Я чувствую это буквально физически, каждый раз, когда где-то рядом появляется Олег. Его присутствие отшвыривает меня обратно в те дни, когда я была как дура влюблена в его друга и боялась, что все мои чувства нацарапаны красным маркером у меня на лбу. Прошло столько времени, я отрастила черепаший панцирь и одела душу в защитную броню, даже научилась впитывать, перерабатывать и использовать против него его же собственную разрушительную энергию, но появление Максима снова рушит все мои основы.
Это очень плохо, потому что каким-то непонятным мне чутьем я понимаю, что Олег что-то подозревает. Это невозможно объяснить - и у меня нет никаких фактов для доказательства, но даже его обычное поведение слишком странное.
Зачем он сегодня спрашивал про Алёну? Знает же, что из-за него я больше не могу нормально общаться с сестрами, чтобы не подвергать их опасности. А с Алёной… С ней все сложно, потому что она, как и большинство людей, которые не перешли через то же, что и я, не понимает, почему я до сих пор не сбежала. И даже факт двух моих неудачных побегов, после которых каждый раз становилось только хуже, не особо ее убедил. А у меня нет моральных сил на то, чтобы в сотый раз пересказывать историю, которую она судит лишь по верхушке айсберга.
Мне нужно переключиться, пока мысли о происходящем не затолкали меня обратно в эмоциональный кризис. А подозрительность Олега, надуманная или нет, и то и дело всплывающий в памяти Меркурий - точно в этом не помогают.
Благодаря Сергею у меня теперь есть зацепка.
Нужно ее раскручивать.
До двенадцати еще два часа. На это время у меня назначена встреча с Абрамовым - Олег как обычно верен себе и следит за моим здоровьем даже еще пристальнее чем раньше. Учитывая то, как он до того чуть не уложил меня в могилу, таская из одной закрытой больницы в другую, где меня чем только не пичкали, от этой заботы воняет абсолютным лицемерием. Но я смирилась и даже нахожу немного позитива в том, что мой гемоглобин, анализ крови и общее состояние постоянно мониторят. По крайней мере, от запущенного рака я точно не умру.
Я прохожу по дому, делаю все свои привычные дела: застилаю постель, поправляю стройный ряд рубашек в шкафу Олега, протираю брызги воды с крана в ванной, чтобы на хромированной как стекло поверхности не было пятен - он этого терпеть не может. Сейчас я стараюсь не давать ему повода прицепиться хоть к чему-нибудь, но надо хоть изредка «ошибаться», чтобы притупить его подозрительность.
Потом делаю кофе, проверяю запасы любимых сортов Олега и заказываю новую порцию.
Собираюсь.
Прошу водителя отвезти меня в книжный по пути в больницу. Я часто приношу в дом новые книги - в Норвегии забила ими целых три полки, так что Олег не видит в этом ничего «выбивающегося из…». А в этом книжном, кроме зала для чая и кофе, есть еще маленький зал для студентов, где за небольшую сумму можно воспользоваться компьютером с выходом в интернет - все это я тоже узнала еще до того, как вернуться домой.
Выхожу в сеть, включаю свою «шпионскую» почту и чат в ней. Мой норвежский адвокат выходит на связь через пару минут. Сбрасываю ему все данные на Сергея и его жену (данные на Олега он получил давно). Пишу, что их связывает кипрский счет и фирмы-прокладки, которые могут на него вывести. Раньше, когда в связке не было посторонних, копать что-то только под Олега было пустой тратой времени - он слишком хорошо умел заметать следы. А вот Сергей, я уверена, всегда пренебрегал мерами безопасности, значит, за него можно зацепиться.
В ответ адвокат присылает сумму, которую возьмет за то, чтобы подключить к делу необходимых людей. У меня есть зарегистрированный им же счет, на котором я скопила немного денег: подрабатывала написанием отзывав в сети, пару раз участвовала в денежных розыгрышах, но в основном просто дурила Олега с покупками - снимала с ценников акционные стикеры, покупая вещи якобы за их полную стоимость. Разные штуки на распродажах по случаю праздников, статуэтки, домашний декор. То, что невозможно найти в сети, потому что это штучный товар и ручная работа. На некоторых покупках возвращала в свой карман более пятидесяти процентов от их реальной стоимости с распродажи. Потом клала все это на свой «чистый» счет и так за два года накопила кое-что на первое время.
