— Мне нужно в душ, - Планетка медленно отодвигается и на этот раз держится нос высоко. - А то от меня пахнет беконом сильнее, чем от бекона.

— Не сказал бы, что это такой уж недостаток, - лыблюсь я, воображая на ее месте прожаренный до хруста мясной ломтик. С удовольствием бы вонзил в него зубы. Даже если это звучит как бред сумасшедшего.

Вера показывает мне язык и предлагает пока приготовить место для ужина в комнате с подушками вместо кресел. Я провожаю ее долгим взглядом и ловлю себя на мысли, что ни хромота, ни болезненная худоба не делают менее сексуальной ее походку. И даже попой моя Планетка виляет (конечно, не нарочно) так сексуально, что я снова начинаю ненавидеть проклятые слишком широкие и твердые молнии на джинсах.

Пока она плещется в ванной, достаю большие белые тарелки, вилки, стаканы, заранее готовлю кофе для кофемашины. В комнату с подушками приношу пару пледов на пол. Не помешал бы еще поднос или деревянный кроватный столик, но об этом я как-то и не подумал. Приношу колонку - это моя, домашняя, одна из немногих вещей, которые успел перевезти до того, как Олег решил снова стать моим «в доску лучшим другом». Подумав, отказываюсь от идеи притащить ноутбук и включить какое-то кино - не хочу тратить время на виртуальные картинки рядом с моей настоящей женщиной.

И даже нахожу одну толстую свечку - понятия не имею, что за мысли шатались в моей башке, когда бросил ее на гору остальных покупок. Обычно, чего уж кривить душой, я и романтика не пересекаемся даже на абсолютно ровной прямой. Но не зря же говорят, что правильная женщина способна показать мужчине даже то, что он не знал о самом себе.

В конце достаю из ящика бутылку розового вина. Судя по инфе на этикетке - оно полусладкое, значит, Планетке подойдет, хоть она и не жалует алкоголь даже в самых легких его формах. Но сегодня я хочу особенный вечер и не случится ничего страшного, если она немножко расслабится.

Кстати, мне это тоже не помешает, потому что вот-вот перегорят и катушки, и предохранители.

Отношу все в комнату, но оставляю тарелки до возвращения Веры. Переодеваюсь в домашние свободные штаны и футболку и почти слышу, как член с благодарностью просит больше так над ним не издеваться. Хотя, с точки зрения ближайшего будущего, наверное, это не самая лучшая идея. Воображаю лицо Веры, когда она будет лицезреть мой стояк в ответ на каждый свой даже невинный жест.

Ладно, официально расписываюсь под тем, что у меня, уже почти тридцати четырех летнего лба, случился приступ спермотоксикоза на одну единственную малолетку, о которой я сам думал, что никогда и ни за что не вляпаюсь в такое «чудо».

— Не знаю, о чем ты думаешь, но продолжай в том же духе, - слышу позади голос Веры и, когда немного поворачиваю голову, замечаю как она хаотично снимает меня на телефон. - У тебя лицо абсолютно довольного жизнью кота.

— У кота морда. - Немного разворачиваю корпус и как бы невзначай цепляю пальцами край футболки, подтягивая его выше пупка. Штаны болтаются низко на бедрах, так что вид моего крепкого пресса (без хвастовства, а просто констатация факта) должен произвести на Планетку самые неизгладимые впечатления.

Она останавливается чуть в стороне, облокачивается плечом о холодильник - и ее улыбка становится именно такой, как мне нужно - немного натянутой и рассеянной, потому что этим взглядом на моей коже можно выжигать клейма.

— Обычно, - ее голос звучит тихо и сдавленно, - это девочки устраивают для мальчиков стриптиз.

Я продолжаю задирать футболку, пока ее край не дотягивается до солнечного сплетения.

Планетка продолжает фотографировать, и даже в полумраке я хорошо вижу румянец на ее скулах. Можно вообще снять футболку, но тогда мы не дойдем до ужина, а я, как бы сильно ее не хотел, хочу, чтобы моя Планетка нормально питалась.

— Так, - ловлю ее в том месте, где она стоит, и легко забираю телефон из ослабевших пальцев, - на этом первая часть фотосессии закончена.

