— Я приду, — сказала Шарлотта.

— Я тоже, — кивнул Вилфрид.

Я бросила взгляд на угол, где собрались дети из бывшей фракции Вероники. Их положение заметно улучшилось по сравнению с прошлым годом, но казалось, что фракционная политика снова начала разделять учащихся и в стенах Академии.

— Леди, все готово.

— Спасибо, Рихарда.

Когда я встала, Хартмут громко, так что было слышно во всей гостиной, заговорил, обращаясь к детям из бывшей фракции Вероники.

— Матиас, Родерик, пройдите с нами в комнату для собраний, чтобы обсудить то, о чем мы говорили ранее.

Названные мальчишки напряглись, обводя взглядом людей вокруг них. Остальные дети лишь кивнули, по столь двусмысленному намеку догадавшись, о чем будет идти речь. Мы, трое кандидатов в эрцгерцоги, ушли вместе с нашими вассалами. Все остальные, кто последовал за нами принадлежали к бывшей фракции Вероники. Те, кто был не в курсе обстоятельств, могли лишь с ошеломлением на лицах смотреть нам вслед.

Как только мы вошли в комнату, я указала на приготовленные места, и все, одеревеневшие от напряжения, начали рассаживаться. Здесь было более десяти детей, что было довольно много. Среди них особенно выделялся Родерик, который отчаянно сжимал кулаки. По его темно- карим глазам было видно, что его буквально распирает от желания что-то сказать.

— Благодаря вашей смелости, попытка нападения на меня закончилась неудачей, и Церемония звездных уз между Эренфестом и Аренсбахом прошла без происшествий, — сказала я. — Поэтому я хочу выразить благодарность всем вам. Я подумала, что лучше будет сказать это здесь, в стенах Академии. Потому что вызови я вас на встречу в Эренфесте, и это могло бы обернуться для вас проблемами с родными.

— Ваша благодарность — это честь для нас, — темно-фиолетовые волосы Матиаса слегка качнулись, когда он склонил голову. Он говорил от имени всех собравшихся детей, возможно потому, что именно он вдохновил их действовать.

Матиас был младшим сыном виконта Герлаха, центральной фигуры фракции Вероники. Он был учеником-рыцарем, специализирующимся на лечении и поддержке, и, как и Трауготт, он был сильно разочарован из-за разрыва с остальными в количестве маны, возникшего после распространения моего метода. Его также тяготил тот факт, что он не мог выбирать свою фракцию самостоятельно до достижения совершеннолетия.

— Ауб Эренфеста сообщил нам, что вы даже готовы обучить нас своему методу сжатия в качестве благодарности, — продолжил он.

— Он рассказал мне о своем разрешении на это, если вы будете согласны на сопутствующие условия, — ответила я. Принести присягу члену эрцгерцогской семьи было чрезвычайно жестким условием. Судя по всему, даже самые верные из вассалов редко приносили клятву на собственном имени. Фердинанд был странным исключением, ведь у него было целых два человека, присягнувших ему на верность. — Я прошу прощения за то, что не в силах повлиять на эти условия.

— Нет необходимости в извинениях. Ауб Эренфеста был крайне любезен и сказал также, что со временем эти условия могут измениться. Мы должны дать присягу только в том случае если хотим изучить ваш метод прямо сейчас, до достижения совершеннолетия, — с тревожной улыбкой ответил Матиас.

Внезапно Родерик подскочил со своего места. Его руки дрожали, а щеки раскраснелись, но в глазах горела непоколебимая решимость. Все присутствующие сразу поняли, что именно он собирается сказать.

— Я… Я хочу принести присягу вам, леди Розмайн!

— Родерик, пожалуйста, тщательно обдумай это, — сказала я. — Клятва на собственном имени слишком серьезное решение, чтобы принимать его столь импульсивно.

Возможность увеличить свои объемы маны, безусловно, очень важна для дворян, но я не думаю, что это стоит того, чтобы отдать кому то полный контроль над своей жизнью. Особенно если этим «кому-то» буду я.

— Леди Розмайн права. — Матиас попытался немного успокоить своего друга. — Это не та вещь, которую можно решать так импульсивно. Родерик, подумай хотя бы немного.