Хотя мне все равно нужно подумать о новом источнике финансов.
Деньги за мой балетный контракт Олег, конечно же, прибрал к рукам. Как и оформленную на меня карту.
«Если он узнает о нашей с Меркурием встрече…»
Эта мысль все-таки настигает меня, хотя я отмахиваюсь от нее каждый день с тех пор, как он пришел в мою студию. Чем только не забиваю голову, чтобы не вспоминать его запах, его лицо, жесткую ухмылку и островок седины в волосах.
Чтобы чем-то занять зудящие ладони, включаю поисковик и просто наугад вбиваю пару слов, чтобы бездумно перещелкивать появившиеся картинки. Зачем я сказала про то кафе? Водитель может узнать его, если Олег отдал распоряжения. Или будет следить и фотографировать каждого, кто входит. Или у меня просто едет крыша от этих шпионских игр?
Я миллион раз прокручиваю в голове нашу возможную встречу, потому что до нее остаются считаные часы. Думаю об этом, когда у меня берут анализ крови, когда хожу из кабинета в кабинет, послушно выполняя приказы врачей, и даже когда разговариваю с мамой. Она напоминает, что у Кости День рождения (как будто я могла забыть), и подчеркивает, что не примет никаких отказов от нашего с Олегом обязательного присутствия. Догадываюсь, что для моего мужа будет приготовлено место во главе стола на специальном стуле еще до того, как она сама об этом говорит. Я уклончиво отвечаю, что нужно сперва уточнить, не будет ли Олег загружен работой. Скорее всего, он не согласиться пойти на это мероприятие даже с заманчивой перспективой снова блеснуть щедростью и размахом души.
После больницы прошу водителя отвезти меня в пекарню.
Украдкой наблюдаю за его реакцией - насторожится? Будет вести себя не как обычно? Но на первый взгляд ничего такого - он только улыбается и говорит, что, если бы у его жены была такая фигура после булочек и плюшек, он был бы самым счастливым человеком на свете. Всю дорогу выслушиваю о том, что у его супруги патологическая зависимость от сладкого и предрасположенность к полноте, поэтому он вынужден который год жить под одной крышей рядом с перманентно набирающей и сбрасывающей вес женщиной, со всеми вытекающими последствиями. Я шучу, что он, кажется, живет в машине, а не в четырех стенах, намекая на его постоянное присутствие рядом.
Он как-то странно мнется - замечаю это в зеркале заднего вида.
— Что-то случилось? - спрашиваю на всякий случай, но предчувствие чего-то хорошего вдруг резко щекочет затылок.
— Да тут такое дело…
— Я не кусаюсь, Вадим. - Нужно улыбаться как можно дружелюбнее, чтобы он развязал язык. - Нужно сказать Олегу, что ты прекрасно справляешься со своими обязанностями, чтобы он поднял тебе оклад?
— Ну, не совсем. - Парень все еще глупо улыбается и скребет кончик носа, но все-таки говорит: - Мне бы отлучиться на часик… по личному делу. Час только, клянусь.
Он поднимает руки, показывая скрещенные пальцы.
Боженька, ты, наконец, сжалился надо мной?
Приходится буквально сжать губы, чтобы не выдать себя слишком счастливой улыбкой.
До того, как отправить меня сначала в больницу рожать, а потом - заграницу, у Олега были другие ребята в «охране». Я хорошо помню двоих, потому что они присматривали за мной через день, и потому что у обоих были лица уголовников. В прямом смысле слова - как будто ребята отмотали десяток сроков по самой тяжелой статье, а когда вышли, вместо очередного ножа им по чистой случайности достались костюмы и галстуки. Уверена, им-то Олег точно подробно рассказал, почему так важно не спускать с меня глаз, потому что пани провожали меня даже до туалета. Но прошло два года, я была шелковой, не давала повода для подозрений и, даже когда оставалась одна, не пыталась как-то подать знак родным или друзьям. Поэтому, и охранник у меня теперь другой. Как это говорят на распродажах? «Лайт версия». Он вряд ли в курсе, что было «до» и почему так важно не спускать с меня глаз. Для Вадима я просто очередная женушка богатенького мужика, а его роль во всем этом скорее «косметическая» - создавать правильный антураж, ну и еще водить машину.