— Я только разогналась, - мурлыкает Вера, уже даже почти не скрывая своих взрослых мыслей.

Уверен, если бы засунул руку ей между ног, то нашел бы там самый красноречивый влажный признак ее желания.

Официально готов принять звание самого терпеливого мужика на свете, потом что вместо логичного продолжения, беру ее за плечи, подталкиваю к плите и предлагаю наполнить наши тарелки. Пока она ловко и красиво, совсем как в ресторане, раскладывает пасту и салат из разноцветных помидоров, открываю вино, разливаю его по бокалам. Немного - мы с ней оба те еще трезвенники, но для «правильного» настроения.

— И даже целая одна свеча, - весело подшучивает Планетка, когда мы с тарелками наперевес совершаем променад в комнату, где уже приятно пахнет чем-то ненавязчиво соленым. Оказывается, она была еще и ароматическая.

— Решил выгулять своего внутреннего сопливого романтика, - фыркаю я.

Нужно уже перестать удивляться, насколько мягким я становлюсь рядом с этой малышкой.

За свои уже много лет и даже первые седины у меня было так много вечеров наедине с женщинами, что будет просто бессмысленно даже пытаться их считать. Некоторых я привозил к себе в первый дань знакомства. Хотя, наверное, правильнее будет сказать «большинство». Некоторые в первый день знакомства сами приглашали на чай. Были и «крепкие орешки», которых удавалось раскрутить на секс только к третьему свиданию (если на этом этапе общения женщина не показывала желания раздвигать ноги - я сливал ее без сожаления и считал это самым рациональным подходом к своему времени). Пару раз меня даже пробивало на «сделать красивый жест» - и я снимал всю смотровую площадку на крыше или маленький зал в кинотеатре. В общем, если подытожить - у меня богатый опыт проведения времени с женщиной перед тем, как уложить ее в постель.

Но сегодняшний вечер - уникальный.

И мне не нужно копаться в памяти, вспоминая все предыдущие, потому что именно сейчас происходит то, чего не было никогда раньше.

С этой женщиной я разговариваю.

Много, обо всем на свете. Ничего такого, потому что мы и раньше, пока она лежала в больнице и пока обживалась здесь, разговаривали часами напролет. Но тогда впереди не маячила перспектива близкого секса. А сейчас, когда желание буквально пронизывает воздух между нами, я все равно увлекаюсь ей так сильно, что в какой-то момент даже забываю о своих планах заняться с ней сексом сразу после того, как мы закончим ужинать.

Наши тарелки давно опустели, стрелки часов перевалили за полночь, но я только сейчас вдруг вспомнил, как хотел закончить вечер, потому что все это время был увлечен своей Планеткой. Тем, как она улыбается, как смеется, как закидывает назад голову, когда хохочет, как прикрывает рот ладонями, когда стыдливо пытается скрыть икоту, как сжимает губы в трубочку, втягивая длинные нитки лапши, как потом сама над собой подшучивает, называя то кальмаром, то муравьедом. Она может говорить абсолютно обо всем на свете: о книгах, о музыке, о космических теориях и даже о проблемах глобального потепления. А самое удивительное, что мне интересно обсуждать все это с ней. Настолько, что я не пытаюсь свести на нет любой разговор, намекая, что уже давно собираюсь стащить с нее трусы.

— Что? - Она ловит мой взгляд и рассеянно заправляет за ухо упавшие пряди. - У меня лапша на носу?

— Даже если бы это было так, - поднимаю колено и упираюсь в него локтем, держа почти пустой бокал вина на вытянутой руке, - я бы тебе все равно не сказал.

Она сначала смеется, а потом украдкой все-таки трогает нос.

Моя малышка выпила. Совсем чуть-чуть, но даже этой мышиной дозы оказалось достаточно, чтобы подогреть ее кровь и рассыпать по щекам соблазнительный розовый румянец.

Мне нравится, как блестят ее зеленые глаза, почти заполненные расширившимися зрачками. Я почти вижу в них собственное отражение, наполненное ее пошлыми мыслями. Именно сейчас я ни капли не сомневаюсь, что и она, каким бы интересным собеседником я ни был (надеюсь, что это так!), тоже ждет того самого «взрослого» момента, когда наша болтовня превратится в прелюдию к порно.