Я вскакиваю с кровати около пяти утра, пока Олег еще спит.

Его будильник срабатывает в пять тридцать, обычно в это время он уже не спит и просто лежит под одеялом, видимо строя в уме свои великие планы на день. Я должна встать раньше, чтобы привести себя в порядок, потому что в последнее время мое отражение в зеркале выглядит просто отвратительно, особенно огромные и почти черные круги под глазами. Несмотря на все капельницы, которыми меня пичкает Тамара.

Я запираюсь в ванной, быстро умываюсь ледяной водой и делаю массаж лица, просто пощипывая кожу тот тут, то там, чтобы к ней хоть немного прилила кровь.

Насколько безопасны эти капельницы? Я задаюсь этим вопросом каждый раз, когда она снова тыкает иглу в мои изувеченные вены. Пару раз слышала, как она звонила Олегу и предлагала оставить во мне катетер, чтобы не рвать вену каждый раз, когда мне потребуется нова порция какого-то «живительного витаминного коктейля», но судя по тому, что она так до сих пор этого и не сделала, его ответ был отрицательным.

Мне нужно как-то от нее избавиться.

Найти на сто процентов работающий способ, потому что шанс будет только один и потому что Олег слишком хитрый и подозрительный, чтобы поверить в слепленную на скорую руку ложь.

Я прислушиваюсь к позывам своего тела - рвоты нет. В последний раз меня жестко тошнило неделю назад, в тот вечер, когда я встречалась с семьей. И с тех пор началось затишье, хотя Тамара точно не сменила свой парфюм и от нее все так же разит удушливой дихлофосной сладостью.

Провожу ладонью по животу, не спуская взгляда с двери позади - Олег может зайти в любую минуту, вот такие внезапные появления - его любимая «фишка». Пару раз, когда я позволяла своим мыслям снова свернуть на дорожку болезненных воспоминаний, ему удавалось застать меня врасплох. Даже не знаю, почему он до сих пор не придумал меня поколотить и ограничивается только едкими комментариями в адрес «коровьего выражения моего лица». Наверное, все дело в моем слишком поганом виде: Олег боится, что одного крепкого пинка будет достаточно, чтобы окончательно вывести из строя его любимую игрушечку. Но когда он сделает это - просто вопрос времени.

Снова прислушиваюсь, пытаясь выудить из своего тела хоть каплю признаков беременности. За это время я так срослась с мыслью, что внутри меня растет капелька моего любимого Меркурия, что не заметила, как выстроила все свое серое будущее вокруг этой надежды. Потерять ее сейчас будет слишком большим ударом. От которого я уже точно не смогу оправиться.

Это все равно что смириться со смертным приговором, узнать о помиловании, придумать, как жизнь новую жизнь… и узнать, что новость о помиловании была просто чьей-то злой шуткой.

Олег появляется в ванной как раз в тот момент, когда я поглаживаю живот.

Только чудом успеваю одернуть ладонь и схватиться за тюбик с зубной пастой.

Он несколько секунд стоит в дверях, разглядывая меня кусок мяса на тарелке. Оценивает степень моей прожарки? Готова ли я к исполнению супружеского долга? Сама мысль о том, что он притронется ко мне взрывает мозг.

— Доброе утро, - говорю его отражению в зеркале и выдавливаю немного пасты на щетку.

— Доброе, Ника.

Муж становится рядом, забирает у меня зубную пасту, и мы какое-то время молча чистим зубы плечом к плечу. Его разрушительная энергия пытается просочиться мне под кожу, но я уверенно держу себя в руках. Каким бы страшным ни был Минотавр, даже к нему привыкаешь, если приходиться жить в его Лабиринте.

— Ты плохо спишь, - говорит Олег, пока я окунаю в полотенце лицо, стирая с кожи капли воды. - И выглядишь не лучше.

Пока он стаскивает домашние штаны, пристально наблюдая за моей реакцией, я ковыряюсь в голове, придумывая, как повернуть это разговор в свою пользу.

— Потрешь мне спину? - не дожидаясь моей реакции, предлагает Олег.

