К Виктории я приезжаю минута в минуту. Открываю своим ключом и сразу с порога понимаю, что мой план, как всегда, работает безупречно: приживалка встречает меня на пороге бледная, как призрак, и взъерошенная. На удивление, нет ни запаха табака, ни вони перегара, хотя не так давно она реально закладывала за воротник просто как сапожник. Чего я только не делал, чтобы отвадить ее от зависимости, но в итоге мартышка просто научилась бухать так, чтобы это не так резко бросалось в глаза. Я больше не ловил ее в процессе, но сталкивался с последствиями, для которых у нее всегда была железобетонная отмашка: вещи, которые она вынуждена делать в рамках нашего «сотрудничества», требуют эмоциональных затрат, после которых ей требуется время на восстановление. В общем, обычная женская шняга, когда нужно корчить из себя больше, чем есть на самом деле.

Сейчас Виктория выглядит шелковой.

Настолько шелковой, что даже сходу предлагает мне кофе.

В ответ я молча окидываю ее взглядом и вопросительно поднимаю бровь. Она оглядывается, что-то невнятно бормочет.

— Ты собираешься уезжать в этом?

На ней пеньюар и домашние тапки. Все, конечно, от крутых женских брендов. Строго говоря, если уж докапываться до моих слов, то даже это она забрать не может. Но уж не будем мелочиться.

— Олег, пожалуйста… - скулит Виктория, когда я прошу вернуть мне ключи.

— Я больше не намерен терпеть твои фокусы, - говорю сухо. - Мне надоело, что в ответ на мое хорошее отношение получаю только истерики и сопли. И твое «я не могу, я занята» уже в печенках сидит. Раз занята - удачи с тем лохом, который будет оплачивать все твои запросы и терпеть «занята».

— Олег, прости! - Она плетется за мной следом, пока я расхаживаю по огромной студии в поисках, к чему бы еще доебаться. - Я просто устала. Был такой тяжелый день! Столько всего навалилось!

Даже странно, но у нее тут вообще без косяков. Никаких посторонних запахов, никаких разбросанных вещей. И даже на кухне идеальный порядок. Клининговые услуги оплачиваю я и, раз счет за них не поступал ни вчера, ни сегодня, значит, вся эта чистота - дело рук Виктории. А за все два года нашего «сотрудничества», я точно знаю, Виктория и домашние заботы - это что-то из области фантастического кино.

— Ты завела домового? - Провожу пальцем по рабочей гранитной поверхности в кухне. - Глазам не верю.

— Просто стараюсь не мусорить, - дергает плечом мартышка и снова предлагает кофе.

— Чай, - милостиво соглашаюсь я и усаживаюсь на высокий барный стул.

Внимательно слежу за тем, как она суетится, пытаясь понять, что вообще происходит. Так испугалась, что на этот раз может реально вылететь, что с перепугу вылизала квартиру языком?

Она быстро заваривает зеленые «иглы», достает из холодильника тарелку с нарезкой. Приготовилась заранее, судя по тому, что тут все мои любимые сорта сыра и ветчина, вяленые оливки, каперсы в маленькой пиале с серебряной ложкой.

— Мне очень жаль, - дрожащим голосом повторяет приживалка, - я просто… знаешь, все правда как-то так навалилось…

Я отхлебываю чай и брезгливо отодвигаю чашку. Не знаю, что в нем такого вкусного - как по мне, так больше похоже на отвар из старых кирзовых сапог, но этой дуре наверняка втюхали с лозунгом «Это неприлично дорого!» Виктория сразу замечает мое недовольство и предлагает заварить другой. Открывает ящик и начинает выставлять целую коллекцию разных коробок и пакетов. Но мое внимание привлекают не они, а взявшаяся непонятно откуда третья чашка. Простая белая чашка с ручкой из тех, которые в довесок кладут в разные акционные предложения дешевых чайных брендов. Откуда она тут? Для подруг и моих визитов у мартышки есть фарфоровый чайный сервиз и еще одна столовая кружка, которую она купила на какой-то там ярмарке, типа, как вещь ручной работы.

Откуда здесь это дерьмо?

— Это для кого? - интересуюсь я, кивая на свою «находку».

Виктория снимает чашку, крутит ее в руках и подергивает плечами. То, что молниеносного ответа так и не последовало, уже наводит на определенные мысли.

