— Как и сказал профессор Гундольф, я просто по-своему уникальна, так как являюсь кандидатом в эрцгерцоги и при этом несу службу, как Верховный епископ, — заключила я. — Поэтому в событиях того дня нет ничего необычного. Любой профессор мог бы провести этот ритуал, если бы у него был божественный инструмент, и он бы знал необходимые молитвы.

Я предположила, что мы уже все уладили, и поэтому с облегчением вздохнула, но профессор Рауффен внезапно снова вскинул голову.

— Леди Розмайн, мне сказали, что ты создала божественный инструмент для ритуала восстановления, — сказал он. — Не могла бы ты прояснить этот момент?

— Как ты смеешь создавать ложный божественный инструмент! — завизжала Фрауларм. — Я с трудом могу поверить в такое неуважение!

К этому моменту, все уже привыкли к ее внезапным вспышкам, поэтому только бросали на нее неодобрительные взгляды, но больше никак не реагировали.

Я тоже посмотрела на Фрауларм, а после на Рауффена.

— Как вы все знаете, я выросла в храме, поэтому когда дело доходит до оружия и тому подобного, я знакома только с божественными инструментами, которые держат статуи богов в храме. Лорд Фердинанд легко создаёт как обычное оружие, так и божественные инструменты, но, как бы это не смущало, я так не могу. Я могу превращать свой штаппе в первую очередь только в божественные инструменты, потому что больше всего знакома именно с ними. Я полагаю, что если бы у синих жрецов было бы штаппе, они бы столкнулись с той же проблемой.

Мои слова можно было трактовать следующим образом. Среднестатистический дворянин не может создавать божественные инструменты, так как он не был достаточно хорошо знаком с ними, для тщательной визуализации.

Хильдебранд посмотрел прямо на меня, и его светло-фиолетовые глаза блеснули.

— Розмайн, на что похожи божественные инструменты? — спросил он, нарушая молчание, которое царило в зале до этого момента. — Я хочу увидеть один.

— Эм…

В комнате стало еще тише. Никто не ожидал, что принц заговорит. Артур положил руку на плечо своему господину, чтобы тот понял свою ошибку и больше ничего не говорил.

— Значит ты создаешь божественные инструменты, Розмайн? — спросил Гундольф. — Я был бы очень признателен за возможность увидеть это. Продемонстрируй, пожалуйста.

— Я уже видел это однажды, во время своего урока, — добавил Рауффен, действуя сообща со своим коллегой, чтобы прикрыть допущенную принцем оплошность. — Созданное ей копье Лейденшафта было ярко-синим, и на него было крайне приятно смотреть.

Я посмотрела на стоящую рядом со мной Хиршур. Она задумалась на мгновение, но все же сказала:

— Тогда не могли бы вы показать нам? Я уверена, что некоторые из присутствующих все еще сомневаются в том, что божественные инструменты действительно можно воссоздать. Если вы продемонстрируете это сейчас, то все ваши слова будут звучать куда более правдоподобно.

По ее взгляду я поняла, что она имеет в виду Фрауларм, которая до сих пор сомневается в каждом моем слове. Также шепча мне на ухо, Хиршур добавила, что если я прикрою оплошность принца Хильдебранда, то заслужу благосклонность его вассалов.

— Хорошо, — сказала я. — Я преобразую свой штаппе и продемонстрирую вам божественный инструмент. Учитывая, место, где мы все собрались, создание копья Лейденшафта кажется мне чрезмерным, поэтому я создам посох Флютрейн, который я использовала во время ритуала восстановления. Вас это устроит, принц Хильдебранд?

Принц облегченно улыбнулся, явно смущенный своей ошибкой

— Да. Спасибо, Розмайн.

Я улыбнулась в ответ и протянула руку Хиршур. Я не могла с должной грацией слезть со своего стула без посторонней помощи. На секунду повисла неловкая тишина, прежде чем она поняла мое намерение и помогла.

