То есть до тех пор, пока профессор Фрауларм снова не упадет в обморок…

Я была уверена, что смогу избежать неприятностей, попросив Хиршур помочь Фрауларм в следующий раз, но я действительно сомневалась, что она когда-нибудь прервет свои исследования, чтобы взять на себя дополнительную, совершенно ненужную работу.

Единственным способом заручиться её помощью было сделать так, чтобы это стоило её времени.

***

А завтра обретение штаппе…

Все первокурсники входили в место, известное как Самый Дальний зал, чтобы собрать фей камни, известные как Божественная Воля, которые служили главным ингредиентом для штаппе. Я переживала, что не смогу найти подходящего или же вообще никакого, но Корнелиус заверил меня, что все будет хорошо — я пойму почему, как только окажусь там.

Тем не менее, в этом уроке было заложено нечто большее, чем просто приобретение фей камня, мне также нужно было создать штаппе и изучить основы его использования.

— Где леди Розмайн? — раздался голос Хиршур. Она ворвалась в гостиную как раз в тот момент, когда я подытоживала свои мысли о том, как побыстрее сдать экзамены. Я удивленно моргнула. Для кого-то, кто, как говорили старшие студенты, приходил в общежитие только в первый и последний дни каждого семестра, она определенно появлялась в этом году слишком уж часто.

— Что вас привело сюда сегодня? — спросила я, привлекая ее внимание.

— Я только что услышала от одного студента, что Шварц и Вайс из библиотеки были возрождены, — сказала она, шагая вперед с явно видимым волнением на лице. — Как тебе это удалось? Я уверена, что они были окружены защитным магическим кругом, который не позволял никому, кроме их хозяина, прикасаться к ним.

В прошлом, те, кто без разрешения прикасался к Шварцу и Вайсу отбрасывались назад, что немного рассказало мне о том, на что способны защитные чары. Но как она догадалась, что причиной пробуждения магических кукол была я? Это мог быть любой из студентов Эренфеста в читальном зале.

— Почему вы думаете, что это я их оживила? — спросила я.

Хиршур закатила глаза.

— Потому что рядом с двумя огромными шмилями черного и белого цветов видели первокурсников из Эренфеста. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кто причина произошедшего. Вы, леди Розмайн, единственный человек, который постоянно совершает такие беспрецедентные поступки, и вы даже не сообщили мне об этом.

— Я не думала, что пробуждение Шварца и Вайса требует вашего внимания, особенно учитывая, насколько вы заняты, — ответила я.

Судя по волнению в глазах Хиршур, я могла предположить, что её намного меньше заботило, что происходит в нашем общежитии, комендантом которого она являлась, чем проведение экспериментов над Шварцем и Вайсом. Как их новый хозяин, я должна была защищать их от неё.

— Шварц и Вайс не могут покинуть библиотеку.

— …Я верю, что они смогут, если вы будете сопровождать их.

— Я не позволю вам разобрать их на части, — сказала я, яростно глядя на профессора через прищур.

— Я бы никогда так не поступила. Я просто хочу снять с них одежду.

— …Вы увлекаетесь снятием одежд с магических кукол, профессор Хиршур? — спросила я, пытаясь выяснить заранее, не была ли профессор еще более странной, чем я думала.

— Я профессор, специализирующийся на создании магических инструментов, — ответила она с кривой улыбкой. — Вполне естественно, что я хотела бы узнать больше о двух уникальных магических инструментах, конструкции которых остаются загадкой для всего мира. Насколько я знаю, части их тел, скрытые одеждой, хранят ключ к пониманию того, как они были созданы. Я просто хочу увидеть эти места своими глазами. — её оправдания своего поведения, как нечто приличествующее уважаемому ученому, больше не могли ввести меня в заблуждение — она все еще хотела видеть их без одежды. Мои предыдущие опасения были более чем оправданны.

— Как их новый хозяин, я обязана защищать Шварца и Вайса. В библиотеке слишком много работы, чтобы профессор Соланж могла справиться одна, — сказала я.