— Наверное, Настя принесла, - наконец, говорит она, но это такой тупой треп, что даже слушать противно.

— Выброси, - приказываю я. - Пока твое пребывание в этих стенах под вопросом, пусть твои подружки-алкашки оставляют свой мусор где-то в другом месте.

Я внимательно слежу за тем, с какой неохотой Виктория отправляет чашку в мусорное ведро. И даже не бросает, а осторожно укладывает сверху. Ну, видимо, у этой «Насти» большой хер и волосатые руки, раз моя приживалка так трепетно относится к ее подаркам.

Строго говоря, мне насрать, кто ее порет, главное, чтобы это было в свободное от работы время и не приводило к вот таким последствиям. Мне даже было бы любопытно посмотреть на ее ёбаря - никогда не понимал, что мужики находят в таких как она. Поправочка - нормальные мужики, а не обожравшиеся стриптизерш, эскортниц и содержанок «денежные мешки», которым тупо прикольно поиметь «обычную не такую бабу».

— Что я должна сделать? - Виктория захлопывает дверцу в нишу с мусорным ведром, поворачивается ко мне и сама допивает противный зеленый чай, пока я лениво и без аппетита жую ломтик ветчины.

Я поднимаю палец и тяну время, чтобы утащить с тарелки с нарезкой еще несколько кусочков. Ну и чтобы коза еще немного понервничала, а не воображала, будто за виляние задом ей все сойдет с рук. Она поджимает и расслабляет губы, тарабанит ногтями по тонкому краю фарфоровой чашки, но все же молчит, не рискуя лезть на рожон.

Только когда, по моему личному секундомеру, истекает время нервной паузы, я перехожу к моральной порке. И пусть радуется, что на этот раз обойдется только этим, потому что, если бы не Ника, я бы точно взял в руки ремень и содрал с нее шкуру.

— Прежде чем я решу, что все-таки хочу с тобой сотрудничать, Виктория, я должен быть уверен, что все эти разговоры, типа, «я устала» или «я занята», или «у меня не то настроение» ты оставишь для своих алкашек и трахарей. Потому что все это, - делаю символический круг пальцем, имея ввиду всю ее никчемную жизнь, - я брал обязательство оплачивать не из доброты душевной или потому что мне не по хуй, что с тобой будет. Я оплачиваю твои расходы - которые, кстати, не контролирую только потому, что надеюсь на твою честность! - а ты оказываешь мне услуги.

Виктория согласно качает головой.

— Согласись, я не так часто прошу тебя выполнять свои обязанности, чтобы получать взамен такую черную неблагодарность. Я не подкладываю тебя под разных извращенцев, не заставляю делать совсем уж откровенную дичь и в целом ты вполне неплохо существуешь и даже получаешь дополнительную выгоду, потому что некоторые «папики» задерживаются в твоей койке не на одну ночь и охотно благодарят разными подарочками. Иногда очень даже щедрыми. Как Смолянов, например… Или Варский.

Она так резко вскидывает голову, что я не могу удержаться, чтобы не «наградить» ее садисткой ухмылкой.

— Что? Думала, я не узнаю, про твой валютный счет в банке? - Это было так банально, что я даже особо не разозлился на его существование. Просто сделал пару звонков и попросил держать счет «на контроле», чтобы, в случае чего, его быстро заморозили под предлогом подозрительной активности. - Или про ипотеку, которую ты пыталась оформить?

С ипотекой вообще было весело, потому что Виктория пыталась взять ее под купленные справки о доходах в компаниях, где она не работала. Добилась только то, что бухгалтера получили по шапке за такую «благотворительность».

— Мне все равно, как ты пытаешься накопить на пенсию, - и это абсолютная правда, - но до тех пор, пока ты работаешь на меня - будут действовать только мои условия. И я, блядь, реально в душе не ебу, что тебя не устраивает? Ты одеваешься за мой счет, жрешь и пьешь за мой счет, лазишь бухая по барам за мои бабки, но продолжаешь чего-то там выебываться и корчить из себя непонятно что. А ведь я прошу просто выполнять договоренности. Все, Виктория. Максимально просто и прозрачно, чтобы это понял даже твой одноклеточный мозг. Но ты продолжаешь нарываться.