Встав на ноги, я достала свой штаппе. Он выглядел крайне просто, я не была столь въедлива, как Вилфрид, когда формировала его облик, но тем не менее все подались вперед, желая рассмотреть все как можно лучше. Даже если выражения их лиц не изменились, они все равно не могли полностью сдержать свое любопытство. И самым заинтересованным казался Раублют — Командующий столичного рыцарского ордена.

Я вздохнула, чувствуя все эти взгляды, сосредоточенные на мне. Мой штаппе не изменится, если я не смогу воссоздать крайне конкретный мысленный образ желаемого предмета. Ошибиться сейчас было бы катастрофой. Я закрыла глаза и представила себе посох Флютрейн.

— Стрейтколбен, — произнесла я, и мгновение спустя посох Флютрейн сформировался прямо у меня в руках. Длинное древко было покрыто искусной резьбой и покрыто россыпью крошечных волшебных камней. Изысканное золотое навершие оканчивалось большим зеленый фей-камнем, который сиял мягко пульсирующим светом. Все создаваемые мной божественные инструменты всегда оказывались заполненными манной.

Иммануил подскочил со своего места, и его стул с грохотом отъехал в сторону, а его ранее безразличные глаза теперь были полны шока и восхищения.

— Посох Флютрейн, — с трудом проговорил он. Он покачивался, словно бы он был пьян, и жрец подался вперед, перегибаясь через стол, словно пытаясь впитать как можно больше света исходящего от божественного инструмента.

Его реакция кажется была лучшим доказательством для всех присутствующих, что это действительно был посох Флютрейн. По залу пронеслись возбужденные голоса, а на лицах каждого так же отразилось изумление и любопытство. Один только Хильдебранд смотрел на меня с невинным восхищением и гордостью.

— Я вижу, что божественные инструменты действительно восхитительны, — сказал принц. — Я раньше никогда не видел ни одного. Спасибо, что удовлетворили мое желание.

— Это было честью для меня, принц Хильдебранд, — ответила я, а затем произнесла “рухен”, чтобы вернуть штаппе в его изначальную форму. Не было необходимости поддерживать трансформацию после того, как он был удовлетворен увиденным.

Не успел штаппе исчезнуть, как профессора вернулись к реальности. Они взяли себя в руки и торопливо привели себя в порядок, садясь ровнее и принимая благородный вид. Иммануэль еще некоторое время смотрел на меня широко распахнутыми глазами, а затем медленно опустился на возвращенный на место стул. Он прикрыл глаза и прошептал:

— Значит и в самом деле можно воссоздавать божественные инструменты при помощи штаппе…

— Ну вот и все, думаю мы все можем сделать вывод о том, что уровень маны леди Розмайн значительно превышает его у любого синего жреца, — сказал Рауффен. Его слова звучали так, будто он собирался завершить эту встречу, и я победоносно сжала ладони в кулаки.

Идеально. Он убежден. Я все уладила. Наконец-то я могу уйти!

Или я так думала. Иммануил медленно поднял на меня глаза и снова заговорил.

— Я все еще не убежден, — его голос был так же тих и вежлив, как и раньше, но вот в его ранее безжизненных глазах, появился странный блеск. — Ваш объем маны больше, чем у среднего синего жреца — это нельзя отрицать. Мы так же не можем отрицать того, что дворянин может завершить ритуал значительно быстрее за счет использования зелий. Но все еще остается проблема связанная с дарованными вами благословением Бога Тьмы.

Профессора переглянулись. Все думали, что это разбирательство подошло к своему естественному финалу, но в зале все еще был Иммануил, который пытался вновь разжечь погаснувшее пламя. Меня охватило желание скопировать Фердинанда и потерев пальцами виски произнести:

— Назовите мне хоть одну здравую причину, по которой вы это делаете?

— Леди Розмайн, вы утверждаете, что Священное писание, используемое в Храме Столицы, неверное, но это не может быть правдой. — Оно было подарено нам первым королем, и с тех пор мы обеспечиваем его сохранность. Не кажется ли более вероятным, что копия, хранимая в Эренфесте, является дополненной и содержит разделы, которые были добавлены туда без всякой необходимости?