Хиршур нахмурила тонкие брови, обдумывая ситуацию, затем начала постукивать пальцем по виску, как всегда делал Фердинанд, когда что-то обдумывал.

О боги. Фердинанд действительно нахватался всякого странного от профессора Хиршур.

Пока я мысленно хихикала, на Хиршур, казалось, снизошло внезапное озарение. Она вскинула голову, губы изогнулись в усмешке, а глаз укрытый за моноклем заблестел с новой силой.

— Насколько я помню, леди Розмайн… традиция для новых хозяев Шварца и Вайса одаривать их новой одеждой, правильно?

— …Правда? — ответила я, изо всех сил стараясь прикинуться дурочкой. Хоть Хиршур очень давно пребывала в Королевской академии, но я понятия не имела, что она знает о этом обычае. Похоже, что мое продлившееся всего миг колебание было все, что ей нужно было, чтобы подтвердить свои подозрения, и её улыбка тут же стала еще шире.

— Позвольте мне сопровождать вас, пока вы будете снимать с них мерки и переодевать, — сказала она. — Естественно, я не стану ни прикасаться к ним, ни снимать одежду сама.

Что касается меня, то это оправдание было не лучше, чем сказать что-то вроде: “Просто позволь мне последовать за тобой в душ. Но не волнуйся, я сам тебя раздевать не стану.”

Но прежде чем я успела возразить, Хиршур продолжил:

— Если вы позволите, я буду председательствовать на ваших оставшихся уроках магии. Вам не разрешается входить в библиотеку, пока вы не сдадите все экзамены, верно? Уверяю вас, вам потребуется очень много времени, чтобы получить проходную оценку на вашем будущем уроке по созданию ездового зверя, учитывая как сильно Фрауларм обижена сейчас на вас.

Она… Она же самый настоящий демон! Хиршур — демон, направляющая своих учеников на путь греха!

После напряженной битвы умов я в конце концов поддалась шепоту демона искусителя, который пообещал мне оказывать помощь до самого моего выпуска.

Я провела утро, делая справочники по учебе и практикуясь в игре на харшпиле. Розина велела мне практиковаться от завтрака до третьего колокола, совсем как в храме, и все остальные первокурсники последовали моему примеру. В результате мы все собрались в общем зале. Я готовилась к чаепитию с профессорами, в то время как все остальные развивали свои навыки игры.

Все больше и больше учеников с более старших курсов тоже заканчивали свои письменные уроки, и присоединялись к нам, увеличивая число занимающихся музыкой людей и вскоре почти все ученики из Эренфеста практиковались вместе. Некоторые люди пытались заниматься в своих комнатах, но шум, должно быть, был слишком сильным, так как они обычно возвращались в зал немного позже со своими харшпилями в руках.

— Я уже очень давно так не практиковался, ведь находясь в общежитии меня постоянно отвлекало то одно то другое, — сказал один студент. — С каждым годом я получаю все меньше похвал от моих учителей музыки.

— Тогда, возможно, было бы разумно навсегда установить это время как период, когда следует практиковаться в игре на харшпиле, — ответила я.

Пока я репетировала песни, которые планировала исполнить на чаепитии, Розина начала безжалостно править тексты, которые я придумала.

— Леди Розмайн, поскольку это песня, посвященная Местионоре, Богине Мудрости, могу ли я предложить вместо библиотеки восхвалять Грутришейт?

Она продолжала объяснять, что Грутришейт — это изначальное священное писание, принадлежащее самой Местионоре. Первый король нашей страны был избран богами и получил разрешение сделать с него копию. Я решила, что лучше оставить лирику Розине, и довольно скоро мои страстные строки о библиотеке были переработаны в стихи, восхваляющие Местионору, приправленные всевозможными богословскими ссылками, от моей первоначальной лирики там не осталось и следа.

Ну ладно… Думаю, и так сойдет, а не то моя любовь к библиотеке опять всех введет в заблуждение и заставит их странно смотреть на меня, к тому же это значительно снижает риск того, что я случайно благословлю всех, пока буду петь…