— Лорд Матиас, я…

— В тот момент, когда мы дадим присягу, мы навсегда разорвем связи с нашими родителями. Мы принадлежали фракции Вероники всю нашу жизнь, даже если ты поклянешься на своем имени и станешь вассалом леди Розмайн, люди вокруг все равно будут видеть в тебе только предателя. И кто знает, какими будут фракции уже через пару лет, — Матиас нахмурил брови, слова, которые он произносил сейчас, словно причиняли ему боль. — Жил, когда то один человек, он горел уверенностью, что его сюзерен станет следующим аубом, и его сердце пылало от желания служить ему, как верный гиб, как только его господин получит свое заслуженное место. Но ситуация изменилась и человек, которому он отдал свою верность в одночасье потерял возможность претендовать на место эрцгерцога.

Кто-то из собравшихся шумно сглотнул. Сценарий, описанный Матиасом, не был невозможным. Вероника десятилетиями удерживала власть в своих руках, но внезапно все потеряла. С тех прошло всего несколько лет, и вполне возможно, что ситуация снова кардинально измениться.

— Леди Розмайн начала посещать Академию только в прошлом году, но всего лишь за одну зиму она смогла установить связь с членами королевской семьи и многими кандидатами из великих герцогств, — продолжил Матиас. — Учитывая, что ее влияние и применяемые методы помогают росту Эренфеста, я могу согласиться с тем, что принесение ей присяги это почетный и разумных шаг, но…

Он замолчал, обведя взглядом всех собравшихся.

— Но мы до сих пор не знаем как долго это влияние будет обеспечивать ее силу. Я не стал бы тебя останавливать, если бы ты решил принести клятву на имени Сильвестру или Флоренсии, нынешней правящей чете. Но леди Розмайн, лорд Вилфрид и леди Шарлотта еще несовершеннолетние, и мы не знаем что их может ждать в будущем. Вот почему мы не можем позволить себе так опрометчиво принимать такие решения. После присяги мы потеряем наших родителей — нашу единственную нынешнюю поддержку.

Родерик побледнел. Его взгляд беспокойно метался с Матиаса на меня, но я ничего не сказала в поддержку его решения.

— Подумай над этим подольше, ладно? — заключил Матиас с горечью в голосе. Он без сомнения уже не в первый раз говорил эти слова, и они имели смысл. Но самое тяжелое было то, что он говорил это так, словно убеждает не сколько остальных, сколько самого себя.

Предупредив детей из бывшей фракции Вероники, что они должны еще раз хорошо все обдумать, прежде чем принимать какое либо решение, я их отпустила.

— Я ничего не знала о клятвах до тех пор, пока ауб Эренфеста не рассказал мне об этом, так что мне еще очень многое предстоит узнать об этом. Но это действительно что-то, на что дворяне готовы пойти ради увеличения количества маны? — спросила я у своих вассалов. Дети могут самостоятельно выбирать свою фракцию только после совершеннолетия. И я не могла понять, действительно ли мой метод сжатия маны так важен для них, что они готовы ставить на карту собственную жизнь.

Брунгильда покачала головой в ответ на мой вопрос.

— Я не собираюсь когда либо приносить клятву на собственном имени, — сказала она с достойной высшей дворянки улыбкой. — Я хочу сама принимать решения о своей жизни и определять свой собственный путь. Число дворян, принесших присягу можно пересчитать по пальцам одной руки, но я считаю, что свою верность сюзерену можно доказать и без подобных жертв.

Леонора тоже кивнула, согласная с этим мнением.

— Я считаю, что лучше приносить клятву имени не ради доказательства верности, а как признание в вечной любви. Передать власть над своей жизни любимому и получить взамен такую же клятву, тем самым образуя обет вечной любви между вами двумя. Однако вряд ли подобное когда то воплотится в реальность. По крайне мере, я не верю что однажды встречу человека с которым захочу обменяться клятвами на имени.

Ух ты. Значит, клятву можно использовать и в романтических целях? Я могу принять подобное в контексте взаимной любви, но было бы действительно неприятно, если бы подобная клятва исходила от человека, к которому я безразлична. Это словно навязывание своих чувств.