяжелые годы Первой мировой войны, когда люди нуждались в ободрении, в лондонских (и не только) газетах расписывались его и его арабов подвиги. Он в своих книгах, написанных после войны, тоже себя не обижал, а книги имели успех. С другой стороны, по мере роста антианглийских настроений в арабском мире стала появляться обратная тенденция. В советской литературе о нем старались не говорить. Иногда упоминали арабское восстание, но без имени самого Лоуренса. В Израиле стараются роль арабского восстания преуменьшить. Впрочем, мы еще много будем говорить о Лоуренсе и Фейсале. Тут я хочу заметить вот что: Лоуренс, видимо, первым открыл «рельсовую войну» — то, что в дальнейшем будут делать партизаны повсюду, особенно в России.