Я открываю рот, чтобы сказать «нет», но вовремя вспоминаю статью об абьюзерах, которую прочитала пока лежала в больнице. В советах о выживании первым пунктом стояло правило стараться избегать категорического «нет», чтобы не подвергать свою жизнь опасности из-за их непредсказуемых реакций.

— Может, в другой раз? - стараюсь придать своему голосу просящие нотки. В конце концов, ему всегда нравилось видеть меня униженной и зависимой от его «милосердия». - Я еще не очень хорошо себя чувствую. И голова болит второй день.

Олег хмыкает, говорит, что я бы очень удивила его положительным ответом, и зашагивает в душевую кабинку. А я тут же возвращаюсь в комнату и захожу в гардеробную, перебирая вещи для сегодняшнего выхода. Первого, за почти месяц заточения. Олег, наконец, разрешил мне навестить в Костю в больнице, потому что я всю неделю упрашивала его об этом.

Выбираю свободные джинсы и толстовку, еще раз оглядываюсь по сторонам, усаживаюсь на пуфик и надеваю носки - те самые, в одном из которых лежа мои единственные наличные. Проверяю, чтобы купюра была надежно спрятана за отворотом носка, и привожу себя в порядок. К тому времени, как Олег возвращается из ванны и переодевается, я успеваю сварить кофе и сделать на завтра пару яиц-«Пашот» на гренках.

— Ты явно что-то от меня нужно, - задумчиво говорит он, оценивая тарелку. Но интонация у него до противного довольная.

— Просто благодарна что ты, наконец, разрешишь мне увидеться с Костей, - пожимаю плечами как можно безразличнее. - Подвезешь до больницы?

Олег соглашается.

По дороге мы почти не разговариваем. Только обмениваемся фразами о погоде и о том, что нужно вставать в три часа ночи, чтобы занимать первые места в пробках. Сейчас я даже не понимаю, как и о чем мы разговаривали раньше. Прошлое с ним как в тумане, а ведь Олег никак не изменился. Просто в какой-то момент все то, что сидело в нем всегда, полезло наружу.

— Я оставлю с тобой водителя. - Муж помогает мне выйти из машины и, как всегда, делает это нарочито элегантно, наиграно, чтобы даже снег с соседних деревьев облетел от зависти.

— Твоя важная встреча отменилась?

Он уже неделю твердит о том, что сегодня у него особенная сделка, которую он выжимал целый месяц, и что если что-то пойдет не как по маслу - кто-то «наверху» больше не получит от него ни копейки.

— Твой комфорт и безопасность, - Олег даже не пытается скрыть иронию, - для меня важнее любых сделок.

Можно сказать, что я вернусь на такси, но он все равно никогда на это не согласиться, так что лучше не давать ему повод для подозрений. Благодарю, желаю ему хорошего дня и, пересилив себя, целую в щеку, чтобы он еще больше распустил свой невидимый павлиний хвост.

Два часа в больнице проходят тяжело.

Водитель, которого Олег оставил присматривать за мной, не отступает ни на шаг. Ходит как привязанный и даже не пытается скрыть свою «почетную» надзирательскую роль.

Костя, к счастью, выглядит не так плохо, как я себе представляла. Олег, как и обещал, позволил обследовать его еще несколькими независимым группам врачей, и оказалось, что на данном этапе болезнь можно приостановить сложным, но пока медикаментозным лечением. Алёна говорила, что в последние дни мальчик буквально не приходил в себя, но сегодня мы с ним даже мило поболтали, и он выглядел довольным, прижимая к груди портативную игровую консоль, которую Олег сам вручил мне для подарка. Естественно, ведь у меня не было денег даже на бутылку минералки.

На обратном пути я выжидаю, пока мы отъедем от медицинского центра пару кварталов, и прошу водителя остановиться у сквера, чтобы я прогулялась. Жалуюсь на сильную головную боль и нарочно трагически морщусь от каждого шага. Он снова ходит за мной как привязанный, но держится на расстоянии, когда я прошу дать мне «немного личного воздуха». Побродив так немного, останавливаюсь, опираюсь на ствол дерева и долго стою вообще не двигаясь, позволяя легкому снегу падать мне на щеки.

— Я отвезу вас домой, - говорит «надзиратель», и я использую его слова как повод для необходимой мне драмы.